На что делает ставку российское руководство в Сирии? Это очень хороший вопрос, ведь, с одной стороны, это позволит объяснить политику страны на этой арене и в соседнем регионе, а с другой, обозначить перспективы поведения Москвы в будущем на региональном и международном уровнях.
Достаточно бросить один взгляд на сирийскую арену и стороны конфликта, чтобы понять, что россияне — наиболее вовлеченный во все детали игрок. Сегодня они стремятся к диалогу с Соединенными Штатами по сирийскому вопросу и могут начать сотрудничать с европейцами, подающими сигналы в этом отношении. На региональном уровне Москва взаимодействует с Турцией со всей ее чувствительностью по поводу сирийских курдов и конфликтом вокруг северо-западных районов страны и особенно центра — Идлиба. Здесь Турция делит власть с группировкой «Хайат Тахрир аш-Шам» (в прошлом «Джебхат ан-Нусра», организация запрещена в РФ. — прим. ред.) и остатками других вооруженных формирований. Большинство из них тесно связаны с турками, но некоторые держат максимальную дистанцию.
Кроме того, Москва стремится поддерживать свои традиционные отношения с Израилем. Речь идет не только о координации позиций по определенным вопросам, но и ее молчаливом одобрении действий Израиля в Сирии, включая попытки добиться ухода иранцев с ее территории.
В условиях сложной региональной обстановки Россия по-прежнему вовлечена в сирийский кризис. С одной стороны, Москва могла бы иметь более выгодные позиции в Сирии, а с другой, внутренняя ситуация стабилизировалась, она поддерживает хорошие отношения со всеми своими союзниками в этой стране: иранским руководством и режимом Асада.
Тем не менее в обоих случаях для российского руководства ситуация кажется достаточно сложной. Во-первых, Россия столкнулась с проблемой сокращения денежных ресурсов из-за последствий эпидемии коронавируса, включая снижение цен на нефть и объемов ее добычи. Даже если это не окажет существенного влияния на финансирование ее присутствия и операций в Сирии, это точно не поможет вкладывать в эту страну больше. Российские инвестиции не появятся, пока не начнется процесс восстановления Сирии, на который делает ставку Москва. Этот процесс был отложен после того, как Вашингтон с одобрения большинства европейских и арабских союзников решил выдвинуть следующее условие — достижение прогресса в политическом процессе в соответствии с резолюцией 2254 Совета Безопасности ООН, предполагающей уход Асада.
Несомненно, российское руководство больше не может продолжать текущую политику и закрывать глаза на действия Ирана и режима Асада в Сирии, что побудило его начать взаимодействие с другими заинтересованными сторонами сирийского конфликта — Соединенными Штатами, Европой, Турцией и Израилем, чтобы обозначить свои возможности и перспективы на этой арене. Это способствовало перестройке отношений со своими союзниками, и поэтому беспрецедентным шагом было назначение специального посланника при президенте России в Дамаске, который бы координировал политику Москвы по сирийскому вопросу, включая отношения с режимом Асада и Ираном, и проложил путь к усилению влияния России на следующем этапе.
Все всяких сомнений, Москва выиграет от двух процессов, которые затронут ее союзников. Во-первых, это американо-израильское сотрудничество по вопросу вывода Ирана из Сирии, нашедшее широкую международную и региональную поддержку, а во-вторых, это реализация Соединенными Штатами так называемого «закона Цезаря» по защите гражданских лиц в Сирии. Он окажет серьезное влияние на режим Асада и его союзников в лице России и Ирана.
Стремление Москвы к укреплению и усилению своей роли должно привести к тому, что режим Асада примет или станет больше поддерживать российские шаги на пути к улучшению имиджа сирийского руководства в глазах международного сообщества. Тем самым она пытается убедить его принять участие в восстановлении Сирии. Важнейшие шаги, которые режиму необходимо сделать в этой связи, это начать борьбу с коррупцией в руководстве, чтобы положить конец разграблению скромных ресурсов государства и общества со стороны власть имущих, сделать все возможное для решения экономических проблем на фоне тяжёлой внутренней ситуации, а также улучшить условия жизни сирийских беженцев из числа тех, кто находится в Ливане, включая их возвращение в Сирию. Кроме того, это достижение минимального прорыва в сфере безопасности в зонах примирения, роспуск ополчений (включая иранские), появившихся за последние годы конфликта, и их интеграция в ряды сирийской армии, прекращение иранского вмешательства в сирийские военные структуры и службы безопасности, чьи офицеры демонстрируют лояльность Ирану.
Хотя требования России в отношении политики режима Асада кажутся скромными по сравнению с необходимостью сирийцев вырваться из кризиса, в котором они находятся в последние годы, судя по прошлому опыту режима, можно поставить под сомнение его способность выполнить эти требования, не говоря уже о готовности пойти хотя бы на некоторые уступки. Это то, что объединяет режим Асада и Иран в их видении сирийской ситуации и путей ее урегулирования и в то же время позволяет Москве пойти против Асада и его президентства, будь то через свои собственные инициативы или международный политический процесс, основанный на резолюции Совета Безопасности ООН 2254. Второй сценарий является более вероятным в свете позиций режима Асада и Ирана, с одной стороны, и политики западных стран вокруг «закона Цезаря» для защиты гражданских лиц, с другой. Цель данного закона — подтолкнуть режим к политическому урегулированию, результатом которого будет отстранение Асада от власти в Сирии.
Российские силы сделали все для спасения режима Асада в рамках военной интервенции в 2015 году. Они помогли ему восстановить контроль над ключевыми районами в Гуте, Дамаске, Каламуне, Дераа и некоторых районах в центре страны вплоть до границ Идлиба на северо-западе, однако режим Асада и его иранские союзники не смогли принять российскую позицию, хотя она не может не отличаться от их видения, ведь Россия — крупная держава со своими интересами и политическими принципами. Она не может нести на себе последствия политики Асада и иранцев, даже если некоторые думают иначе.