Несмотря на патриотическую риторику властей и амбициозные планы «новой индустриализации», бизнес не спешит вкладывать деньги в национальное производство. Дискуссии о том, как запустить «инвестиционный мотор» и ускорить экономический рост, зашли в тупик.
Власти решили пойти по пути предоставления щедрых преференций крупнейшим корпорациям, несмотря на то, что еще недавно звучали предложения об изъятии у них денег. Некоторые видят в этих преференциях нарушение конкуренции и коррупционные риски.
Инвестиции не растут
Привлечение инвестиций в российскую экономику заявляется в качестве одной из главных задач экономического блока правительства, а ускорение технологического развития провозглашено одной из национальных целей России до 2024 года. Формулировка задачи перекликается с риторикой эпохи Юрия Андропова, когда СССР пытался преодолеть отставание от Запада, форсируя вложения в промышленность.
Инвестиционная активность в России (доля капиталовложений в ВВП) в полтора-два раза ниже, чем в других развивающихся странах. Такие данные содержатся в пояснительной записке к пакету правительственных законопроектов о защите и поощрении инвестиций в основной капитал, в конце марта одобренных Госдумой.
В Китае 44,8% ВВП приходится на капиталовложения в основные фонды, в Индонезии — 33,9%, в Индии — 31%, говорится там. Прирост инвестиций в этих странах в 2016-2018 годах составил 4,5-6%, а в России — 3%.
Майский указ президента РФ Владимира Путина 2012 года предписывал довести долю инвестиций до 25% ВВП к 2015 году и 27% к — 2018-му. Показатель, согласно разъяснениям Евростата, дает представление о том, какая часть стоимости реализованных в стране товаров и услуг вкладывается в развитие производства.
Однако заявленные цели так и не были достигнуты. В 2012-2018 годах вложения в производство держались на уровне 20-21% к ВВП, а в 2019 году, по данным Росстата, составили 20,7%.
«Новая индустриализация» захлебнулась
В первые восемь лет правления Владимира Путина, в 2000-2008 годах, ВВП на душу населения рос в среднем на 8% в год, что сопоставимо с бурными темпами развития Индии в последние годы. Однако в следующем десятилетии прирост замедлился в среднем до 2% в год. В 2019 году, даже по официальным данным, он составил 1,4%. Это немного по меркам развивающегося мира.
Экономический рост 2000-х годов объяснялся не только высокими ценами на нефть, но главным образом перезапуском старых советских предприятий, выведенных из строя в 1990-е годы, считает доцент факультета международных отношений и политических исследований СЗИУ РАНХиГС Илья Матвеев. Но шанс на модернизацию экономики, появившийся тогда, был упущен из-за недостатка капиталовложений, считает он.
«Топ-10 российских капиталистов до сих пор зарабатывают на советских предприятиях металлургии, нефтяной и химической промышленности… С 2011-2012 годов… началась стагнация. Существующие заводы работают, а новые не строятся в количестве, достаточном для устойчивого роста», — отмечает эксперт.
В 2011 году Путин, тогда занимавший пост премьер-министра РФ, провозгласил курс на «новую индустриализацию». Для этого, заявил он, требуется «запустить наш собственный, внутренний инвестиционный мотор».
Однако сделать это так и не удалось: на конец 2019 года инвестиции в основной капитал превышали показатель 2012 года всего на 1%, констатировал Центр макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования (ЦМАКП).
В 2011 году, по данным Росстата, в России открылось 525 новых предприятий, а в 2015-м — уже тысяча. Многие из них, вероятно, планировали построить еще до объявления «новой индустриализации». Но затем тенденция пошла на спад.
В 2017-м открыли 609 индустриальных организаций, а в 2018-м — только 376, что даже меньше кризисного 2009 года (495 штук). Официальные данные за 2019 год не опубликованы.
Около половины владельцев предприятий, опрошенных по заказу Центробанка, признались, что недостаточно инвестировали в 2016-2018 годах. Около 80% компаний вкладывали деньги в замену оборудования, либо в связи с плановой заменой, либо из-за поломок.
Общее число промышленных предприятий продолжало снижаться последние десять лет. В 2008-м их насчитывалось 454 тысяч, а через десять лет — 376 тысяч, на 78 тысяч меньше. Таким образом, на фоне речей о новой индустриализации, не прекращался процесс деиндустриализации российской экономики.
