Опираясь локтями на блестящий стол, Артак Ованнисян закрывает красное лицо огромными руками, чтобы сдержать слезы. Проходит несколько секунд, и взгляд приковывает к себе груда шоколадных батончиков, которая лежит перед ним на фарфоровом блюдце. Невольно задаешься вопросом, во всех ли гостиных Армении царит такая печаль.
Что это, маниакальная страсть к чистоте или осознание трагедии? Дом Ованнисянов напоминает мавзолей. На вычурном буфете, в окружении безделушек и ваз без цветов, стоит написанное неизвестным полотно, репродукция фотографии их старшего сына Альберта.
Если бы не это фото, 19-летний Альберт Ованнисян был бы всего лишь одним из многих других солдат на войне в Нагорном Карабахе. На его лице крик. Молодой артиллерист в форме не по размеру и нелепой каске на голове отворачивается от выстрела орудия Д-30. Он зажмурился, чтобы пыль не попала в глаза, и открыл рот, чтобы от ударной волны у него не лопнули барабанные перепонки. За его спиной весь задний план — стена огня. Застывшее на фоне этого ада лицо выражает ярость и страдание, решимость и страх.
Он стал тем, кого все знают, тем, в ком все себя узнают. Его можно увидеть на правительственных сайтах и профилях в Facebook. Некоторые даже сделали татуировку с ним. В военной пропаганде армяне выбрали образ уязвимости. На улицах Еревана и горных дорогах стоят щиты с его лицом и надписью «Мы победим».
Жеребьевка
«Мне хотелось бы, чтобы о нем вспоминали не только по этому снимку», — вздыхает Артак, поднимая голову. Он показывает на телефоне несколько фотографий Альберта вместе с матерью (она медсестра в ереванской больнице) и младшей сестрой, которой сейчас 9 лет. На редких фото с отцом у него серьезный вид: «Я всегда был для Альберта больше другом, чем отцом. Я ничего ему не запрещал, но сделал все, чтобы он стал хорошим человеком».
Палец Артака скользит по экрану. На фотографии 13 ноября 2020 года Альберт стоит в форме рядом с родителями. Артак светится от гордости. В тот день для него было честью сопровождать начавшего военную службу сына. Место дислокации определялось жеребьевкой. После пяти месяцев подготовки сержанта артиллерии Альберта Ованнисяна отправили в Джебраил в Нагорном Карабахе.
«Я видел его лишь раз перед отбытием в Арцах, на праздник по случаю его отъезда». Альберт был настроен серьезно. Оружие в Нагорном Карабахе по-настоящему так и не замолкло с тех пор, как после распада СССР Армения заняла этот горный регион Азербайджана.
В результате стычек и снайперских обстрелов каждый год есть множество убитых и раненых. Джебраил находился напротив азербайджанских позиций. Артак прекрасно знает это место: он сам служил там 22 года назад. Когда он прощался с сыном, то пообещал ему приехать и рассказать все, что знает о местности.
На передовой
Альберт оказался на передовых позициях. Он чувствовал себя хорошо и успокаивал родителей по телефону. Хорошее питание и отношение офицеров. Ему нравился дух общего дела и товарищества. Артак в свое время служил простым рядовым и поэтому заливался краской от гордости при упоминании звания сына. Альберт командовал артиллерийским расчетом из трех человек.
На его 19-летие 15 сентября отец, наконец, смог навестить сына. Он увидел артиллерийские позиции, ненадежные окопы посреди пустынной местности. «Если вам прикажут отступать, иди за другими и не выделывайся, — посоветовал отец. — Здесь слишком опасно». Днем они путешествовали по округе и нашли по пути маленькую часовню. Они посчитали это добрым предзнаменованием. «Я больше не боялся за него. Я сказал себе, что Бог приглядывает за нами».
Артак глубоко вздыхает. Он прижимает кулак к груди словно в попытке сдержать острую боль. «26 сентября я звонил ему, чтобы узнать, как дела. 27-го я, как и все, узнал о начале войны. Когда я пытался с ним связаться, номер больше не отвечал».
27 сентября, на часах было 2 ночи, когда рация Рафаэля Петросяна начала трещать. «Смотрите в оба, — приказал офицер. — Что-то назревает». Этот 19-летний парень с открытой улыбкой служил с июля в Джебраиле в расчете Альберта Ованнисяна.
Они были друзьями. Рафаэлю нравилось спокойствие сержанта, который был с ним одних лет. Альберт же любил поговорить с ним о Ереване, откуда оба они родом. Три месяца они жили в одной комнате, ели одну еду, сидели в одном окопе. Получив предупреждение от командира, Альберт и Рафаэль бросились к позициям. Они оставались там до шести утра, а затем пошли спать. В 7:05 ужасный свист вырвал их из сна.
