День 9 мая в сознании украинцев закрепился, как день парада в честь Победы в Великой Отечественной войне. Но в этот день был еще один парад, о котором стараются не вспоминать, но который является знаковой страницей в истории Украины.
9 мая исполнится ровно 100 лет с момента совместного парада польских войск и армии УНР по центру Киева.
Этот парад стал для Украинской народной республики кульминацией последнего наступления на большевиков, начавшегося 25 апреля 1920 года. В истории СССР и остального мира, правда, это наступление не было связано с украинским фактором и считается началом советско-польской войны — одной из главных в череде войн, терзавших Европу и Азию после окончания Первой мировой.
Коронавирус коммунизма
Как только в ноябре 1918 года Первая мировая война закончилась, в Центральной и Восточной Европе, на Ближнем Востоке и в Северной Африке началось огромное количество локальных конфликтов. Это стало следствием того, что сразу три громадных империи — Российская, Австро-Венгерская и Османская — развалились. Но почему именно польско-советская война 1920 года считается среди них главной?
Ответ, конечно, следует искать в Октябрьской революции 1917 года. Точнее, даже не в ней самой, а в том, что большевики смогли удержать власть в течение всего 1918-го и даже дождались того, что революции стали поочередно вспыхивать то в Германии, то в Венгрии, то в Словакии.
Победители Первой мировой — прежде всего, Великобритания и Франция — стали относиться к коммунизму как к коронавирусу. Сначала они сами попробовали слать в Россию военные экспедиции, но все закончилось срочной эвакуацией, так как «революционная зараза» стала проникать уже в их войска.
Поэтому Лондон и Берлин решили бороться с «большевистской эпидемией» чужими руками. Сначала это были осколки старой России в виде армий адмирала Колчака, генералов Деникина и Юденича. Потом ставка была сделана на «антикоммунистический карантин», который тогда называли «санитарным кордоном» — цепочкой восточноевропейских государств, которые Запад создал и стал поддерживать для того, чтобы они не пустили «большевистский вирус» в Европу. И главную роль в этих карантинных мероприятиях стала играть Польша.
Шакал Европы
Почему Польша? Она благодаря собственной активности выиграла кастинг Запада. Ведь то, что происходило в конце 1918 года в Восточной Европе можно было охарактеризовать одним словом — бардак. Австро-Венгрия развалилась. Россия развалилась. Германия на грани развала. Сами по себе образовываются национальные государства, которых либо давно не было на карте Европы, либо вообще не было никогда: Польша, Чехословакия, Украинская народная республика, Западно-Украинская народная республика, Литва, Латвия, Эстония, Финляндия. И где находятся их границы, непонятно.
Ситуацией пытались воспользоваться многие, но полякам это удалось лучше всех — недаром их страну тогда называли «Шакалом Европы». Они начали войну против ЗУНР, поскольку ЗУНР пыталась удержать Львов, где поднялось польское восстание. Они вели пограничные конфликты за спорные территории с немцами и чехословаками. А также — с большевиками.
Вопреки общепринятому мнению, Польша захватила Вильнюс (тогда — Вильно) не у независимой Литвы, а у Литовской советской республики, то есть фактически — у Советской России. Так что войну с большевиками Варшава начала еще в январе 1919-го. И после этого постепенное продвижение поляков в глубь территории бывшей Российской империи продолжалось еще несколько месяцев — вплоть до того, что в августе 1919 года они вошли в Минск.
Остановила польские войска… Антанта. Запад в тот момент еще делал ставку на русское Белое движение, поэтому поддержал возмущение правительства Юга России фактом оккупации Польшей непольских территорий. В 1919 году, в рамках Версальского договора, Британия, Франция и их союзники установили границы Польши, причем восточная должна была проходить по линии, позже ставшей известной как «линия Керзона» (с небольшими отклонениями это нынешняя граница Польши с Украиной, Белоруссией и Литвой).
Для поляков это означало отказаться от уже захваченных Вильно и Львова, Бреста и Минска. Такая перспектива им понравиться не могла, и «начальник Польского государства» Юзеф Пилсудский пошел на хитрость.
