Современный российский национализм не допускает возможности, что СССР мог делать нечто дурное. Самое большее — ему приходилось принимать сложные решения в условиях отсутствия альтернатив, что привело, например, к подписанию договора о ненападении с Третьим рейхом. Для обеления прошлого используется при этом официальная советская пропаганда, которая оказалась чрезвычайно живучей.
В декабре 2019 года Путин, в частности, заявил, что советские войска вошли в Польшу, поскольку «польское правительство утратило контроль над страной», а советские солдаты спасли огромное количество жителей восточных польских регионов, в особенности евреев, поскольку в ином случае их истребили бы нацисты. Это современная версия советской риторики 1939 года, при помощи которой оправдывалась агрессия против Польши. Что тогда говорили?
Так было необходимо
Советские войска пересекли восточную границу Второй Польской Республики на рассвете 17 сентября. Полмиллиона военных, несколько тысяч танков и самолетов были силой, с которой не могла бы тягаться польская армия, тем более что в тот момент она уже две недели сражалась на западе с немцами, терпя позорное поражение. Шансов становить наступление на востоке не было, оставалось лишь оттягивать неизбежное. Сам главнокомандующий маршал Эдвард Рыдз-Смиглы (Edward Rydz-Śmigły) отдал приказ «не сражаться с большевиками», а как можно быстрее отступать к румынской границе. Это и происходило.
Вторгаясь на польскую территорию, советская армия не встречала особенного сопротивления, что упрощало задачу московской пропаганде. Главный тезис сводился к тому, что 17 сентября 1939 года Польши, в сущности, уже не было: она прекратила свое существование в качестве государства после нападения немцев, осталось лишь пространство, которое она занимала. Так говорилось, в частности, в ноте, которую вручили в Москве польскому послу утром перед началом вторжения: «Польско-германская война выявила внутреннюю несостоятельность польского государства. В течение десяти дней военных операций Польша потеряла все свои промышленные районы и культурные центры. Варшава как столица Польши не существует больше. Польское правительство распалось и не проявляет признаков жизни. Это значит, что польское государство и его правительство фактически перестали существовать. Тем самым прекратили свое действие договоры, заключенные между СССР и Польшей. Польша, предоставленная самой себе и оставленная без руководства, превратилась в удобное поле для всяких случайностей и неожиданностей, могущих создать угрозу для СССР. Поэтому, будучи доселе нейтральным, советское правительство не может более нейтрально относиться к этим фактам».
Такое послание было призвано убедить мир, что СССР вовсе не совершает акт агрессии против Польши рука об руку с Третьим рейхом, ведь это было бы предосудительно, а лишь принимает сложное, но необходимое решение, заботясь о безопасности своих границ и судьбе людей, которые населяют восточную часть несуществующей уже страны.
На самом деле правительство Польской Республики оставалось на ее территории и пыталось руководить обороной, Варшава защищалась, на неоккупированной территории функционировали органы государственной администрации, а сам факт того, что мы уступали, ведя военные действия, еще не дает права признать наше государство несостоятельным. Если следовать такой логике, можно сказать, что в ноябре 1941 года, когда немецкие передовые танковые группы приближались к предместьям Москвы, а большинство представителей советских центральных властей в ужасе бежали на восток, СССР тоже не существовал.
Одновременно в течение многих лет продвигалась вторая версия реальности, в которой Польша представала уже не трупом, а врагом. Таким, из-под ярма которого нужно было освободить трудовой народ в городах и деревнях. Эта риторика практически полностью совпадала с той, какая звучала во время советско-польской войны 1920 года. Говорилось, что польские капиталисты и помещики вместе с духовенством эксплуатировали население восточных регионов Польши, но советская армия избавила его от эксплуатации, принесла коммунистическую свободу, безопасность и процветание. На этих идеях построено как большинство обращений к жителям этих земель, так и текстов, призванных поднять боевой дух красноармейцев. Утверждалось даже, что белорусы и украинцы уже восстали против своих угнетателей, поэтому нужно оказать им помощь в их освободительной борьбе.
В день вторжения солдатам, идущим в атаку на территории современной Белоруссии, зачитали обращение командующего Белорусским фронтом командарма Михаила Ковалева. «Пришло время освободить братские народы Западной Белоруссии и Западной Украины от гнета польских капиталистов и помещиков. Вот уже двадцать лет сапог пилсудчиков безнаказанно топчет исконные земли наших братьев белорусов и украинцев. Эти земли никогда не принадлежали полякам, их захватили польские генералы и помещики в те дни, когда советская республика, борясь с контрреволюционными силами, была еще недостаточно сильна. (…) В Западной Белоруссии и на Западной Украине поднимается красное знамя восстания. Горят помещичьи усадьбы, мечутся генералы. Они направили пулеметы пушки на повстанцев, но ничто не в силах умерить гнев населения Западной Белоруссии и Западной Украины. Сквозь грохот пушек до нас доносится призыв белорусского народа „На помощь! На помощь, товарищи! Мы не в силах больше терпеть гнета генералов и помещиков"», — писал он.
Такую риторику Москва использует уже давно. Тот факт, что Польша контролировала большие территории современных Белоруссии и Украины, регулярно назывался «исторической несправедливостью». Москва считала, что они должны находиться под ее контролем, как после разделов Первой Речи Посполитой.
Вечно живое послание
Советский дискурс 1939 года оказался исключительно универсальным. СССР называл цель своей агрессии репрессивным «несостоятельным государством» и заявлял о намерении навести на его территории порядок, чтобы в том числе защитить местное население. Практически те же тезисы использовали россияне во время нападения на Украину в 2014 году. Говорилось, что киевское правительство не контролирует ситуацию в стране и притесняет некоторые группы граждан, поэтому тех (в особенности жителей районов, граничащих с Россией) нужно защитить, гарантировав право на самоопределение. То есть это была отнюдь не агрессия, а помощь обитателям Донбасса и Крыма.
Неудивительно, что советская версия событий 17 сентября 1939 года остается до сих пор актуальной, по меньшей мере для части россиян, в том числе для Владимира Путина. Она позволяет избежать столкновения с неудобным фактом, который заключается в том, что СССР подготовил и осуществил нападение на Польшу в сотрудничестве с Третьим рейхом. Это прямо следует из подписанного 23 августа 1939 года договора о ненападении, который называют сейчас пактом Молотова — Риббентропа, а в особенности — из секретного протокола к нему, где описываются договоренности относительно раздела польской территории и сфер влияния в Восточной Европе.
Между тем нынешний российский лидер продолжает пользоваться советской риторикой образца 1939 года, перекладывая всю ответственность за развязывание войны на Германию, страны Запада и Польшу, а также изображая Россию исключительно как страну, которая пала в 1941 году жертвой немецкой агрессии.