Адская канонада
На их позиции обрушился дождь снарядов и ракет «Град». Рафаэль связался с командиром, который отдал приказ вести огонь по усмотрению. По рации передали координаты целей. Альберт и его подчиненные нацелили гаубицу и выстрелили. Их накрыл оглушительный грохот и облако пыли. У Рафаэля звенело в ушах, но он быстро привык. Адская канонада продолжалась часами.
В 13 часов рация разрядилась. Рафаэль и Альберт бросились к сумке за запасными батарейками, когда рядом с ними разорвалась ракета «Град». Альберт не пострадал, но Рафаэля выбросило из окопа. Ему пробило осколком руку, и он не мог пошевелиться. Альберт оттащил его в укрытие и оказал ему первую помощь. Им пришлось два часа дожидаться скорой, которая доставила Рафаэля в военный госпиталь Джебраила. Война не продлилась и дня, как Альберт уже остался без друга.
Направленный Минобороны фотограф Сипан Гюлумян прибыл в Джебраил 28 сентября и увидел перед собой апокалиптическую картину. 12 гаубиц батареи Альберта Ованнисяна сотрясали землю. После каждого выстрела толстый слой пыли покрывал артиллеристов, которые бросались к орудию, чтобы как можно быстрее перезарядить его. Многие сняли бронежилеты, чтобы им было легче бежать.
Радиооператоры выкрикивали координаты целей. У нескольких солдат уши были в крови. Сипан направил камеру на Альберта, подобрал угол, сделал снимок. Вечером он отправил подборку фотографий в Минобороны и провалился в сон. Ночью фото Альберта разошлось по информагентствам. Когда Сипан смог через сутки вновь подключиться к интернету, его снимок уже был в статьях по всему миру.
«Альберт покинул нас»
В Ереване Артаку названивали с поздравлениями. Неизвестные писали ему с другого конца мира, чтобы пожелать победоносного возвращения сына. Артак умерял этот энтузиазм. Разумеется, ему было приятно увидеть сына вечером 29 сентября по телевидению, но у него было неспокойно на душе.
Ночью он, наконец, смог дозвониться до сына, чтобы узнать последние новости. После долгого молчания Альберт выдавил из себя со вздохом: «Все хорошо». Затем связь прервалась. Артаку не удалось дозвониться снова. День прошел без вестей о сыне. В 12:30 30 сентября ему все же позвонили с фронта. На другом конце провода был офицер.
— Вы — отец Альберта Ованнисяна?
— Да.
— Альберт покинул нас.
Некоторое время спустя, «на пятый или шестой день войны», рекламное агентство AVA Design получило от мэрии Еревана необычный заказ: напечатать и развесить повсюду афиши с армянскими солдатами и лозунгом «Мы победим». Маленькая компания сразу же освободила под это все рекламные пространства: 6 больших, 15 средних и множество маленьких.
Из морга в морг
Похожее задание было поручено десятку других фирм. Городские типографии работали всю ночь, а афиши расклеили уже на следующий день. За несколько часов патриотические изображения покрыли 90% рекламных пространств в Ереване. Крик Альберта Ованнисяна витал на улицах столицы. Ни мэрия, ни компания AVA Design не знали, что молодой сержант артиллерии был мертв уже несколько дней.
Артак сделал все возможное, чтобы об этом не узнали. Он не хотел верить, пока не увидит сам. Он потребовал от армии передать ему тело сына. Трудность была в том, что никто не мог его найти. Артак грозил подать на военных в суд и требовал показать ему хотя бы фото, но это ничего не дало. Отчаявшись, он сам отправился на поиски. 2 октября он сообщил на странице в Facebook, что Альберт пропал без вести. 5 октября он запустил поиск очевидцев: «У меня уже несколько дней нет вестей о сыне. Прошу вас. Свяжитесь со мной, если у вас есть достоверные сведения».
Артак не знает, сколько моргов посетил. Пока он колесил по Армении, его брат делал то же самое в Нагорном Карабахе. Они искали привезенных из Джебраила солдат, но информации зачастую не было. Иногда им приходилось пробиваться силой, чтобы осмотреть тела погибших. Артак увидел в моргах лицо неравной войны, но отказался мириться со смертью сына.
«Мой отец лежал в больнице из-за проблем с сердцем, и я боялся, что потеряю его, если сообщу эту новость, — говорит он. — Кроме того, люди очень дорожили Альбертом. Он был символом победы, причем не только в Армении, но и во всем мире. И тут такая новость? Речь шла не только обо мне, о моей боли. Я не хотел ломать боевой дух народа».