Ежегодно все крупные российские предприятия обрабатывающей промышленности вкладывают в обновление фондов столько же, сколько один лишь европейский авиастроительный концерн Airbus (2,5-3 миллиарда долларов), подсчитал журнал «Эксперт», проанализировав структуру капиталовложений двухсот крупнейших компаний за 2012-2017 годы.
В 2018 году топ-5 российских инвесторов вложили в отечественную индустрию 234 млрд рублей, или 3,7 миллиарда долларов по среднему курсу за год. Примерно столько же (4 миллиарда долларов) один зарубежный производитель медицинской марихуаны вложил в выпуск напитков из каннабиса.
В нефтегазовой и металлургической промышленности, а также некоторых других отраслях, ситуация лучше. В последние два года наблюдался рост внутренних инвестиций. По оценкам консалтинговой компании KPMG — также и иностранных.
Однако промышленный спад в мире на фоне коронавируса (а с ним — падение цен на нефть и курса рубля) ударили как по экспорту, так и по импорту. Это, по негативному сценарию, может привести к сокращению инвестиций на 6-6,4% в 2020 году, пишут «Ведомости», ссылаясь на экспертов ЦМАКП.
Почему бизнес так мало инвестирует
Перед российским правящим классом стоит дилемма: как перезапустить экономический рост, сохранив в неизменности политическую систему, считает Илья Матвеев.
«Крупный частный бизнес не любит инвестировать в принципе, особенно — в России… Власть пытается тонкий ручеек инвестиций превратить в полноводную реку. Но у нее ничего не выходит», — отмечает доцент РАНХиГС.
Либеральные эксперты объясняют это тем, что в России не гарантированы права собственности.
«Многие бизнесмены находятся в тюрьме. Их сажают, когда они хотят отстоять свою собственность. Собственность отбирают те, кто связан с властью. Это может касаться и крупных компаний, как показывает история с [Михаилом] Ходорковским. Крупные компании с тех пор подстраховываются и сразу платят кому надо, чтобы чувствовать себя в относительной безопасности», — говорит профессор экономики Европейского университета и руководитель Центра исследований модернизации Дмитрий Травин.
Другие эксперты видят причину скорее в паразитизме олигархического класса, не желающего вкладывать деньги в развитие производительных сил.
«Сегодня мы видим… пародию на брежневские времена [известные как период застоя], — полагает главный научный сотрудник института всеобщей истории РАН Александр Шубин. — Если в позднем СССР нефтедоллары, пусть и в недостаточном объеме, шли в промышленное инвестирование… то в наше время валюта [получаемая за счет экспорта энергоресурсов] идет в основном на потребление элиты и военные приключения».
По мнению Матвеева, в каждом из этих суждений есть доля истины, однако инвестиции сдерживают главным образом макроэкономические факторы и неуверенность бизнеса в будущем.
«Наши олигархи привыкли вкладывать доходы в особняки и яхты, а инвестировать — заемные средства. Чем труднее им получить кредит на Западе, тем меньше они вкладывают в российскую экономику», — убежден эксперт.
На капиталовложениях пагубно сказалась ситуация на международных финансовых рынках, где после кризиса 2008 года исчезли «дешевые» деньги, а также — антироссийские санкции, под которые попали крупные российские компании. Вследствие этого корпоративный долг РФ к началу 2019 года достиг десятилетнего минимума и сохраняется на низком уровне.
По данным Банка России, 87% российских компаний, делавших инвестиции в 2016-2018 годах, использовали для этого в основном внутренние ресурсы, почти не прибегая к кредитным деньгам. Почти половина из них (46%) профинансировали за счет прибыли от 50% до 100% стоимости проектов.
Среди предпринимателей, ограничивших капиталовложения, 81% признались, что им не хватает собственных средств, 47% сетуют на высокую стоимость кредитов, а 19% — на отсутствие доступа к ним. Среди тех, кто все-таки решился на инвестиции, эти причины называют 41%, 22% и 7% соответственно.
На нестабильную экономическую ситуацию как фактор, сдерживающий вложения, указали 45% опрошенных. В этом единодушны как вкладывавшие деньги, так и те, кто воздерживался от инвестиций. О слабой защите прав собственности и высокой регуляторной нагрузке упоминают лишь 6-9% респондентов.
