В феврале 2014 года группа Pussy Riot записывает клип на песню «Путин научит тебя родину любить». Во время записи на девушек нападают двадцать «казаков», которые бьют их плетьми и поливают перцовым газом. Несмотря на трагические события на Майдане, украинцам весело (какие же дураки эти русские). Конечно, есть немного сочувствия к девушкам (ибо как так, мужчины женщин бьют), но не более. Воспитание от «казаков» было и до этого, повторится и после, а у нас и дальше будут насмехаться над далекими россиянами.
Совсем скоро Янукович убежит в Ростов, Россия аннексирует Крым и нападет на Украину в Луганской и Донецкой областях. Появятся первые жертвы войны и ее герои, первые беглецы, дезертиры и добровольцы, победы и болезненные поражения. Параллельно с этим у нас начнется формирование нового образа патриота и касты неприкасаемых. Мы все чаще будем делить украинцев на правильных и неправильных, а наши высказывания — на патриотические и пророссийские. Правда, факты и реальное положение дел отойдут на второй план. Главное — патриотизм.
Быть патриотом становится модным, флажок в машине или наклейка на ней освобождают от наказания за нарушение ПДД или парковки. Мол, я патриот, помогаю стране и АТО, а вы «мусора» мешаете жить и способствуете России. Перекинул пять гривен «на армию» неизвестно кому и куда, и можно считать, что купил себе индульгенцию от неуплаты налогов, можно работать в тени, потому что «репрессивная машина государства» не дает настоящим патриотам защищать Украину.
Так постепенно искажается реальность. Мы получаем цинизм, низость, ложь, порождающие каждый раз все новые проблемы. И проблемы не для врага, а для нас, для сообщества, для общества, для государства. А враг только радуется.
Патриотизм — это о поступках, готовности жертвовать собой, это ощущение причастности себя к сообществу, обществу, народу, стране. Но у нас он стал способом пропиарить себя. Депутаты, служащие, артисты устроили соревнование — кто больший патриот, у кого больше слезных сообщений об АТО или «наездах» на плохое государство. Однако это было только начало.
С момента начала войны начали появляться те, с кем было трудно конкурировать в патриотизме, — участники АТО. А как известно, если не можешь остановить процесс, то надо его возглавить. Поэтому с первых дней появились ряженые «ветераны», псевдоорганизации, которые скорее объединяли титушек на службе у политиков, а не реальных воинов. Даже были такие, где среди членов организации не было ни одного настоящего военнослужащего.
Конечно, хитрые организации для прикрытия привлекали и непосредственных участников войны, но большинство — это те, кто «воевали» непонятно где и с кем. Кто-то под Славянском в 2015-м году, а кто-то возле Днепра в 2014-ом. Но главное, что статус участника войны мог получить любой, кто просто заехал и выехал из зоны АТО. Мы об этом часто слышали, но в контексте работников прокуратуры и служащих разных уровней. Но мы совсем не учитывали, что и с солдатами ВСУ или НГУ была аналогичная ситуация.
Для многих ребят было трагедией, что ты являешься участником АТО, поехал на войну, но охраняешь склад за восемьдесят километров от линии соприкосновения. Однако это тоже служба, это помощь тем, кто впереди тебя. Кто-то это понимал, но значительная часть этим просто пользовалась. Дома же не знают, где ты был, и никто не станет проверять. Например, существуют три населенных пункта Зайцево. В одном из них в 2015 году постоянно происходили бои и гибли украинские военные. Люди это слышали, и Зайцево воспринимали только в одном контексте, как героизм и смерти наших солдат. Военные, которые были в двух других населенных пунктах с таким же названием, не были под постоянными обстрелами, не было боев и смертей. Однако об этом они не говорят, отвечая на вопрос о том, где они служили. — В Зайцеве! — Герой!
Факты и рациональное мышление в восприятии войны очень важны. Потому что эмоции часто побеждают, а за эмоциями многое забывается и воспринимается совсем не так.
Так вот, эти псевдоветераны вышли в публичную плоскость и стали популярными «атошниками». Они называют себя представителями всех, без исключения, участников войны, в том числе и военных. Люди, конечно, с уважением относятся к своим защитникам, поэтому с радостью воспринимают этих людей из-за отсутствия иных. Мало кто осознавал: если ты уничтожал врагов, видел смерть, страдания тех, с кем вчера делил еду, отправлял домой в гробу своих друзей, то не пойдешь об этом рассказывать и мстить журналистам, партиям, служащим. Враг у тебя один, и он — в России.
Наше же общество превратило организации, которые непонятно, что делают: выводят на улицу детей, студентов, мужчин среднего возраста и якобы участников войны, в стражей патриотизма, морали и традиционных ценностей. Они нападают, оскорбляют, бьют своих оппонентов за их деятельность и убеждения. Ведь те, по их мнению, «неправильные».
Что интересно, пользу от «казаков» в России поняли еще во время войны в Чечне, когда те сами формировали роты и батальоны, получали оружие и ехали убивать «сепаратистов в мятежной республике». Они часто показывали большую эффективность, чем регулярные войска, поэтому после чеченской войны их влияние начало расти. Они же стали одними из первых, кто зашел в Крым, Донецкую и Луганскую области. А в России стали охранниками ценностей, традиций, церкви, патриотизма, путинизма.
Ситуация с Pussy Riot — одна из наименее значимых. Сколько бы в нашем обществе не говорили о европейских стремлениях и о большой разнице с Россией, но мы прежде всего копируем все оттуда. И когда у нас появились свои «охранники всего хорошего и противники всего плохого», мы с радостью дали им карт-бланш, не задумываясь, кто и какие интересы стоят за ними. В России все просто — за «казаками» стоит путинизм. А у нас?
Когда ты в последние дни службы попадаешь под обстрел, то не думаешь о том, какой ты патриот, как должны воспитывать молодежь, как должны вести себя служащие, соответствует ли ценностям общества новое заведение во Львове. Ты вспоминаешь, что сказал в последнем разговоре с мамой и женой, кто останется после тебя в семье. Когда стоишь над телом солдата своего взвода, то не думаешь о том, как будешь захватывать органы власти или бить журналистов. Ты тешишь себя мыслью: «Хорошо, что у него не было семьи и дети не останутся без отца». И переживаешь, как отреагирует мама на то, что сын быстрее вернулся домой, но в гробу.
На войне нет разговоров о цветущей и несокрушимой Родине, о ценностях и языке, о патриотизме и предательстве. У тебя есть обязанность, долг перед семьей, родственниками, страной — защищать их. Поэтому это основное на войне. Военных не учат преследовать журналистов и партии, нападать на оппонентов, их учат жертвовать собой и защищать страну.
Автор материала является участником украинско-российской войны, в зоне проведения АТО находился 12 месяцев (2015-2016).