«Наш общий герой»
Через десять дней поисков брат нашел тело Альберта в Степанакерте, столице Нагорного Карабаха. Его фамилия была неправильно написана. Артак узнал, что его сын погиб в результате взрыва ракеты: осколки нанесли смертельные раны в голову, сердце и живот.
8 октября армия, наконец, доставила тело Альберта в Ереван. В тот день Артак объявил в Facebook о гибели сына: «Мое горе велико, но я горжусь тем, что я — отец патриота. Мой Альберт — не просто мой герой, а наш общий герой». В комментариях 13 000 человек выразили ему свои соболезнования. На следующий день у церкви в Ереване собралась небольшая толпа, чтобы почтить его память.
Альберт Ованнисян стал символом жертвы нации. «Его знаменитое фото стало уникальной иллюстрацией силы духа, которую проявил армянский народ на этой войне», — заявил президент Республики Арцах.
«Мы оплакивали его смерть, но все еще верили», — говорит менеджер AVA Design Эрин Арутюнян. 12 октября сотрудник агентства готовил различные варианты афиш, которые были присланы мэрией десятью днями ранее. На них была надпись: «Мы победили». «Разумеется, мы так и не воспользовались ими, — вздыхает Эрин Арутюнян. — Но я уверен, что мы — не единственное агентство, которое их подготовило».
Катастрофическое перемирие
Чтобы справиться с испытанием, родители Альберта ушли в работу. Его мать-медсестра посвятила себя уходу за ранеными. Артак передал свою машину в дар армии и стал волонтером в сборе помощи для солдат и беженцев из Нагорного Карабаха. Он запретил себе давать слабину, потому что не хотел «перекладывать горе на других». Постоянная работа приносила ему определенное успокоение. Он продолжил взывать к согражданам в соцсетях. «Наша борьба справедлива, и мы победим», — написал он 26 октября.
Надежды на победу рухнули в ночь с 9 на 10 ноября, когда премьер-министр Никол Пашинян заявил о подписании перемирия с Азербайджаном. Договор стал отражением тяжелейшей военной ситуации и обернулся катастрофой для Армении: ей пришлось смириться с потерей исторического города Шуши и возвратом нескольких азербайджанских районов, которые она занимала с 1994 года.
Афиши с победоносными лозунгами все еще тут
На улицах столицы больше не транслируют на огромных экранах ставшие привычными за время конфликта военные сцены, но афиши с победоносными лозунгами все еще здесь. «Каждый раз, как я их вижу, у меня щемит сердце», — сокрушается Эрин Арутюнян. Их все-таки придется убрать: показ был добровольным, и доходов не хватает. Эрин обещает, что при отсутствии заказов рекламные пространство по умолчанию будут заняты фотографиями солдат.
Как и многие другие, Гохар Мартиросян установил снимок Альберта как фотографию на своей странице в Facebook: «Меня спрашивают, почему я не сменил ее после подписания мира, но я не могу. Тем самым я бы предал его». С 2016 по 2018 год этот отставной капитан 56-лет вел уроки военной подготовки в школе Альберта. Четверо его бывших учеников погибли, еще двое пропали без вести. «Когда я говорил в классе о героях наших прошлых войн, я рассказывал о цели их поступков. Но что я скажу сейчас? Что они погибли ради того, чтобы мы потеряли нашу землю?»
После недель помпезной пропаганды слоган «Мы победим» теперь звучит как несдержанное обещание. Демонстранты обвиняют правительство в предательстве нации, уверяют, что войну проиграли не солдаты, а руководители. Одни считают единственно виновным Никола Пашиняна. Другие возлагают ответственность за поражение на его предшественников. Выбранная интерпретация определит будущее Армении. От нее будет зависеть то, какой смысл придадут жертве солдат.
На военном кладбище Ераблур на ереванских высотах роют могилы. Оружие смолкло еще две недели назад, но все новые тела находятся или поступают от обмена с Азербайджаном. Артак идет мимо могил. Ему стыдно, но он редко приходит сюда. Он не знает, что сказать сыну. Люди смотрят на него и приветствуют его издалека, словно боятся его. Некоторые подходят, чтобы сказать несколько слов. Несколько дней назад кто-то положил ему руку на грудь в знак сочувствия.
«Не нужно, — сказал ему Артак. — Мое сердце больше не бьется». Золотые лучи солнца играют в частичках пыли и клубах ладана, когда он подходит к могиле сына. «Солдаты не проиграли войну, — вздыхает он. — Какой бы там ни был договор, я горжусь сыном. Люди увидели в нем символ солдат, которые сражались до конца. Он остается символом. Пусть даже суть этого символа изменилась». Артак наклоняется, шепчет несколько слов и целует надгробие. Выгравированный на стеле молчаливый крик Альберта Ованнисяна как никогда требует ответа.