Если оценивать перспективы взаимоотношений России с новой администрацией Белого дома, в том числе и с точки зрения санкционной политики, то имеет смысл коснуться текущего состояния дел в этой сфере. Несмотря на порой доброжелательную риторику со стороны Трампа в адрес Москвы, за время его правления Россия испытала беспрецедентное санкционное давление, в плане «сдерживания России» Трамп продолжил политику второго срока предыдущего президента — Барака Обамы. И эта тенденция продолжает сохраняться: в минувшую пятницу госсекретарь США Майк Помпео заявил, что введённые несколькими днями ранее санкции против трёх российских компаний вызваны тем, что Москва нарушила, с точки зрения Вашингтона, национальное законодательство США о нераспространении оружия массового уничтожения (ОМУ) в отношении Ирана, Сирии и КНДР. В частности, согласно заявлению Помпео, экстерриториальные санкции в отношении российских компаний «Элленон» и Nilco Group были введены, поскольку обе компании подозреваются в «передаче стратегически важных технологий в рамках иранской ракетной программы». Никаких дополнительных уточнений не последовало.
Санкции как многоцелевой инструмент
В ответ МИД РФ заметил, что рассматривает подобные санкции исключительно как проявление экономической конкуренции со стороны США. Вашингтон действительно в последнее время буквально поставил санкции на поток, превратив их из инструмента политического давления в универсальное оружие, включающее в список целей и экономических конкурентов. Очевидно, что в условиях бездействия международных институтов санкционная политика становится своеобразным (пусть и намного худшим, чем международное право) регулятором международных отношений. Там, где не работает право, начинаются действия «по понятиям».
Именно поэтому нет оснований ожидать снижения санкционной нагрузки на Россию, особенно с учетом юридической сложности отмены антироссийских санкций. По тому же Северному потоку у Байдена, несмотря на его куда более тёплые, чем у Трампа отношения с Меркель, позиция столь же жесткая. Конгресс также настроен очень решительно. Соединённым Штатам этот проект не нужен ни с точки зрения политических соображений (Вашингтон с самого начала рассматривал Северный поток-2 как инструмент российского влияния в Европе), ни с точки зрения экономических интересов (США заинтересованы в продвижении американского сжиженного природного газа на европейский рынок).
Неизбежный рост претензий
В целом ближайшие четыре года комфортными для Москвы точно не будут: при демократах уровень вмешательства во внутренние дела России традиционно выше. Администрация Белого дома вновь вернется к внешней политике, основанной на ценностях, в первую очередь, акцент будет сделан на соблюдении прав человека. Претензии к России неизбежно возрастут, по крайней мере, расширится сам круг «спорных» вопросов.
Безусловно положительным моментом можно считать то, что, в отличие от Трампа, вынужденного постоянно отбиваться от обвинений со стороны демократов в симпатиях к России и ее руководству (что вынуждало президента периодически серьезно закручивать гайки в отношении РФ), Байден подобного давления испытывать не будет. Инициатором ужесточения отношений с Москвой был прежде всего Конгресс; сейчас, когда палату представителей контролируют демократы, а судьба верхней палаты (здесь пока большинство у республиканцев) ещё не решена, 46-й президент США явно сможет позволить себе большую свободу манёвра по отношению к Москве. Что даёт некоторые основания надеяться на возвращение диалога в двусторонние отношения между США и Россией. Диалога скорее всего ограниченного определенным набором рабочих тем, которые требуют решения. В данном случае интересы Москвы и Вашингтона пересекаются как минимум по теме возобновления режима контроля над вооружениями. Такой диалог крайне необходим, поскольку режим контроля над вооружениями был практически разрушен при Трампе.
Если Байден, как предполагается, сделает ставку на возрождение дипломатических усилий как центрального инструмента своей внешней политики, то наличие профессионалов и опытных переговорщиков с обеих сторон даёт надежду на не формализированный, а содержательный диалог по ключевым проблемам международной повестки. В отличие от Байдена, Трамп рассматривал дипломатию как сделку, игру «с нулевой суммой» — хороший парень забирает всё, плохой остаётся ни с чем.
Таким образом, Россия может ожидать от новой администрации Белого дома жесткого курса параллельно с готовностью к периодическому тактическому диалогу по ряду вопросов, например, контролю над вооружениями. Никаких излишних иллюзий на значительное улучшение питать не стоит. Отношение Джо Байдена к России, которую он открыто называет «главной угрозой» (тогда как Китай — основной конкурент США) хорошо демонстрирует высказывание будущего главы Госдепа Энтони Блинкена: «Мы должны дополнить дипломатию сдерживанием [военным]. Одними словами не разубедить Владимиров Путиных и Си Цзиньпинов этого мира. Признание их традиционных имперских „сфер интересов" только воодушевит их на дальнейшее расширение, предав суверенитет наций, подпадающих под их власть».
