Немногочисленные верующие собираются в Церкви Святого Димитрия на острове Бююкада у берегов Стамбула. Эти летним утром скорбь буквально витает в воздухе. Двумя днями ранее было принято решение о том, что Собор Святой Софии вновь станет мечетью. «Когда я услышала об этом по телевизору, то расплакалась», — говорит 81-летняя Вифлеем Магула, одна из последних православных греков Стамбула.
Сегодня они — всего лишь горстка людей, по большей части пожилых, реликты многовекового присутствия греков. От 160 000 человек в начале ХХ века осталось всего порядка 2 000, что стало результатом тюрко-мусульманского национализма и связанных с ним гонений.
«Мы — вымирающий вид, — объясняет 37-летний Минас Василиадис, главный редактор газеты „Апоевматини", последнего греческого печатного издания в Стамбуле. — Когда наши читатели открывают газету, смотрят прежде всего некрологи. Похорон гораздо больше, чем крестин». По словам стариков, некогда тираж основанной в 1925 году «Апоевматини» был больше, чем у всей турецкой прессы. Сейчас же он составляет всего 600 экземпляров.
Хотя стамбульские греки были исключены из обменов населением между Турцией и Грецией по Лозаннскому миру 1923 года, они все же стали жертвами гонений на протяжении десятилетий, которые последовали за формированием Турецкой Республики в том же году. Так, в 1942 году все немусульманские меньшинства Турции были обложены высоким налогом. Людям приходилось продавать все имущество, если они не хотели оказаться в трудовых лагерях. «Мой дед был разорен, у нас ничего не осталось», — вспоминает Вифлеем Магула.
Мрачное прошлое
На фоне усиления напряженности на Кипре в 1955 году турецкая пресса разнесла слух о том, что греки обстреляли родной дом основателя Турецкой Республики Мустафы Кемаля Ататюрка в Салониках. Все это повлекло за собой погромы в кварталах греков, евреев и армян. Итог: полтора десятка погибших: 4 000 разграбленных магазинов и 1 000 домов.
В 1964 году 10 000 обладателей греческих паспортов пришлось уехать из страны, а турецкое государство присвоило себе все их имущество. Именно с этим связан неминуемый исход стамбульских греков. Большинство уехали в Грецию, кто-то — в Австралию и Канаду. Елена Костандинидис, элегантная дама 80 лет, единственная из семьи, кто решила остаться. «У меня было девять братьев и сестер, все они уехали в Грецию», — сокрушается она.
Многие думали, что это мрачное прошлое позади. Но, по мнению некоторых, превращение обора Святой Софии в мечеть пробуждает старых демонов. 81-летний Минал Василиадис, который вместе с сыном Минасом занимается газетой «Апоевматини», видит в случившемся страшное повторение истории. «Последние несколько месяцев турецкая пресса использует ту же риторику как та, что звучала перед погромом. Она обличает предполагаемых врагов Турции, в частности греков. После решения по Собору Святой Софии некоторые оставшиеся семьи больше не выходят из дома. Им страшно», — утверждает он.
Как бы то ни было, приход к власти Партии справедливости и развития в 2002 году дал им некоторую надежду. ПСР была далека от национализма кемалистов и занимала примирительную позицию по отношению к меньшинствам, в том числе христианам. В 2008 году в перспективе вступления в ЕС был принят закон о смягчении правил управления общинным имуществом. В 2012 году турецкие власти дали добро на возобновление работы греческой школы на острове Гекчеада в Эгейском море.
Хотя этих мер было недостаточно, чтобы переломить упадок стамбульских греков, они все же стали небывалым событием в истории республиканской Турции. Вифлеем Магула долгое время голосовала за партию Реджепа Тайипа Эрдогана и не скрывает глубокого разочарования по поводу решения превратить Собор Святой Софии в мечеть, которое стало символом угрожающего национализма. «Почти 20 лет власть очень хорошо вела себя по отношению к нам. Она нас не трогала, мы могли спокойно жить. Зачем им сейчас это понадобилось? Это шаг назад!» — восклицает она, перепрыгивая с турецкого на греческий.
При этом Стамбул до сих пор остается колыбелью православного христианства. В турецком мегаполисе по-прежнему находится Константинопольский патриархат, самая первая из православных церквей. Кроме того, именно с берегов Босфора отправились в IX веке в путь монахи Кирилл и Мефодий, которые принесли веру славянским народам и создали для них кириллический алфавит.
Несмотря на завоевание города османами в 1453 году, Константинопольский патриархат смог сохранить духовный статус. И хотя славянские церкви отделились от него по ходу истории, его патриарх до сих пор остается «первым среди равных».
Патриархат, наследие византийской цивилизации
В настоящий момент РПЦ стремится вернуть храмы белых русских мигрантов на Западе, в том числе во Франции, но некоторые диссидентские церкви предпочитают Константинополь Москве. Тем не менее из-за привязки к турецкой земле патриарх вынужден выполнять требования Анкары. По закону, он должен быть гражданином Турции, и с учетом агонии местной греческой общины преемников у Варфоломея может и не быть. Кроме того, расположенная на острове Хейбелиада Халкинская богословская школа, где учились иерархи патриархата, была закрыта постановлением 1971 года.
Как и Собор Святой Софии, патриархат представляет собой остаток греко-византийской цивилизации, которая процветала в Константинополе в течение почти двух тысячелетий. Поэтому город занимает особое место в сердцах греков, как здесь, так и за границей. До недавного времени множество греческих туристов ездили туда в паломничество по местам предков.
Хотя «возвращение» Собора Святой Софии, как его называют в турецком правительстве, было призвано вызывать замешательство в Европе, оно стало куда более тяжелым ударом для греческого мира. От славного прошлого в скором времени останется лишь экуменический патриархат и сотня раскиданных по Стамбулу пустеющих православных церквушек. Или же в них начнут ходить иммигранты с постсоветского пространства, грузины или украинцы, новые хранители стамбульского православия? За последнее годы патриархат передал им несколько храмов.
«Стамбул — сентиментальный вопрос»
Дело в том, что стамбульских греков становится все меньше. Национализм усиливается, а в экономике наблюдается застой. «Напряженность растет, а курс лиры продолжает падать», — говорит 32-летний Христо, представитель немногочисленной греческой молодежи Стамбула. «Треть моих одноклассников сейчас уже в Греции», — рассказывает он. После учебы в американском вузе он все же решил вернуться: «Стамбул — сентиментальный вопрос». Тем не менее сейчас он сам все больше настроен на отъезд: «Мне хотелось бы, чтобы мои дети не столкнулись с такой ситуацией».
Перед оставшимися встает и другой вызов: ассимиляция. Несмотря на существование сплоченной общины, греки являются неотъемлемой частью турецкого общества. Среди молодежи смешанные браки давно перестали быть редкостью: как с турками, так и с другими меньшинствами, в том числе с армянами.
В любом случае Минас Василиадис не собирается опускать руки. Его семья живет в Стамбуле пять поколений, и он будет выпускать газету, пока это в его силах. «Я не имею права все бросить», — считает он. Вифлеем Магула в свою очередь не собирается отступать под напором обстоятельств: «Я никуда не уеду. Те, кто уезжает, допускают ошибку. На этой земле наши церкви и могилы наших предков. Мы, наследники Византии, здесь у себя дома. Я останусь тут до самой смерти».