В интервью изданию «Гордон» первый мэр Севастополя, украинский дипломат, участник переговорной группы по вопросам пребывания Черноморского флота РФ на территории Украины Виктор Семенов рассказал о том, как в регионе развивались сепаратистские настроения, какие действия российских и украинских политиков сделали возможной оккупацию полуострова в 2014 году, как скоро Украина сможет восстановить контроль над Крымом и Севастополем.
Виктор Семенов — первый мэр Севастополя. Не так давно он завершил работу над своей книгой «Заложники, или „Битва" за Севастополь», в которой поделился воспоминаниями о работе в мэрии и на дипломатической службе, встречах со знаковыми украинскими и российскими политиками.
Семенов руководил городом с 1992-го по 1998 год. С 1998-го по 2004 год являлся генеральным консулом Украины в Санкт-Петербурге. Был участником Смешанной российско-украинской комиссии по сотрудничеству, где с октября 1997 года по сентябрь 1998 года возглавлял подкомиссию по вопросам пребывания Черноморского флота РФ на территории Украины. Затем в ранге посла по особым поручениям МИД Украины с 2004 по 2014 год был заместителем председателя этой же комиссии. В начале 2014 года Семенов возглавлял рабочую группу в МИД Украины по ситуации в Крыму и Севастополе.
Ровно семь лет назад, 16 марта 2014 года, в Крыму состоялся незаконный референдум, после которого Россия аннексировала полуостров. Накануне этой даты в интервью изданию «Гордон» дипломат рассказал, что происходило в те дни в высших кругах украинской власти, и как принимались решения, какие действия предпринимали российские политики и военные после распада Советского Союза, чтобы установить контроль над полуостровом, ради чего российский президент Владимир Путин пошел на оккупацию, а также о том, когда и как Крым и Севастополь могут вернуться на Украину.
«Гордон»: Виктор Михайлович, в 2014 году вы, будучи послом по особым поручениям в МИД Украины, возглавляли рабочую группу по ситуации в Крыму и Севастополе. Сейчас вы на пенсии и наверняка уже можете рассказать, что происходило в те дни, когда Украина потеряла Крым?
Виктор Семенов: Тогда и контрразведка докладывала, и мои источники сообщали, что Керченский пролив пересекали военнослужащие РФ. Причем по-хамски, не закрывая номера машин. Становилось понятно, что процесс начинается. Но ни минобороны, ни исполняющий обязанности президента Александр Турчинов не реагировали на это. Им было страшно. Я четко знал, если было бы оказано хоть малейшее сопротивление «зеленым человечкам», на открытый шаг оккупации Россия не пошла бы. Турчинов в силу своей неготовности к принятию серьезных решений просто не смог глубоко проанализировать ситуацию. Бороться с огромной военной машиной РФ смысла нет. А что делать? Решили искать защиту у сильного — госдепа США. Но вероятно, Штаты остерегались военного конфликта и всячески старались его избежать.
***
По-моему, Россия, как государство, проиграла «шахматную партию». Выиграв «качество», она получила проигрышную позицию. А выиграли США, получившие возможность посадить своего идеологического противника на экономический «крючок», где в качестве наживки был Крым, и лично президент Путин, уже вошедший в российскую историю как «собиратель земель русских» и возродивший в народе идею великого государства. На мой взгляд, беспомощное поведение новых украинских руководителей в крымских событиях позволило России оккупировать полуостров бескровно, что является козырной картой Путина о «свободном волеизъявлению людей». Думаю, что в случае военного сопротивления со стороны Украины на открытый вооруженный конфликт Россия не пошла бы, что в дальнейшем предотвратило бы развитие ситуации на Донбассе. Правда, мне говорили тогда, что то, что я заявляю — цинично, возможны потери. А впоследствии потерять тысячи наших граждан разве не цинично?
Моя рабочая группа просуществовала несколько дней. Несмотря на полномочия, принятие какого-либо решения в кризисных случаях превращалось в нервотрепку МИДовского принципа — множества согласований.
Из книги Виктора Семенова «Заложники, или „Битва" за Севастополь»
***
В 2014 году, рассчитавшись в МИД, я приехал в Севастополь проведать тяжело больную маму. В городе встретил старых знакомых — членов российской части подкомиссии по ЧФ. Разговорились. Я настаивал, что все произошедшее незаконно. Один из присутствующих сказал: «Виктор, хватит обвинять Путина, обвиняй лучше себя. Отдал бы нам в 1994-м город, сейчас бы такого не было. А Крым нам и на (далее нецензурно в значении совсем — прим. ред.) не нужен».
— По вашему мнению, кто из президентов Украины несет большую ответственность за то положение, в котором сейчас оказался Крым?
