Летом заключенные прокладывали трассу по кишащим насекомыми болотам, а зимой — по замерзшей ледовой равнине, и затем по этой трассе доставляли новых заключенных. Это был мощный поток рабской рабочей силы. Заключенные трудились на золотых приисках и в трудовых лагерях Колымы, которая была самым холодным и смертоносным форпостом сталинского ГУЛАГа.
Их путь назвали «дорогой на костях». Этот тракт из гравия, земли, а зимой (которая там стоит большую часть года) еще и из снега тянется на 2 тысячи километров от портового города Магадана на Тихом океане до Якутии в Восточной Сибири. Дорога петляет по диким и пустынным землям российского Дальнего Востока, и с нее открываются поразительные в своей суровой красоте виды. Там часто можно увидеть замерзшие безымянные могилы и быстро исчезающие следы исправительно-трудовых лагерей.
Прошлой зимой, когда мы с фотографом Эмилем Дуке (Emile Ducke) проехали по автомобильной дороге Р504 «Колыма», являющейся усовершенствованной версией построенного заключенными тракта, там было мало машин. Но отдельные фуры и легковые автомобили все же попадались в этой пустынной местности. Водители не обращали внимания на похороненные в снегу свидетельства былых невзгод и страданий. А их было немало: деревянные столбы с натянутой ржавой колючей проволокой, заброшенные стволы шахт, кучи кирпичей, которые когда-то были стенами камер для заключенных.
По этой дороге прошло более миллиона заключенных — как обычных зеков, так и людей, осужденных за политические преступления. Среди них были лучшие умы России, жертвы сталинского Великого террора, такие как ракетостроитель Сергей Королев, выживший в этом аду и в 1961 году запустивший первого человека в космос. Или поэт Варлам Шаламов, который 15 лет провел в колымских лагерях и сделал следующий вывод: «Есть собаки и медведи, поступающие умней и нравственней человека». Свои впечатления и жизненный опыт он описал в «Колымских рассказах». Этот опыт убедил его, что человек превращается в животное за три недели «от непосильной работы, плохой пищи, побоев».
У многих россиян, в том числе, у некоторых бывших заключенных ужасы сталинских лагерей стираются в памяти, и их вытесняет розовый туман воспоминаний о молодости, когда Россия вплоть до распада Советского Союза была грозной сверхдержавой.
93-летнюю Антонину Новосад арестовали в юности на западе Украины и по надуманным политическим обвинениям приговорили к 10 годам на Колыме. Она трудилась на оловянном руднике, находившемся неподалеку от «дороги на костях». Женщина хорошо помнит, как одну заключенную охранник застрелил просто за то, что она вышла за колючую проволоку, собирая ягоды. По словам Новосад, заключенные похоронили убитую, но позже труп утащил медведь. «Вот так мы и работали, так жили. Не приведи Господи. Лагерь есть лагерь».
Однако Сталина она ни в чем не винит. Она помнит, как плакали заключенные, когда их в марте 1953 года построили на улице, чтобы зачитать особое объявление. Они узнали, что тиран мертв. «Сталин был богом, — говорит Новосад. — Ну, как сказать? Сталин совсем не виноват. Это партия и все эти люди. Сталин просто подписывал».
Важный фактор, мешающий сохранению остатков исторической памяти — это непрерывное исчезновение вещественных доказательств колымских лагерей, говорит историк Ростислав Кунцевич, работающий куратором выставки лагерей в областном музее в Магадане. «Природа делает свое дело, и скоро уже ничего не останется», — объясняет он.
Когда тает снег или ведутся горные работы, из потревоженной мерзлой земли у дороги на поверхность порой поднимается похороненное прошлое.
Владимир Нейман владеет золотым прииском, расположенным недалеко от трассы. Его отец, этнический немец, и дед по материнской линии, по национальности украинец, приехали в этот район как заключенные. Как-то раз в 1970-х годах, когда Нейман работал геологом в районе Ягодного, он во время оттепели наткнулся в болоте на пропитавшиеся водой гробы и кости. Ища золото вдоль дороги, он своим бульдозером потревожил кладбище заключенных. Машина застряла в трясине и простояла посреди захоронения пять дней.