Однако важнейшую роль в отношениях наших стран будет играть все-таки международный контекст. Сейчас колоссальной проблемой является недостаток диалога в международных отношениях. Всё чаще и чаще игра на обострение ситуации становится способом решения проблем. Сложные многоходовки и дипломатические конструкции заменяются игрой в санкционные кошки-мышки: за санкциями следуют симметричные меры и так по кругу. Роль международных институтов с их базовыми соглашениями оказалась под сомнением. Появляются новые серьезные и, что особенно важно, несистемные игроки, которые оказываются вне матрицы контроля миропорядка.
Существовавшая до последнего ледникового похолодания в отношениях РФ и США повестка к настоящему моменту себя практически исчерпала. Ментально мы сейчас дальше друг от друга, чем когда бы то ни было после окончания холодной войны. Кроме того, тема поддержания стратегического баланса утратила прежнюю актуальность, и, как следствие, Москва и Вашингтон уже не заинтересованы друг в друге как прежде. Мир перестал быть «полюсным», что автоматически ослабило связку Россия-США. Постепенно мир утрачивает и свою «американоцентричность», возникшую на какой-то период после окончания холодной войны.
Усталость американцев от войн как козырь Москвы
Команда Байдена постоянно подвергала критике лозунг Трампа «Америка прежде всего», считая его контрпродуктивным. Однако, несмотря на это, 46-му президенту в определённом смысле придётся оставить страну на «трамповских рельсах», сохраняя вовлечённость США прежде всего во внутренние дела. Накал противостояния в обществе диктует такой подход. Недаром Энтони Блинкен в своём комментарии для Washington Post ещё в январе 2019 года подчеркивал, что «терпимость большинства американцев к бремени глобальной роли, которое взяли на себя США после Второй Мировой войны, начала угасать после распада СССР и была разрушена войнами в Ираке и Афганистане и финансовым кризисом 2008 года. Тому, кто займёт пост в 2020 году, будет трудно противостоять тенденции, которая предшествовала Трампу и переживет срок его пребывания у власти».
В условиях усиления геополитической конкуренции Соединённым Штатам придётся адаптировать своё мессианское мировоззрение («Мы — богоизбранная нация, мы лучше всех знаем, как каждой отдельной стране жить на этой земле») к изменившейся модели миропорядка. Несмотря на утверждение Байдена, что «Америка возвращается и готова руководить миром», у США нет больше ресурсов для того, чтобы вести себя как мировой полицейский. Плюс изменилась и сама логика разрешения конфликтов. Теперь либо на авансцену выходят крупные региональные игроки, которые берут на себя функцию принуждения сторон к миру, либо непосредственные участники конфликта справляются своими силами.
Ситуация осложняется и тем, что при Трампе внешняя политика США окончательно утратила свою последовательность и преемственность: часть внешнеполитических решений принималась республиканской администрацией, часть «продавливалась» демократами в Конгрессе США при поддержке масс-медиа. С учетом нынешнего уровня поляризации американского общества трудно ожидать возобновления в США устойчивого внешнеполитического консенсуса как на уровне элит, так и на уровне массовых настроений. При этом критика в адрес Москвы — слишком удобная кость для внутренних оппонентов, чтобы от неё отказываться. Байден, возможно, попытается восстановить «западный фронт» на европейских границах России, возвращая под крыло США прежних союзников и добиваясь унифицированной жёсткой позиции по отношению к Москве. С этой точки зрения для России было бы крайне желательно минимизировать поток негатива в свой адрес, который в последнее время явно возрос.
Не играть роль "бабайки"
Приписывать России все возможные грехи стало хорошим тоном по обе стороны океана — и в США, и в ЕС. России надо постараться переломить эту ситуацию. Контрпродуктивно безропотно соглашаться на роль «бабайки», которым пугают маленьких детей. Роль «пугала для Европы» может показаться инфернально притягательной с точки зрения азиатской формулы «Пусть ненавидят, лишь бы боялись», однако такой подход в долгосрочной перспективе будет заведомо проигрышным. В современном мире репутационных риски очень высоки и приводят, как правило, к упущенной выгоде. Это могут быть недополученные инвестиции, потеря возможных контрактов, стагнация туристического рынка, снижение статуса и т.д. Тот самый случай, когда «дружить» хочется, но страшно, что остальные не поймут. Так что РФ стоит серьезно заняться разоблачением мифов о самой себе.
Таким образом, что мы получаем в сухом остатке? Санкционные ограничения, точечный диалог по определенному кругу вопросов и военное сдерживание — вот наиболее вероятная ключевая формула взаимоотношений администрации Байдена с Россией. И нам необходимо быть к этому готовыми. Для России это означает большую осторожность при поиске зон доверия; заботу о поддержании и модернизации своего оборонного потенциала; готовность к длительному существованию «под санкциями» в сочетании с собственными конкурентноспособными предложениями по возобновлению широкого экономического взаимодействия. Вспоминая формулу Александра Исаевича Солженицына из его знаменитого романа-исследования «Архипелаг ГУЛАГ»: не верь, не бойся, не проси.
При этом готовность сторон к диалогу продолжает оставаться ключевым условием преодоления нынешнего состояния «мирового беспорядка».