Тайный сговор Варшавы и Москвы
У вождя Советской России Владимира Ленина и вождя Речи Посполитой Юзефа Пилсудского было много общего. В 1887 году состоялось неудавшееся покушение на русского императора Александра III, за которое приговорили к смертной казни Александра Ульянова, старшего брата Ленина, и Бронислава Пилсудского, старшего брата будущего польского диктатора. Ульянова казнили, Пилсудскому казнь заменили каторгой на Сахалине, где он и умер.
Советские историки называли казнь брата поворотным пунктом для 17-летнего Владимира Ульянова — мол, именно тогда он сказал легендарную фразу «Мы пойдем другим путем», означавшую становление на путь революционера. А 19-летнему Юзефу Пилсудскому даже ничего говорить не нужно было — его по тому же делу сослали на пять лет в Иркутскую губернию, где он и стал профессиональным революционером.
В итоге пути Ленина и Пилсудского разошлись, но у них было много общих знакомых — в частности, председатель Всероссийской чрезвычайной комиссии (ВЧК) Феликс Дзержинский, который раньше был с Пилсудским в одной партии — Польской партии социалистов.
И осенью 1919 года, когда Антанта поставила Польше заслон, между Пилсудским и Лениным возник контакт с помощью другого польского социалиста — Юлиана Мархлевского.
Интересы Ленина и Пилсудского сошлись: большевикам нужно было перемирие, чтобы отразить наступление Деникина на Москву, а поляки не хотели помогать Белой армии, вожди которой мешали их планам воссоздать Речь Посполитую в границах 1772 года. В итоге в сентябре 1919-го, в решающий момент наступления Вооруженных сил Юга России на большевиков, бои на советско-польском фронте прекратились. И уже в октябре Красная армия погнали белых обратно на юг.
Главный санитар
К началу 1920 года позиция стран Антанты изменилась. Они уже больше не надеялись на Белое движение в борьбе с большевистским «вирусом» и сделали ставку на «санитарный кордон». И Польша сама вызвалась играть роль главного бастиона против Советской России. Правда, границу по «линии Керзона» никто не отменял, но полякам дали понять, что поддержат их в случае агрессии большевиков. Сами же поляки рассчитывали, что в обмен на борьбу с большевиками им простят завоевания на востоке.
И уже к апрелю 1920 года Пилсудский собрал 700-тысячную армию на линии разграничения с советскими войсками (правда, бóльшую часть расположил южнее — в Украине).
Петлюра сдает Галичину
21 апреля 1920 года, за четыре дня до начала войны, был подписан Варшавский договор, под которым поставили подписи Пилсудский и глава Директории УНР Петлюра. По этому договору Польша признавала УНР независимым государством, а Петлюра соглашался отдать полякам Галичину с Волынью и вернуть польским помещикам их поместья в Правобережной Украине.
Договор был явно неравноправным, но у «главного атамана» УНР уже не было выбора — к началу 1920 года он сам уже был эмигрантом в Польше, куда перебрался с остатками своей армии. Теперь же у Петлюры появлялся шанс хоть каким-то образом восстановить свою власть хотя бы на части Украины.
Безусловно, Варшавский договор можно считать предательством Петлюры по отношению к Западно-Украинской народной республике, но ее уже по факту не существовало, а галицкие части, некогда воевавшие на стороне УНР, к тому времени успели повоевать за белых и переметнуться к красным. Так что от Злуки не осталось и следа — больше того, зимой 1919/20 годов были случаи, когда войска УНР сражались против частей Червоной Украинской галицкой армии.
Потому Петлюра просто признал за поляками права на то, что уже и так принадлежало им. А Пилсудскому именно это и было нужно — чтобы добиться от Антанты отмены «линии Керзона».
Киевский парад 9 мая
25 апреля 1920 года польские войска перешли в наступление по всему фронту, а уже 28 апреля вышли на линию Винница — Чернобыль. Правда, не нужно считать, что за три дня они прошли треть территории нынешней Украины — просто к моменту начала войны линия разграничения уже проходила чуть западнее Житомира и Винницы, так что наступление поляков было не таким уж и масштабным, как это представляется сейчас. Апогеем его стало взятие Киева 7 мая.