Позже он поставил на этом месте восемь деревянных крестов «в память о жертвах». Но твердо веря в то, что Россия не сможет преуспевать без жертв, Нейман и сегодня боготворит Сталина. «То, что Сталин был великим человеком, очевидно», — заявляет он. Нейман указывает на роль советского лидера в разгроме нацистской Германии и на то, что он превратил крестьянскую страну в индустриальную державу.
По сравнению с бесчисленными индейцами, убитыми в США, «здесь не было ничего ужасного», говорит Нейман.
При президенте Владимире Путине память о сталинских репрессиях не стерлась, о чем свидетельствует большой, финансируемый на государственные средства Музей истории ГУЛАГа, открывшийся в Москве в 2018 году (так в тексте, музей был открыт в 2004 году — прим. перев.). Но эта память часто тонет в воспоминаниях иного рода, в частности, о победе России под руководством Сталина над Гитлером в годы Второй мировой войны. Празднование победы, ставшей предметом национальной гордости, затмевает ужасы ГУЛАГа. А популярность Сталина выросла многократно.
На противоположном от Магадана конце страны — в Карелии, что рядом с Финляндией, историк-любитель Юрий Дмитриев бросил вызов стереотипам и начал искать могилы заключенных, расстрелянных тайной полицией Сталина, а не воевавшими на стороне нацистской Германии финскими солдатами, как утверждают «историки-патриоты». В сентябре Дмитриева приговорили к 13 годам лишения свободы по надуманным и сфабрикованным, как говорит он сам и его сторонники, обвинениям в сексуальных домогательствах к приемной дочери.
Опубликованные в марте результаты опроса общественного мнения показали, что 76% россиян положительно отзываются о Советском Союзе, а Сталин по данным опроса превзошел всех прочих советских лидеров по степени уважения к нему.
Обеспокоенный данными другого социологического исследования, которые показывают, что почти половина молодых россиян никогда не слышала о сталинских репрессиях, популярный московский блогер Юрий Дудь в 2018 году проехал по «дороге на костях» от начала до конца, чтобы изучить то, что он назвал «родиной нашего страха».
По результатам поездки Дудь выложил в сети видеоотчет. Но в адрес его спутника, колымского историка Кунцевича посыпались угрозы и оскорбления твердолобых сталинистов и других людей, которым не нравится, когда копаются в прошлом.
Кунцевич говорит, что поначалу он пытался спорить со своими хулителями, приводя статистику о массовых казнях и о смерти в колымских лагерях от голода и болезней свыше 100 тысяч человек. Но он быстро отказался от попыток переубедить своих критиков.
«О Сталине с этими людьми лучше не спорить. Их умы ничем не изменить», — говорит он, стоя в своем музее возле небольшой статуи писателя Шаламова, чьи воспоминания о жизни в лагерях сталинские поклонники пренебрежительно называют выдумкой.
Преклонение перед кровожадным диктатором пугает даже некоторых руководителей. Андрей Колядин, который работал в Кремле и был отправлен на Дальний Восток на должность заместителя председателя правительства Магаданской области, где проходит Колымская трасса, вспоминает, что он пришел в ужас, когда один местный житель установил на своем участке статую Сталина. Колядин приказал полиции снести ее.
«Здесь все построено на костях», — заявил чиновник.
Приморский город Магадан, где начинается «дорога на костях», в память о прошлых страданиях и горе в 1990-х годах при президенте Ельцине установил огромный бетонный мемориал, который называется «Маска скорби». Но местные правозащитники и активисты говорят, что власти и многие жители сегодня просто хотят перевернуть страницу мрачного прошлого Колымы.
«Никто на самом деле не хочет признавать прошлые прегрешения», — говорит местный представитель правозащитной организации «Мемориал» Сергей Райзман.
У постоянно присутствующего, но часто замалчиваемого ужаса вдоль «дороги на костях» такая цепкая хватка, что многие жители созданных во время строительства поселков и деревень, которые сегодня быстро ветшают и превращаются в руины, с любовью и теплотой вспоминают прошлое, которое для них было лучше, или по крайней мере, стабильнее.