— Расскажу пару эпизодов. 2013 год. Мы с женой Светланой приехали в Севастополь навестить родителей. После завтрака пошли в Приморский парк. Обычно после прогулки мы садились на скамейку, откуда открывался прекрасный вид на бухту. Захотелось пить. Светлана пошла купить воды. Попросила «негазованой». Продавщица на нее выругалась: «Негазированной! Научитесь говорить правильно».
Едем домой. На вокзале поезд «Севастополь — Киев» стоял на втором пути. Примерно в то же время отходит поезд на Москву. Он — на первом. Чтобы попасть на второй путь, нужно пройти через переход над путями. Мы поднялись по ступенькам на мост. У меня сложности со здоровьем — остановился отдышаться. Светлана говорит: «Ты где-то видел, чтобы в столицу страны поезд уходил со второго пути?» Наш разговор услышала проходившая мимо женщина, повернулась и зло сказала: «Наша столица — Москва». И вот вопрос: как за столько лет украинской власти в головах севастопольцев не укоренилось, что они — граждане Украины, произнесенное по-украински слово вызывало негатив, а своей столицей люди по-прежнему считали Москву?
На ваш вопрос отвечу так: ответственность несут все президенты. Потому что до 2014 года настоящей адаптации жителей Севастополя, чтобы произошел мирный переход из одной системы координат в другую (из советской в украинскую), так и не случилось. Единственным человеком, который понимал значение Севастополя и до 1998 года обращал внимание на город, был Леонид Кучма. Чуть большая ответственность лежит на Викторе Ющенко, который пожелал, чтобы Черноморский флот до 2017 года покинул Севастополь. После этого украинско-российские отношения ухудшились.
Но дальше всех зашел Виктор Янукович, который рассматривал Крым как проект пополнения собственного кармана. Ввергнул страну в хаос, сбежал в Россию, он сдал не только Крым, но Украину в целом, пригласив вводить российские войска. Сменивший его Турчинов выглядел растерянным и беспомощным вместе со всей вертикалью власти, где в большинстве своем оказались хоть и патриотически настроенные люди, но не способные выполнять обязанности в критических ситуациях. А кандидатуры профессионалов Турчинов отвергал.
— Вы лично когда-нибудь с Путиным встречались?
— Скажу так, мы были знакомы. Первый мэр Санкт-Петербурга Анатолий Собчак с глубоким уважением относился к Севастополю, считал его городом русской славы и приглашал меня. На встречах (а их было четыре) мы обсуждали вопросы сотрудничества. Всегда присутствовал невысокий (скорее маленького роста) щупленький молодой человек — Владимир Путин. Сначала он был в ранге советника Собчака, а затем председателя комитета по внешнеполитическим связям мэрии.
Еще одна встреча произошла в аэропорту Пулково, где я, как генеральный консул, вместе с мэром Санкт-Петербурга Владимиром Яковлевым встречал президентов Путина и Кучму, прилетевших на газовый саммит. К спустившимся с трапа президентам сначала подошел Яковлев, а затем уже я. Кучма представил: «Виктор Михайлович Семенов, генконсул Украины. Ранее…» Не успел он закончить фразу, как Путин сказал: «Знаю. Был мэром Севастополя». «Неужели вы помните мои визиты к Анатолию Александровичу», — удивился я. «Помню», — ответил Путин с улыбкой.
Несколько раз мы еще пересекались с ним в Пулкове, уже и не помню, по каким причинам. Встречались на похоронах Собчака. Держал он себя тогда довольно просто. Но что меня всегда поражало, так это его глаза, которые совершенно не выражали эмоций.
— Как думаете, почему Путин пошел на захват полуострова?
— Причина одна — военно-морская база Черноморского флота РФ. Для россиян это стратегически важный объект. В 1997 году после долгих мытарств были подписаны три соглашения по ЧФ и широкомасштабный договор о дружбе и сотрудничестве с между Россией и Украиной. Кстати, третья статья этого договора гарантировала Украине незыблемость ее границ и суверенитета. На момент подписания соглашения полностью удовлетворяли обе стороны. Хотя договоренности о взаиморасчетах отличались однобокостью. Сумма, которую Россия платила за 20 лет, равнялась той, что Украина хотела получить за один год. Такой оказалась цена российских гарантий территориальной целостности Украины.
Россия тогда соглашалась подписывать договоры только в комплексе и давила на Украину из-за задолженностей по невозвращенным кредитам и газу. Но было ясно, что рано или поздно вопрос о нахождении ЧФ РФ снова станет актуальным. Букетно-конфетный период между двумя государствами завершился с приходом третьего президента Виктора Ющенко. Уже через месяц после инаугурации министра иностранных дел и меня, как заместителя председателя подкомиссии по вопросам пребывания ЧФ на Украине, пригласили к президенту. Нам поставили задачу решить вопрос о выводе флота из Севастополя. Поскольку соглашение не предусматривало односторонней денонсации, МИД подготовил меморандум между Украиной и Россией и порядок вывода военных формирований ЧФ РФ до 2017 года. План-график должны были подписать до конца 2008 года.