Первое польское подразделение появилось в нынешней украинской столице еще 6 мая: оно приехало на рейсовом трамвае из Пущи-Водицы, захватило в плен красного командира и уехало назад. Никто их не преследовал, потому что Красная армия в этот момент спешно покидала Киев. На следующий день польские войска и армия УНР без боя вошли в город.
Равенства между поляками и украинцами, безусловно, не было. Начиная с того, что на 700 тысяч польских войск, участвовавших в войне, приходилось максимум 15 тысяч войск УНР.
Особенно наглядно это проявилось во время киевского парада 9 мая 1920 года. Киевлянин, будущий советский журналист Давид Заславский вспоминал о том, насколько сильное впечатление произвело на жителей города прохождение польской дивизии — нескольких тысяч военнослужащих в новенькой форме и с новым вооружением от Антанты. А за ними шли двести человек армии УНР — в потрепанной форме и с разваливающимися пулеметами. Принимал парад командующий 3-й польской армией Эдвард Рыдз-Смиглы — ни Петлюры, ни Пилсудского в Киеве не было.
Даешь царские рубли!
Правда, все время оккупации Киева поляки старательно подчеркивали, что они лишь обеспечивают безопасность, а власть принадлежит Директории УНР.
Взяв город под контроль, польская администрация ввела лишь одно существенное изменение: официальный курс валют, ходивших в обороте.
Самой дорогой становилась польская марка, за ней шли украинские карбованцы времен гетманской державы, потом царские и керенские рубли, а самыми дешевыми считались советские дензнаки.
Курс был явно спекулятивным, киевские рынки его не принимали и пересчитывали все по своим раскладам, где дороже всего котировались царские рубли, а дешевле всего — польские марки и украинские карбованцы. Но польские солдаты приходили с марками и требовали продавать им все по официальному курсу, за что киевские торговцы стали их втихомолку ненавидеть.
Вообще, всеобщее разочарование началось очень быстро.
Руководство УНР ожидало, что поляки пойдут на восток и возьмут под контроль всю Украину, — но поляки перешли на левый берег только для того, чтобы оттеснить противника от Днепра. Русские сторонники Белого движения вообще почему-то ожидали, что вслед за поляками придут немцы, и объединенные армии пойдут на Москву, чтоб свергнуть большевиков.
Но вместо этого киевские обыватели собирались по вечерам на Владимирской горке и наблюдали, как в районе Дарницы ведется артиллерийская перестрелка между поляками и Красной армией.
Поляки тоже были разочарованы. Они не собирались идти на восток, потому что Петлюра пообещал им, что с появлением войск УНР Левобережная Украина поднимет восстание против красных, — однако никакого восстания не произошло. Больше того, в селах Правобережной Украины начались бунты против поляков, которые проводили реквизиции и платили за них своими марками. Селяне польскую валюту брать не хотели и требовали царских рублей или «керенок».
Но больше всего поляков разочаровала полная неспособность Директории УНР установить собственное самоуправление, которому можно было бы передать власть. Петлюра в середине мая ненадолго прибыл в Киев и уехал в Винницу, которую сделал местом дислокации своего правительства. Все это создавало впечатление временности польской и украинской власти в городе.
Сталин агитирует за Галичину
Большевики начали свое контрнаступление 14 мая. Ему предшествовала бурная дискуссия в советском руководстве, расколовшая его на две части.
Вождь Красной армии Лев Троцкий и его ставленник Михаил Тухачевский отстаивали план наступления из Белоруссии напрямую на Варшаву. Они считали, что угроза польской столице вынудит поляков уйти из Киева и из Украины вообще.
