В 2019 году произошла целая череда стычек между российскими властями и северокорейскими судами из-за незаконного промысла в Японском (Восточно-Корейском) море. В июле Северная Корея задержала российское рыболовецкое судно, заявив, что экипаж незаконно проник в ее территориальные воды. 17 сентября команда северокорейского рыболовецкого судна открыла огонь по судну российских властей, ранив нескольких российских пограничников. Позже в сентябре Россия остановила в своей исключительной экономической зоне три северокорейских рыболовных судна, утверждая, что они вели незаконный промысел. Только за сентябрь российская береговая охрана задержала порядка 16 северокорейских судов.
Хотя Россия и вызвала северокорейских дипломатов на ковер и на короткое время задержала свыше 250 северокорейских моряков, за рамки резких заявлений ситуация так и не вышла. Учитывая, что это уже не первый случай применения оружия против сотрудников служб безопасности со стороны северокорейских рыбаков в российских водах, дипломатический ответ кажется весьма сдержанным. Но при том, что от более суровых наказаний Россия воздерживается, российские суды все же ответили карательными мерами в отношении граждан Северной Кореи.
Ассоциация рыбохозяйственных предприятий Приморья, — на этот регион приходится значительная часть рыбных запасов страны, обратилась к российскому правительству с призывом дать браконьерству в российских водах более решительный отпор. Но призыв ни к чему не привел: Москва не желает портить отношения с Пхеньяном и рисковать политической стабильностью в приграничной части Дальнего Востока, — дабы не лишиться иностранных инвестиций, на которые столь рассчитывает.
Однако рано или поздно отвечать России все же придется. Если на фоне участившихся рейдов со стороны северокорейских рыбаков Россия не сможет возродить свою рыбную промышленность, которой кормятся многие изолированные поселки, ей придется отреагировать более жестко — хотя бы для того, чтобы заверить дальневосточников: Москва следит за ситуацией.
В российском арсенале хватает инструментов, чтобы заставить Северную Корею изменить свое поведение на море, — например, продлить срок задержания северокорейских рыбаков, пригрозить им судом или даже ограничить некогда добрососедские деловые связи России с Северной Кореей, к чему стремится российское министерство развития Дальнего Востока. Разрыв торговых связей вряд ли скажется на экономике с обеих сторон, учитывая, что они находятся в зачаточной стадии, но для северокорейского руководства прозвучит четкий политический сигнал.
Вообще Россия вряд ли рискнет ставить отношения с Северной Кореей под удар, — это чревато региональной нестабильностью и в конечном счете не пройдет бесследно для внутренней безопасности страны. По двум причинам.
Вторая причина столь сдержанного ответа, по всей видимости, кроется в слабости российской рыбной промышленности. Вопреки радужным ожиданиям Федерального агентства по рыболовству и других национальных ведомств тягаться с северокорейскими рыбаками рыбная отрасль российского Дальнего Востока не в состоянии. Упадок российской рыбной промышленности означает, что воспользоваться прибыльными рыболовными запасами она не в силах, и возникший вакуум заполнили северокорейские браконьеры.
Рыболовство всегда было одной из ключевых отраслей российского Дальнего Востока. Однако в последнее время перед ним возник целый ряд проблем, — например, изменение климата, недостаток финансирования, дороговизна судов и отсутствие интереса к профессии рыбака среди населения. Чтобы исправить положение, российские власти объявили в начале 2019 года о планах увеличить в течение пяти лет экспортный потенциал российского рыболовства с 5,5 миллиардов долларов до 8,5 миллиардов долларов, — в том числе благодаря инвестициям в новые рыбоперерабатывающие мощности при дальневосточных портах.
В январе 2020 года Федеральное агентство по рыболовству официально запустило под эгидой правительства новую инициативу под названием «Русская рыба», — она направлена на продвижение российских морепродуктов за рубежом. Официальные данные зафиксировали рост: в 2019 году суммарный вылов в Дальневосточном регионе увеличился в 2,4 раза — до 30 500 тонн. Но другие факты эти цифры опровергают. Запасы кальмара в России — как и в Японии — в 2019 году оказались ниже прогнозов. Это связывается с изменением климата и чрезмерным выловом — в том числе за счет активности северокорейских судов. Кроме того, воплотить в жизнь многие из предусмотренных правительством стимулов для развития рыбной промышленности Россия не в состоянии — мешает серьезная нехватка квалифицированных рыбаков.
На этом фоне Северная Корея в 2018 году объявила о планах развития рыболовецкой инфраструктуры на восточном побережье. Судя по некоторым признакам, правительство Северной Кореи продает территориальные права на рыболовство пока еще не установленным иностранным флотилиям — в нарушение санкций Организации Объединенных Наций. Это приведет к усилению внутренней конкуренции и побудит северокорейских рыбаков вторгаться в поисках лова все дальше вглубь российских вод.
Трудности с удовлетворением национальных запросов в отношении рыбной отрасли возникли в период, когда Москва ужесточила ключевые параметры оценки деятельности региональных губернаторов — особенно на Дальнем Востоке. Это означает, что если губернатор не сможет повысить экономические показатели своего региона, привлечь иностранные инвестиции и подавить местные протесты, его должность окажется под угрозой. Местами напряженность возросла как раз из-за рыбной промышленности. В последние годы по регионам вроде Хабаровского края прокатились протесты из-за нехватки рыбы и посягательств браконьеров на территории рыбаков.
Несмотря на политическое значение, которое приписывается рыбной промышленности Дальнего Востока, защитить российские суда силовики, по-видимому, не могут — или не хотят. Федеральная служба безопасности (ФСБ), — это она отвечает за охрану российских рубежей, — признала, что не поспевает за нашествием браконьерских судов. Поскольку прекращать свои вторжения северокорейские суда явно не желают, ФСБ мало что может сделать без особого ущерба двусторонним отношениям. И действительно: на задержание рыбаков посол России в Северной Корее в октябре 2019 года ответил весьма сдержанно, подчеркнув важность взаимного урегулирования.
Возможно, российское правительство не хочет себе противоречить. В декабре Россия вместе с Китаем призвала Совет Безопасности ООН отменить экономические санкции против Северной Кореи, причем посол России в ООН Василий Небензя мотивировал этот шаг гуманитарными соображениями. На этом фоне Москва, наверное, не расположена карать Пхеньян за незаконный вылов собственными экономическими или финансовые мерами.
В рамках своей демонстрации силы Россия старается отстаивать свои интересы в региональной политике, но вмешиваться в дела Северной Кореи не желает — ни экономически, ни политически. Проекция стабильности на Дальнем Востоке для нее — ключевой фактор, ведь любое ощущение нестабильности грозит отпугнуть инвесторов.
Все это убедительно доказывает, что на внешнеполитическом фронте Россия еще не решила, как подходить к Северной Корее, и к тому же чересчур зациклена на внутренних проблемах, чтобы решать вопросы «в лоб». Похоже, Россия заключила, что поддерживать региональную стабильность и не допустить конфронтации с Северной Кореей из-за незаконного отлова ей выгоднее, чем пытаться расширить рыбную отрасль. И на фоне упадка в одной из традиционных отраслей Дальнего Востока России остается надеяться, что окупятся другие ее инвестиции в регионе.
Эмили Феррис — научный сотрудник отдела исследований международной безопасности Королевского института оборонных исследований, специалист по внешней политике России и Евразии
Хэмиш Макдональд — научный сотрудник Королевского института оборонных исследований