Джон Пинар: Итак, сейчас мы сможем поговорить с одним из наиболее влиятельных людей в Кремле, в московских кругах. Он глава суверенного фонда — Российского фонда прямых инвестиций. Именно Кирилл Дмитриев раньше других заявил о попытках России самостоятельно производить вакцину [от коронавируса]. 30 миллионов доз экспериментальной вакцины, 170 миллионов доз, производимых за границей, дополнят усилия России, направленные на борьбу с пандемией. Сегодня вечером он на связи со мной. Добрый вечер, господин Дмитриев!
Кирилл Дмитриев: Спасибо за приглашение.
— Спасибо, что вы с нами! Рад слышать вас. Могу ли я говорить очень и очень прямо? Кража или попытка украсть исследовательские данные — это очень серьезное обвинение. Мы слышали от британской стороны, что это было «отвратительно». Что вы можете на это ответить?
— Во-первых, господин Песков, официальный представитель Кремля, ясно сказал, что Россия не принимала участия в подобной деятельности. И, честно говоря, вся эта история, по-моему, — попытка опорочить репутацию российской вакцины некими людьми, которые боятся, что она будет успешной, потому что российская вакцина потенциально может стать первой на рынке и потенциально может стать на нем наиболее эффективной вакциной. В августе мы ожидаем одобрения регулятора.
Приведу некоторые факты, разъясняющие это. Прежде всего, нет никакой необходимости красть что бы то ни было в Оксфорде, поскольку AstraZeneca уже обсуждает контракт с одной из наших портфельных компаний — «Р-Фарм», по которому оксфордская вакцина будет производиться в России. Итак, воровать нет необходимости, не нужны никакие секреты, так как все уже передано «Р-Фарм» — нашей портфельной компании, которая будет производить в России оксфордскую вакцину компании AstraZeneca, и это — коммерческое соглашение между AstraZeneca и «Р-Фарм».
Во-вторых, наша вакцина, российская вакцина была разработана в 2015 году как вакцина против лихорадки Эбола и затем от ближневосточного респираторного синдрома (MERS). Все было опубликовано в научных журналах; единственное, что они сделали от коронавируса — заменили часть Эболы или части MERS на шип коронавируса, и об этом писали с 2015 года.
Мы считаем эти обвинения абсолютно ложными, это попытки нападок на Россию, в то время как страна открыта для сотрудничества с другими странами. И это говорит о том, что, вероятно, у нас есть одна из наиболее эффективных вакцин, поскольку это уже было доказано ранее.
— Итак, из вашего ответа следует, что эти обвинения попросту ложны, вы отвечаете, что ими движет, по существу, — ревность и зависть к успеху России в получении вакцины собственными силами и что у России нет необходимости вмешиваться или шпионить таким образом.
Позволите ли вы мне тогда заметить на ваш комментарий, что вашему ответу попросту недостает правдоподобия? Это обвинение выдвинули не только эксперты по кибербезопасности из Великобритании, его подтвердили эксперты и аналитики из США и Канады. Его поддерживают политические лидеры всех стран-союзников. Попросту говоря, его невозможно оспорить, заявляя, что оно беспочвенно и мотивировано завистью. Что вы на это ответите?
— По-моему, я очень ясно указал вам на тот факт, на который вы не реагируете, а именно, что все необходимое для изготовления оксфордской вакцины, было частью соглашения между AstraZeneca и «Р-Фарм» о производстве этой вакцины в России со всеми технологиями и всеми «ноу-хау». Вот и все, ничего красть не надо.
AstraZeneca хочет, чтобы эта вакцина производилась в России. Мы полагаем, что российская вакцина лучше, потому что она имеет два коронавирусных вектора для доставки в организме по сравнению с одним вектором в вакцине AstraZeneca. Итак, еще раз: эти обвинения — типичные обвинения без каких-либо подтверждений, без каких-либо доказательств. И время их появления действительно примечательно, потому что как раз сейчас мы делимся с миром тем, на что надеемся получить одобрение регулятора в августе, и в этот момент из ниоткуда появляется эта история. И, как я уже сказал вам, пожалуйста, ответьте мне: если «Р-Фарм» уже имеет всю информацию, необходимую для производства оксфордской вакцины, зачем им нужно что-либо еще, что делается не по официальным каналам?
