- «Не мясом, а техникой и умом надо воевать»
- «При необходимости Вооруженные силы выполнят приказ об освобождении наших территорий»
- «Вопрос улучшения вооружения наших ВСУ еще не решен»
Украинской армии необходимо существенно нарастить арсенал боеприпасов. Приближение к НАТО должно быть не на словах, а на деле. Об этом во второй части интервью в эфире телеканала Obozrevatel TV заявил генерал Вооруженных сил Украины, заместитель секретаря Совета национальной безопасности и обороны Сергей Кривонос.
Обозреватель: Насколько в украинской армии сейчас хороший боевой дух? Его не удалось сломать России на седьмом году войны?
Сергей Кривонос: Нет. Что касается боевого духа, нашего воодушевления в борьбе против врага, то он мощный и сильный. Есть определенное разочарование определенных людей, которые покинули ряды Вооруженных сил. Надо менять политику, потому что за каждого военнослужащего, который прошел через огонь этой войны, надо бороться. Государство потеряло время и ресурсы на подготовку этих людей, и теперь оно должно бороться за то, чтобы эти люди остались в рядах Вооруженных сил. Это главная задача. За счет отсутствия информационной политики со стороны руководства страны много разочарованных. Сигналы, которые подаются, разочаровывают людей. Одновременно пророссийские каналы, подающие информацию частично или в искаженном виде, дестабилизируют ситуацию, создавая мозговой шторм в голове у каждого нашего гражданина, в том числе военнослужащих.
— Сеют зерно сомнения.
— Да.
— Вы сказали, военные разочаровываются. В чем именно?
— Многие из пришедших в ряды Вооруженных сил в 2014-2015 годах шли воевать. И когда война перешла в более позиционную, за счет неправильного подхода к подготовке, к организации повседневной деятельности, многие разочаровались. Потому что их заставляли заниматься не тем, ради чего они пришли в армию. Армия — достаточно бюрократический организм. Бюрократия и самодурство очень сильно влияло на восприятие этими людьми необходимости защищать Украину.
— Я помню, еще предыдущую власть упрекали в том, что военные ожидают приказа идти вперед, что нельзя сидеть в окопах, что затяжная война — не для них. Есть ли сейчас запрос на то, чтобы идти вперед?
— Конечно. Этот запрос есть. Военнослужащие ждут, когда будет дана команда, чтобы начать наступление. Вопрос в том, что надо объяснять, что, во-первых, есть политические нюансы в решении этого вопроса, во-вторых, чтобы это осуществить, надо готовиться. Здесь нужно даже изменение тактики. Если в 2014 году у нас была наступательная тактика, то с 2015 года — уже оборонительная. Этот вопрос надо поднимать на уровень.
На учениях прошлого и этого года вопрос наступления отрабатывался. Это дополнительно стимулирует людей, потому что мы не только отрабатываем вопросы обороны. В случае принятия определенных политических решений руководителем страны, верховным главнокомандующим, президентом Украины господином Зеленским при необходимости Вооруженные силы выполнят приказ об освобождении наших территорий.
— То есть командование ждет удачного комплексного политического, международного, военного момента для того, чтобы идти в наступление?
— Совершенно верно.
— Мы готовы к этому не только боевым духом, но и оснащением, военными планами и т.д.?
— Что касается оснащения, то вопрос улучшения вооружения наших Вооруженных сил еще не решен. Многие вопросы, которые надо решать, и подходы к этому должны улучшаться. Не заниматься показухой, а заниматься практическим обеспечением Вооруженных сил. И как раз той техникой, которая необходима для этой войны. Надо учитывать опыт не только нашей войны, но и опыт азербайджано-армянской войны, которая продолжается последний месяц, учитывать нюансы. Потому что современная война — это не война танков и прямых лобовых атак. Опыт войны на Кавказе в очередной раз показал, что современная война — это, в первую очередь, война средств разведки, средств поражения. Противовоздушная оборона, авиация, радиоэлектронная борьба, средства разведки — это то, что позволяет сохранить человеческие жизни и нанести максимальный урон врагу, не теряя своих людей. Не мясом, а техникой и умом надо воевать.
— Кстати, по авиации. Мы видим, что Владимир Путин в Донбассе ее почти не использовал.
— Вообще не использовал.
— Были сбиты несколько самолетов — был сбит нидерландский самолет, украинский самолет. Когда, по вашему мнению, Путин может использовать авиацию на Донбассе?
— Когда он сможет юридически на международной арене оправдать свои действия.
— То есть объяснение, что в шахтах стояли самолеты, уже не пройдет?
— Почему были такие активные бои в 2014 году за три аэропорта — Донецкий, Луганский и Краматорский? Потому что на тот момент это могло дать возможность оправдания нахождения российской авиационной техники на территории Донбасса. Луганский аэропорт уничтожили практически полностью, там не может ничего сесть, с Донецким аэропортом так же. Мы до сих пор его видим и можем наносить удары. Краматорский аэропорт мы удержали. Именно это и не дало россиянам возможности оправдать нахождение авиационной техники.
Если бы хотя бы один аэропорт был захвачен в нормальном состоянии, то в тот же день там появились самолеты с украинскими трезубцами и сине-желтыми эмблемами, и сказали бы, что это захваченные украинские самолеты. Никто бы уже потом не разбирался, откуда они взялись. А это была бы авиационная техника Российской Федерации.
