Когда я вошел в Овальный кабинет, президент Трамп просматривал результаты последних опросов (внутренних и не только), которые показывали, что в ключевых «колеблющихся» штатах он идет наравне с Джо Байденом либо опережает его. «Пенсильвания — поровну. Флорида — на один больше. Висконсин — на один больше. Техас — на пять больше. Аризона: Трамп — 49, Байден — 45; Северная Каролина: Трамп на три больше. А потом Монтана: у Трампа намного больше — 52-38», — сказал он.
Хотя кое-кто в Республиканской партии, может, и паникует по поводу результатов других опросов, показывающих, что переизбраться будет нелегко, президент сохраняет уверенность. «Я еще даже и не начал кампанию», — сказал он. И добавил: «Сейчас из-за коронавируса проводить кампанию немного трудно. То, что сделал с нами Китай, просто невероятно. Мы шли ровно, постепенно преодолевая препятствия, и это было невозможно остановить. А потом случилось вот это. И это позор, но теперь [мы] должны вернуться к работе. Но я считаю, что у нас дела идут очень хорошо».
Наш разговор перешел к негативному освещению в СМИ его блестящей речи, произнесенной на горе Рашмор третьего июля. Речь, по его словам, «на самом деле была не мрачной, а совсем наоборот». «Это у другой стороны все мрачно…. Они пытаются все разрушить. И я считаю, что они сумасшедшие, но думаю, что они еще и злые. В этом есть какое-то зло. И я не могу поверить, что больше не будет противодействия, ответной реакции. Я имею в виду, с моей стороны. Но люди, которые находятся по другую сторону проблемы, подобны ягнятам, которых ведут на заклание. Они похожи на овец, которых ведут на бойню. Их убьют, если они не отступят».
Критики президента в средствах массовой информации отождествляют его критику в адрес толп, которые устраивают беспорядки и сносят памятники, с критикой более широкого движения за расовую справедливость. Поэтому я спросил его прямо: «Поддерживаете ли вы мирные протесты?». «Мирные протесты за расовую справедливость? Безусловно. Мирные протесты, и точка. Разумеется. Я поддерживаю мирные протесты», — ответил он. Чего он не поддерживает, так это насилия толпы и «культуру отмены». «Там были люди, которые были ультралевыми радикальными маньяками, это были анархисты, и они были подстрекателями, агитаторами. Там были и другие люди, и они не понимали, что делают. Их во все это втянули».
Он считает, что насилие было подавлено благодаря его жесткой реакции. «В Миннеаполисе после нескольких дней наблюдения за этим фиаско, я потребовал направить туда Национальную гвардию, — говорит он. — И как только гвардейцы туда вошли — не знаю, помните ли вы — как только они появились, они выстроились в ряд на улице, прошли сквозь нее, как нож режет масло, и все закончилось. Все прекратилось»
Трамп также утверждает, что движение «Жизни чернокожих имеют значение» (Black Lives Matter) проповедует насилие в отношении полиции. «Посмотрите на людей, которые им руководят, они марксисты, они люди, которые нам не нужны, — сказал он. — Однако же они становятся почти такими же, как эта группа замечательных людей. И посмотрите на то, что произошло с беспорядками, посмотрите на все то, что произошло, я считаю, что это очень, очень раскольническая, подстрекательская группа. И я не единственный, кто так думает. Сегодня многие люди не хотят говорить об этом, потому что им не хватает смелости говорить об этом. Но они это чувствуют, понимают. [Национальная баскетбольная ассоциация] теперь пишет на площадках крупными буквами — Black Lives Matter. Это массовая тенденция, мейнстрим, но люди, управляющие этим движением, не мейнстрим».
Я напомнил, что после убийства Джорджа Флойда, в День памяти павших, миллионы американцев прошли мирным маршем, и что большинство из них не выступают ни за «культуру отмены», ни за насилие против полиции, а требуют расовой справедливости. «Я тоже», — перебил меня Трамп.
Трамп также говорит, что не испытывает любви к Конфедерации. «Я против нее. Я был с ней не согласен. Я родился в Нью-Йорке, я против этого…. Я — янки. Но я также являюсь приверженцем свободы слова, и я придаю большое значение истории. Уничтожить историю, вычеркнуть ее из памяти невозможно. Если вы ее забудете, то обязательно повторите». По словам президента, он обеспокоен тем, к чему это приведет, если поддаться «культуре отмены». «Уничтожили конфедерата? Ладно, пусть. Затем они уничтожат всех, кто против конфедератов. Я имею в виду, что им не нужен Джордж Вашингтон….. Я видел, как они сносят памятники аболиционистам. Это никогда не прекратится».
А как насчет того, чтобы назвать их в честь некоторых американских героев, которых Трамп назвал во время своего выступления на горе Рашмор? «Да, но я не уверен, можно будет их в этом убедить, — ответил он. С этим не согласятся». И добавил: «Считаю, что это опасная затея. Ну, уберем мы имя, и тогда в честь кого мы его назовем? Ведь дело не в том, чтобы просто присвоить чье-то имя, все это закончится баталиями».
Но если бы он мог распоряжаться в решении этого вопроса, стал бы он переименовывать их? «Если бы я мог здесь решать…», — он замолчал и задумался на мгновение. А затем сказал: «Я придаю большое значение истории. Для меня это был Форт-Брэгг, названный в честь кого-то в знак примирения. Я имею в виду, что он был генералом, он был несговорчивым генералом, он был плохим, но это было сделано в целях примирения. Эти форты были названы в честь кого-то, чтобы привлечь, Юг, потому что на протяжении долгих лет была сильная вражда. Чтобы присоединить Юг…. Но, перебил его я, это уже сделано, так что имена больше не нужны. «Да, но также можно сказать, что разве тогда они нарушили соглашение?». Кроме того, по словам президента, «найти такого человека будет нелегко…. То есть, мы говорим, давайте найдем кого-нибудь, кого все любят. Такого человека нет…. Базу нельзя назвать даже в честь Джорджа Вашингтона».
Он ошибается. Если бы Трамп приказал военным переименовать базы в честь «отцов-основателей», он нанес бы удар по «культуре отмены», не поддавшись ей. Левые утверждают, что и Юг, и Север были построены на рабстве. Трампу было бы проще защитить Север, если бы он переименовал базы — и заставил бы своих противников протестовать и заявлять, что называть военные объекты в честь Вашингтона и Джефферсона неуместно.
Но Трамп абсолютно прав, собираясь дать отпор «культуре отмены». И его идея найдет отклик в сердцах гораздо большего числа людей, чем представляют себе многие в Вашингтоне. «Чтобы сказать то, что я говорю, нужно иметь мужество, — сказал он. — То есть, я понимаю, что мог бы сделать это намного проще, но это было бы неправильно. Я мог бы сказать, что я против всего („Я против всего, я полностью,за' всю эту ненависть"). Настоящая ненависть — это не ненависть с моей стороны. Настоящая ненависть ко многому, о чем мы говорим, — это ненависть с другой стороны».
«Возможно, то, что я говорю — это голос в пустыне, — сказал он. — Но большинство людей со мной согласно. И многие этого не скажут, они, возможно, не скажут этого даже во время опроса. Но думаю, что они скажут это на выборах».