Против было руководство Генштаба Красной армии, а возглавлял оппозицию Троцкому Иосиф Сталин. Он опубликовал в главной газете Советской России «Правде» статью, где объяснял: наступление на Варшаву провалится, потому что, во-первых, там армия Пилсудского будет иметь однородный польский тыл, во-вторых, Антанта испугается вторжения большевиков в Европу и поддержит Польшу. В качестве альтернативы Сталин предлагал наступление на Киев с дальнейшим ударом через Галичину (тогда ее называли Восточной Галицией): там западные украинцы ненавидят поляков и потому поддержат Красную армию.
Ленин колебался, и потому были приняты оба варианта: Западному фронту Тухачевского дали команду наступать из Белоруссии, а на Юго-Западный фронт был отправлен Сталин, где он мог реализовывать свой план.
Марш Буденного
14 мая войска Тухачевского начали наступление на Минск, вынудив поляков оттянуть часть войск из Украины. Через две недели наступление Западного фронта выдохлось, но тут свое слово сказал Юго-Западный фронт, которым руководили комфронта Александр Егоров и член Реввоенсовета Сталин.
27 мая конники Буденного начали наступление из Умани на Казатин, а спустя восемь дней прорвали оборону поляков и вышли в тыл польским войскам, находившимся в Киеве.
Уже 6 июня буденновцы взяли Бердичев и начали наступление на Житомир. Перед армией Рыдза-Смиглы в Киеве нависла угроза окружения.
Уйти и сжечь мосты
О рейде армии Буденного киевская пресса — украинское «Громадське слово» и польский «Дзенник Кийовский» — писала еще с первых дней июня. Трижды сообщалось о том, что Первая Конная армия разгромлена, а однажды даже о том, что Буденный покончил жизнь самоубийством.
Но с момента падения Бердичева в Киеве началась паника.
«Трижды побитый и покончивший самоубийством Буденный не только захватил Бердичев, но и отрезал полякам все пути к отступлению», — так описал впечатления киевлян Давид Заславский.
Из города в западном направлении массово ринулись киевские поляки, сторонники УНР и остатки сторонников Белой армии. Польской власти, впрочем, удалось прекратить панику и провести организованный отход.
Однако этот «организованный отход» Киев запомнил надолго: перед уходом из города Рыдз-Смиглы дал команду уничтожить все здания и склады, где хранились продукты, бытовые товары и военная амуниция, которые не успели вывезти из города. Среди уничтоженных зданий был и генерал-губернаторский дом на углу Институтской и Шелковичной — тот самый, который являлся резиденцией гетмана Павла Скоропадского в 1918 году.
А апогеем отступления 10 июня стало уничтожение всех киевских мостов.
«Несмотря на опасность, тысячи киевлян под обстрелом стояли на Владимирской горке, и многие со слезами смотрели на гибель Цепного и железнодорожного моста. Горели желтым в дневном свете, спокойным огнем все четыре моста. И было видно издали, как рухнул в воду настил, и повисли на быках цепи красавца — Цепного моста, гордости и украшения Киева, — вспоминал Заславский. — Нет в нем улицы, которая не носила бы следов революционной и военной бури. Но ни разу не было в Киеве разрушения, которое проводилось бы с таким холодным и жестоким равнодушием. Ни одна из проходивших через Киев армий не посягала на мосты. И при виде разрушаемых мостов, восстановить которые уже не удастся, при виде разрастающихся пожаров рождалось в киевлянах не только чувство злобы и мести, но и чувство оскорбленного патриотизма, вражды к чужаку-завоевателю. Если бы и победили поляки, вернуться в Киев они бы уже не могли».
Польское бегство
В течение второй половины июня Варшаве пришлось перебрасывать войска из Белоруссии в Украину, чтобы остановить наступление армии Буденного. Но 4 июля войска Западного фронта начали свое наступление, и оно оказалось катастрофическим для польской армии — ее отступление в течение следующих недель превратилось в повальное бегство.
Варшавское правительство, возглавляемое известным пианистом Игнацием Падеревским, запросило помощи Запада. Как и предполагал Сталин, Париж и Лондон этот призыв услышали.
Французы прислали военную миссию во главе генералом Вейганом, который вскоре фактически возглавил польскую армию, и экспедиционный корпус. Британцы выслали Москве предложение заключить перемирие, по которому государственная граница прошла бы по «линии Керзона» — то есть в состав Советской России вошли бы Западная Украина со Львовом и Западная Белоруссия.