— Мы понимаем, что российская армия регулярно пересекает тот участок границы, который мы не контролируем. Но так, чтобы самолеты туда прилетели…
— Для того, чтобы самолеты прилетели, у них нет подготовленных аэродромов на временно оккупированной территории Донбасса. Но если уж у них будет такая политическая воля, то вдоль украинской границы у них достаточно аэродромов, с которых можно взлетать и доставать до наших городов или объектов, которые их интересуют.
— У нас есть чем ответить?
— Противовоздушная оборона в Украине существует. Она включает не только непосредственные действия по авиации, но и по зенитно-ракетным войскам. Эта система есть. Конечно, хотелось бы, чтобы она была более мощной. Я скажу, что на момент развала Советского Союза Украина имела одну из самых мощных систем ПВО в мире. Огромное количество зенитно-ракетных дивизионов у нас стояло на боевом дежурстве. К началу войны в 2014 году эта цифра была в десятки раз меньше той, которая была в 1992 году.
— Но это же все устаревшее.
— Вопрос не в устарелости. Вопрос способности этой техники выполнять свои задачи. Иногда даже устаревшие комплексы способны выполнять свои задачи. И опыт других локальных войн показывает, что комплексы, разработанные в 1960-70-х годах, еще активно работают в других странах.
— Украина окончательно определилась с движением в НАТО. Но насколько нас готовы там принять?
— Большинство населения Украины воспринимает вступление в НАТО в сугубо военном аспекте. Но если рассматривать вопрос шире, то это вопрос более политический, чем военный. Военные больше вкладываются в вопросы сотрудничества с НАТО, и мы готовы. У нас в Силах специальных операций уже есть одна военная часть, которая прошла долгую процедуру сертификации и имеет право заступать на боевое дежурство в составе Сил спецопераций НАТО. Но вопрос нужно рассматривать и политически, и экономически. Наш оборонно-промышленный комплекс надо было бы уже переводить на ту технику, которую использует НАТО, переходить на натовские стандарты нашего вооружения, начиная от калибра стрелкового оружия и заканчивая средствами связи. Плюс производство другой техники, которая нужна для Вооруженных сил.
Наше сотрудничество со стратегическими партнерами, которое касается оборонно-промышленного комплекса, может принести результаты. Это будет очередной шаг, который может показать, что мы хотим в НАТО. Это надо показывать не только словами, но и действиями. Не только военных готовить, но и готовить к этому экономику, готовить политиков к восприятию реальности вступления в НАТО. Потому что НАТО — это не только наше желание. Это еще и большая ответственность по выполнению определенных действий в составе этого альянса.
— Когда вместо старых Калашниковых на востоке у наших военных появится современное оружие?
— Это один из вопросов, которые я начинал разрабатывать в прошлом году. Наши партнеры были способны построить здесь предприятия, дать инвестиции, которые изменили бы подходы к этим вопросам. Если бы было принято политическое решение, мы могли бы уже в этом году иметь патронный завод под калибры и стрелковое оружие натовского стандарта. К сожалению, политическое решение тогдашнего офиса президента не было принято. Это было: дайте нам деньги, а со всем остальным мы сами разберемся.
— Это при действующем президенте?
— Да. К сожалению, эта ситуация продолжается. Эти вопросы можно решить. У нас есть те, кто готовы прийти нам на помощь, у нас есть те, кто заинтересован в нашем сотрудничестве, но нет политических решений об ускорении этого процесса. Мало того. Проблема заключается в том, что окружение президента продолжает держать президента в информационном вакууме по выполнению этих задач.
— Возвращаясь к патронному заводу. Если я не ошибаюсь, такой завод на Украине был, но в Луганской области. И сейчас завода у нас нет.
— Да, но проблема в том, что у нас этим вопросом никто не занимался.
— Простите, а патронов у нас еще много на складах?
— Патроны для выполнения задач у нас еще есть, а что касается непосредственно патронов в тех объемах, которые необходимы для организации боевой подготовки, поддержания постоянной готовности к выполнению задач, то это уже достаточно проблематично. Поэтому вопрос боеприпасной отрасли надо поднимать значительно быстрее и значительно выше. Опыт использования артиллерийских боеприпасов во время армяно-азербайджанского конфликта показал, что использование больших калибров как раз и приостановило активность этих действий.
В течение 2012-2013 года у нас была такая диверсия своими руками, когда Вооруженные силы ежедневно пускали в воздух сотни, десятки тысяч реактивных снарядов, просто в пустоту. Мы уничтожили свой боезапас. Это подорвало наши способности. Плюс потом были диверсии на наших базах и арсеналах, где огромное количество боеприпасов сгорело, взорвалось. Это ослабило нас. Потому что количество зарядов и патронов на войне нужно огромное. Это первое.
Второе — даже если сейчас мы пытаемся идти к победе, к миру, это не значит, что количество нашего оружия должно быть малым. Именно запасы боеприпасов и оружия, которые будут на наших складах и арсеналах, будут четко давать понимание врагу, что к нам не надо лезть, у нас не закончатся боеприпасы на третий день войны.
Что касается подготовки людей — это также важно. Именно поэтому в свое время мы начали вопрос территориальной обороны, которая также значительно усилит нашу обороноспособность в отношении достойного ответа врагу на его агрессивные желания захватить нашу территорию.