— Полагаю, явное предположение состоит в том, что вы не уверены в той работе, которая делается в России, и вы хотите получить доступ и заполучить любыми средствами, включая шпионаж, любые сведения и техническую информацию, какую только возможно заполучить.
Позвольте, господин Дмитриев, попросить вас прокомментировать следующее. Часто говорится, что решение проблемы пандемии России попросту не по плечу. Я видел данные, я обращусь к ним сейчас. Вы говорили совсем недавно о 30 миллионах доз вакцины, которые вы хотите произвести для борьбы с covid-19. Вы говорили о ситуации с инфицированием в Москве и в стране. Это спорно, и этим данным из России просто нельзя доверять. Они занижают всю серьезность ситуации и пандемии. Это, вероятно, еще одна причина для того, чтобы Россия сделала максимум возможного, применяя любые доступные средства, чтобы попытаться найти какое-либо решение. Точно так же, как делает любая другая страна.
— Определенно это очень провокационные вопросы, так как вы пользуетесь причудливыми словами, и ответ на это очень четкий. В России число случаев заражения covid — одно из самых низких в мире, и это результат очень эффективных применяемых нами методологий, мы тестируем больше, чем большинство других стран. Мы сами инвестировали в масштабное тестирование и продали 13 миллионов этих тестов за рубеж. Мы первыми показали, что фавипиравир, японский препарат, действительно очень эффективно помогает от коронавируса, начав его клинические испытания. Мы открыли этому лекарству дорогу.
Поэтому я думаю, что вся эта политическая материя, вся эта необоснованная чепуха, которую мы слышим, исходит от людей, не потративших время на понимание фактов, и реальных фактов, о России. Реальность состоит в том, что во всех странах будет расти число заболевших covid, но Россия делает все возможное, и очень хорошо действует в области тестирования и очень хорошо — в области лекарств, и имеет один из самых низких уровней смертности в мире.
— Скажите, господин Дмитриев, как вы расцениваете сообщения с мест в России, из Москвы и из других регионов, в которых говорится, что в некоторых частях страны вирус вышел из-под контроля и число случаев заражения значительно превышает официальные данные? Опровергаете ли вы и такие сообщения как продиктованные завистью или как попросту ложные?
— Я приведу вам лишь факт: пройти тест в США, во Флориде, занимает 5-6 дней, вы можете посмотреть это на CNN. А при тестировании в России вы получите результат через 5-6 часов, через 24 часа в некоторых регионах, может быть. Так что, несомненно, сейчас у России возможности для тестирования лучше, чем у США и, вероятно, у Великобритании, и это — факт.
Итак, еще раз: мы оперируем фактами. Наша вакцина основана на вакцине 2015 года от Эболы, наши препараты и тестирование работают очень хорошо. И повторюсь, мы делимся информацией, потому что хотим сотрудничать с другими странами. Мы будем работать над клиническими исследованиями нашей вакцины с другими странами, включая Ближний Восток и Латинскую Америку. Думаю, Великобритании надо привыкать к более партнерским отношениям с Россией, к более партнерским отношениям с другими странами. Потому что попытки постоянно утаивать полезные вещи, утаивать полезную информацию, утаивать хорошие разработки — это нежизнеспособная долгосрочная стратегия.
— Но ведь вам, конечно, известно, что воспоминания об отравлениях в Солсбери свежи в памяти многих людей. Представленные властями Великобритании улики по этому делу указали на участие российской разведывательной службы в попытке убийства, в попытке отравления на улицах Солсбери. И мы слышали ответ Москвы, в котором это было представлено ложью, сказано, что связанные с российской разведкой оперативники, если так можно выразиться, были там как туристы с камерами и фотографировали собор в Солсбери.
Очевидно, это было другое дело, произошедшее в другом контексте. Но сейчас, когда вы говорите, что обвинения в участии разведслужб — это «грязные трюки», что все это фантастика, понимаете ли вы, господин Дмитриев, почему так много людей относятся к этому со столь глубоким скепсисом?