Чудо на Висле
Генштаб Красной армии, в котором сидели сторонники Сталина, рекомендовал принять это предложение. Но Ленин уже заразился лихорадкой мировой революции от Троцкого и Тухачевского — теперь он требовал наступления на Варшаву и дальше на Берлин.
В конце июля большевики создали Временный польский революционный комитет, который провозгласил себя властью в Польше 1 августа, сразу после взятия Красной армией Белостока. Возглавил его тот самый старый знакомый Пилсудского — Мархлевский.
К середине августа войска Тухачевского уже были под Варшавой, а войска Егорова и Сталина — под Львовом. Но вот тут и сказалась разница, о которой Сталин писал в мае: Юго-Западный фронт находился на территории, где местное население ненавидело поляков, и имел налаженные пути снабжения, в то время как Западный фронт оторвался от тыловых частей, имел оголенные фланги и вдобавок вел борьбу с местным населением.
Москва, увлеченная планами похода через Варшаву на Берлин, потребовала от Егорова и Сталина отдать армию Буденного Тухачевскому, но Первая Конная была задействована в боях за Львов, и Сталин не стал выполнять приказ центра.
Юго-Западный фронт отправил буденновцев на северо-запад только через четыре дня, но за это время триумф Тухачевского обернулся катастрофой: усиленная резервами польская армия нанесла удар по оголенным флангам его войск, и 240 тысяч солдат Западного фронта оказались в котле. Произошло то, что в Польше назвали «Чудом на Висле».
Почти вся армия Тухачевского погибла — либо в августе-сентябре 1920 года во время попыток выйти из окружения, либо позже в польских лагерях. Перед польскими войсками, число которых к тому времени достигло миллиона, возникло пустое пространство — они могли наступать вплоть до Москвы, не встречая сопротивления. Но вместо этого они остановились.
Спустя несколько недель Ленин в одном из своих выступлений признал, что вожди РСФСР «давно бы висели на придорожных деревьях», если бы не взаимная вражда противников.
Дело в том, что параллельно шли боевые действия на юге Украины, где красные вели бои с войсками барона Врангеля, сменившего Деникина во главе армии Юга России. И Пилсудский, видимо, не хотел таскать каштаны из огня для восстановления «Единой и неделимой» России.
12 октября делегации Польши и Советской России подписали в Риге соглашение о перемирии, которое позволило большевикам тут же бросить все войска на Южный фронт против Врангеля и выбить его из Крыма.
А в марте 1921 года в той же Риге был подписан мирный договор. По нему Польша отказалась от претензий на Киев и Минск, но получила Западную Украину и Западную Белоруссию. С этим документом поляки уже могли ехать в Париж и Лондон, рассказывая, что они спасли от советизации Львов и Брест, а заодно — и всю Европу.
Рижский договор подписали три государства — Польша, РСФСР и Украинская советская республика. О союзе с УНР Пилсудский к тому времени уже забыл, а Петлюра вновь превратился в политэмигранта — теперь уже до конца жизни.
19 лет спустя
Советско-польская война 1920 года стала знаковой для обоих государств. В советском и политическом и военном руководстве образовалось два клана, которые враждовали между собой в течение следующих десятилетий. Спор о том, чей план наступления был лучше, закончился для Михаила Тухачевского пулей в затылок в 1937-м, а для Льва Троцкого — ударом ледоруба в 1940-м.
К тому времени Сталин уже решил польский вопрос по-своему, обеспечив в 1939 году границу по «линии Керзона», на которой он настаивал еще в 1920-м.
В тот же день, когда советские войска пересекли границу Польши, чтобы присоединить потерянные 19 лет назад земли Западной Украины и Западной Белоруссии, руководство польского государства покинуло его территорию, сбежав в Румынию. Возглавлял «польскую делегацию» верховный главнокомандующий польской армии и фактический руководитель государства Эдвард Рыдз-Смиглы. Тот самый, который за 19 лет и три месяца до этого бежал из Киева.