Примерно в 200 километрах от Магадана дорога в 1930 годах дошла до места, которое позже стало поселком Атка. Случилось это спустя несколько лет после того, как в Магадан морем начали прибывать геологи, инженеры, а затем и заключенные. Этот город стал штаб-квартирой дальневосточного строительного треста «Дальстрой», структурно входившего в НКВД. Этот трест занялся строительством Колымского тракта.
«Вся наша жизнь связана с этой дорогой», — говорит 66-летняя Наталья Шевчук, сидя в своей кухне в Атке. Ее тяжелобольной муж, в прошлом дорожный инженер, кашляет и стонет, лежа в соседней комнате.
Один из четырех ее сыновей погиб в аварии на трассе, и она постоянно беспокоится о своем младшем сыне, который недавно начал работать дальнобойщиком и возит грузы по автомобильной дороге Р504.
От трассы ответвляется второстепенная дорога, ведущая в поселок Оймякон, который считается самым холодным из постоянно населенных поселков в мире. Оймякон называют полюсом холода, потому что в январе средняя температура там составляет минус 50 градусов Цельсия. Самая низкая зафиксированная в Оймяконе температура — минус 71 градус по Цельсию.
Погода в этих краях настолько суровая, что проблема с двигателем или пробитое колесо может стать причиной смерти от переохлаждения. Власти стараются не допустить такой ситуации, и требуют, чтобы водители обязательно останавливались возле стоящих машин и спрашивали, не нуждаются ли шоферы и пассажиры в помощи.
Поскольку расстояние между населенными поселками на трассе составляет сотни километров, в самых отдаленных районах власти установили морские контейнеры с обогревателями и средствами связи, чтобы попавшие в беду водители могли согреться и вызвать помощь.
В Атке не было крупных лагерей, но поселок процветал на протяжении многих лет благодаря ГУЛАГу. Он был транспортным узлом и заправочным пунктом для автоколонн, которые везли узников и припасы на золотые прииски и урановые рудники, а также в лагеря, обитатели которых ремонтировали дороги и мосты, разрушенные снежными лавинами и бурями.
Когда после смерти Сталина в 1953 году лагеря закрылись, Атка продолжала жить своей жизнью и разрасталась, потому что зеков сменили рабочие-добровольцы, ехавшие на прииски за высокими зарплатами, которые были больше, чем в остальном Советском Союзе.
На пике развития поселка там было более 5 тысяч жителей, большая современная школа, авторемонтная мастерская, топливный склад, различные магазины и большая пекарня. Сегодня в Атке всего шесть жителей, и все они пенсионеры.
Последний житель школьного возраста уехал из поселка вместе с матерью в прошлом году. Бабушка осталась. Она заведует единственным магазином в Атке. Это крошечная комната на первом этаже заброшенной бетонной многоэтажки, забитая различными продовольственными товарами.
Силы природы, уничтожающие следы ГУЛАГа, грозят разрушением и Атке. Ее в основном заброшенные многоквартирные дома ветшают, внутрь через разбитые окна, трещины в крышах и сломанные двери попадает снег.
До этого года в Атке работа была только в придорожном кафе, на автозаправочной станции на краю поселка, да в котельной. В конце сентября котельную закрыли. Районное руководство, на протяжении нескольких лет предлагавшее жителям переехать в более пригодные для проживания поселки, прекратило ее финансирование.
Квартиры остались без отопления, и люди были вынуждены устанавливать собственные нагревательные приборы, чтобы не замерзнуть. Водопровод тоже не работает, и люди носят воду в канистрах от колодца.
В доме Шевчук 30 квартир, но заняты только три. Она пользуется печкой на дровах, которую установила в ванной.
Валентина Закора, которая до недавнего времени была мэром Атки, рассказала, что она несколько лет убеждала оставшихся в поселке жителей переехать. Будучи относительным новичком в этих краях — Закора приехала в Атку 25 лет назад вместе со своим мужем механиком — женщина не может понять, почему люди не соглашаются на государственные компенсации и бесплатное жилье в другом месте.
«Я три года каждый день плакала после того, как увидела это место», — вспоминает она. Вырастив детей, женщина прошлой весной переехала в ухоженный поселок поближе к Магадану.
Ей хочется, чтобы Атка выжила, но для таких поселков «уже слишком поздно, потому что их время ушло».