Между кнутом и пряником
В тщетных попытках разбудить интерес бизнеса к инвестициям правительство испытывает дефицит идей, поскольку, по мнению Ильи Матвеева, дискуссия в экспертном сообществе зашла в тупик.
«Раньше [либеральные эксперты] говорили, что главная помеха инвестициям — инфляция (из-за чего предприниматели не могут планировать надолго, а значит и не вкладывают). Но мы добились низкой инфляции, а роста все равно нет. Тогда либералы приводят свой [излюбленный] аргумент о [низком] качестве институтов. Но с институтами они ничего поделать не могут. Судебную реформу им провести не позволяют, так как это политически слишком чувствительная тема», — считает политолог.
Свои рецепты «как завести инвестиционный мотор» предлагают и экономисты-государственники. По мнению экс-советника президента, члена Евразийской экономической комиссии Сергея Глазьева, правительство должно направлять развитие народного хозяйства, стимулируя деловую активность в сферах производства и инноваций, а нефтяные доходы — на финансирование государственных инвестиций, писала «Газета.ру». Центробанк при этом мог бы эмитировать (печатать) деньги на приоритетные инвестиционные проекты.
Однако пересадке государственного капитализма китайского образца на российскую почву мешает коррупция, пронизавшая все этажи властной вертикали, убежден Матвеев.
«Глазьев говорит: надо собрать все силы страны в ударный кулак, создать супер-министерство под личным контролем Путина, которое будет внедрять новые технологии. Но подобная политика не приводит ни к чему, кроме воровства», — отмечает собеседник.
Дискуссия в верхах вылилась в публичное поле летом 2018-го, когда помощник президента Андрей Белоусов призвал изъять 513,7 миллиарда рублей доходов у крупных компаний, чтобы выполнить майские указы, в том числе указ, связанный с инвестициями.
Вслед за этим фигурантам «списка Белоусова» предложили инвестпроекты стоимостью 9 трлн рублей, приоритетные с точки зрения Кремля, — строительство магистралей, портов, автозаправок, сетей 5G и парков.
Предложение Белоусова наделало много шума. Но, как отмечает Матвеев, за год настроения в Кремле кардинально переменились. Вместо гигантского налога корпорации получили законопроект о защите капиталовложений, предусматривающий льготы и преференции для инвесторов.
Инвестиционный рай для избранных
Законопроект о защите и поощрении инвестиций вводит два инвестиционных режима: общий и проектный. Первый предполагает трехлетнюю отсрочку вступления в силу документов, признанных ухудшающими инвестиционную активность. Второй — вводит отельный режим применения правовых актов регулирующих органов в отношении крупных инвестпроектов.
Помимо этого, для компаний, инвестирующих в проектном режиме, закон предусматривает так называемую стабилизационную оговорку, или «дедушкину оговорку» (Grandfather clause).
Она означает, что к инвесторам не будет применяться ужесточения законов, которые могут иметь место в будущем — в том числе касающиеся правил землепользования, строительства, реконструкции и капремонта, а также ставок сборов — экологического, утилизационного и за негативное воздействие на окружающую среду.
Кроме того, законопроект гарантирует неизменность всех налогов на срок 6-20 лет. Эти привилегии получат компании, вложившие не менее 250 миллионов рублей в проекты, связанные с социальными сферами, 500 миллионов — в проекты цифровой экономики, экологии и сельского хозяйства, 1,5 миллиарда- в обрабатывающие производства, 5 миллиардов — в остальные отрасли.
Среди форм поддержки, которыми власти могут поощрять инвесторов — бюджетные субсидии, налоговые льготы, помощь в получении кредитов, компенсация затрат на строительство сопутствующей инфраструктуры и «формирование долгосрочного спроса».
Чтобы возбудить аппетит бизнеса к капиталовложениям власти, по всей видимости, заимствуют меры из арсенала как государственников (вливание бюджетных денег в приоритетные с точки зрения национального развития проекты), так и либералов (ослабление регулирования, гарантии прав собственности).
Однако критики отмечают, что создание двух разных правовых режимов (одного для узкого круга топовых корпораций, и другого — для остальных инвесторов) подорвет конкуренцию, создаст неравные условия на рынке и откроет новые возможности для коррупции.
Иван Александров — псевдоним российского журналиста.