— Поэтому я буду применять разумный подход, говоря, что у вас закончились аргументы по поводу вакцин, у вас закончились аргументы по поводу лекарств, по поводу тестирования. Вы спрашиваете об отравлении в Солсбери. Я управляю суверенным фондом, у меня нет информации об отравлении и действиях подобного рода. Единственное, что я могу сказать, — мы инвестируем в хорошие технологии, у России есть очень хорошие технологии, и мир может учиться у России, так же как мы учимся у Японии, у других стран. Мы считаем эту сторону международного сотрудничества чрезвычайно важной.
— Давайте коснемся вакцины и ситуации с ее разработкой в России. Поскольку вы говорили нам о продвижении и прогрессе в получении вакцины в России. Когда вы ожидаете начала вакцинации россиян?
— Я сам вакцинирован, я очень верю в эту технологию. Антитела у меня выработались очень быстро, и у меня антител в два раза больше, чем у среднестатистического болеющего коронавирусом человека.
— Простите, пожалуйста, я очень хочу вас понять. Вы сказали, что были вакцинированы? Вы утверждаете, что существует вакцина, которая применяется в вашей стране? Для многих это станет большой новостью.
— Я был добровольцем, одним из добровольцев, на которых испытывалась разработанная нами вакцина, в которую мы верим. Я привился сам, привил свою маму, отца и жену, у всех нас выработались антитела в течение 20 дней, и их было вдвое больше, чем в среднем у больных коронавирусом людей. Мы ввели эту вакцину, потому что верим, что это вакцина на основе вакцины от лихорадки Эбола, которая была одобрена ранее. Поэтому у нас достаточно уверенности в проверенной технологии. Но массовая вакцинация в стране начнется с сентября.
Кстати, оксфордская вакцина очень хорошая, она создана на основе очень похожей аденовирусной технологии, но на основе аденовируса обезьян, а не аденовируса человека, который используем мы. И китайская вакцина тоже очень хорошая. Поэтому мы ожидаем, что в этом году в мире начнется множество вакцинаций. Россия станет одним из первопроходцев, начав вакцинацию в сентябре.
— Хорошо, после того, что вы упомянули, примите наши наилучшие пожелания вам и вашей семье. Это явно хорошая новость, если вы рано начали применять вакцину. Теперь вы говорите нам, что эта вакцина с сентября будет доступна населению? Это тоже для меня новость, и, возможно, я это упустил, но я не уверен, что есть вакцина, которая прошла испытания до такой точки, и что ее безопасность и эффективность доказаны до такой степени, что ее можно применять для населения такой страны, как Россия. Это действительно интересно.
Позвольте спросить вас о том, какими, по вашему мнению, будут последствия прозвучавших сегодня со стороны Великобритании, США и Канады обвинений для отношений между западными союзниками и Россией?
— Я считаю, что цель этих информационных атак — не дать людям воспользоваться российской вакциной, в то время как мы работаем над ее совместным производством со многими странами. Но, откровенно говоря, я считаю, что многие страны заинтересует российский подход. Повторюсь, Россия наблюдала многочисленные попытки подавить ее технологии, подавить их применение. Но мы будем двигаться вперед в нашем партнерстве с Ближним Востоком и Латинской Америкой. Честно говоря, мы не ожидаем тяжелых последствий, так как эти обвинения странны.
Как я уже упоминал, мы можем показать весь процесс научных испытаний вакцины от Эболы, от MERS, применяя ту же технологию и те же два вектора. И еще раз: российский подход абсолютно уникален — мы используем два аденовирусных вектора, вектор номер 6 и вектор номер 26, — и мы верим, что в течение наиболее продолжительного времени это будет самая эффективная вакцина. И мы считаем, что это нападки на российский подход, который, кстати, совсем не такой, как британский подход, совсем не такой, как американский подход.
— Кирилл Дмитриев, глава российского суверенного фонда. Спасибо за то, что слушали программу The Times этим вечером.