Меморандум передавал министр иностранных дел Украины Владимир Огрызко своему российскому коллеге Сергею Лаврову во время встречи в зале приемов МИД РФ в Москве. Обычно Лавров курил где можно и где нельзя, при этом вальяжно стряхивая пепел. Помню, в тот момент, когда получил меморандум, он буквально втоптал сигарету в пепельницу со словами «Ну это, ребята, вы напрасно». Начали сгущаться тучи. Из конфиденциальных разговоров с замминистра иностранных дел и главкомом ВМФ РФ мне было абсолютно ясно, что Россия не собирается покидать Севастополь.
— А это нормально, что вы вели такие разговоры?
— Встречу с замминистра иностранных дел РФ Григорием Карасиным я проводил официально. Это не мой уровень. Он должен был встречаться с первым замминистра иностранных дел Украины, но попросил о личной встрече со мной, поскольку я занимался вопросами флота. А с командующим ВМФ России адмиралом Владимиром Высоцким я встретился во время подписания Харьковских соглашений. Поскольку нас не пустили в зал, мы вместе сидели на подоконнике и разговаривали. Он делился своими соображениями начистоту.
— И что тогда задумала Россия?
— Было два варианта. Первый — подготовить экономически обоснованное решение по аренде с фактическим протекторатом над городом. И второй — силовой. Рассуждения были такие (мне это известно из разговоров с россиянами): договор перестает существовать, флот остается без статуса, выводить его некуда и тогда вступает в силу человеческий фактор, принимается обращение к севастопольцам, а после, соответственно, по схеме. Думаю, что именно с тех пор работа спецслужб РФ в Севастополе стала более предметной и интенсивной.
Позднее, уже где-то в 2012-2013 годах, мне стало известно, что подготовка новых арендных отношений все же велась, но вмешался случай. А вернее, Харьковские соглашения, подписанные Януковичем. Идеологом соглашений являлся премьер-министр Николай Азаров. Эти договоренности как бы снимали Украину с российской газовой иглы, но продлевали пребывание ЧФ РФ до 2042 года, что было несравнимо дороже газа.
Важный момент: это соглашение не прошло на Украине соответствующую процедуру согласования международных договоров, что отразилось на переговорном процессе в рамках украинско-российской подкомиссии по пребыванию ЧФ РФ на Украине. Янукович в переговоры не вмешивался. Он решил проблему с газом, все остальное его не интересовало.
Россия старалась расширить полномочия ЧФ, а Украина, наоборот, — сузить, усилить контроль за его пребыванием. Самым страшным для России стало украинское вето на замену устаревшего вооружения, кораблей, самолетов. Получалось, что уже к 2032 году выводить из Украины было бы нечего — только вывозить металлолом. Ситуация, мягко говоря, становилась тупиковой. И формальную причину россияне нашли — Майдан и выбор Украиной другого пути развития.
Путин дал добро на проведение силовой операции под предлогом защиты русскоязычного населения, вопреки нормам международного права и существовавшим между РФ и Украиной договоренностям при полном бездействии украинской власти. Убежден и сегодня: главным в этой операции было именно сохранение военно-морской базы в Севастополе. Аналогичные события развиваются и в Сирии, где Россия борется не за защиту прав сирийского народа, а за сохранение пункта материально-технического обеспечения в Тартусе и авиабазы Хмеймим.
— Судя по всему, вы уже в 1993 году знали, что есть другая точка зрения и люди, которые хотят иного сценария для Севастополя? Вы об этом написали в своей книге.
***
«После встречи с Хасбулатовым ко мне подошел депутат ВС РФ адмирал Шалатонов и предложил проехать на Старую площадь. Собеседников двое. Серьезные, если не сказать больше, должности в силовых структурах. После разговора, как всегда, о ситуации в Севастополе последовало: в Севастополе в результате массовых выступлений блокируются украинские государственные органы, срываются украинские флаги, происходят стычки с милицией. И в этом противостоянии с действующей властью жертвами оказываются несколько офицеров ЧФ. Командующий флотом вводит военное положение в городе и, когда порядок наведен, передает власть городскому совету. Все это должно произойти максимум в течение суток. „Виктор Михайлович, вы готовы присягнуть России?"
Я хорошо знал позицию министра иностранных дел России [Андрея] Козырева по этому вопросу. Был уверен, что и Ельцин никогда бы не сделал такой шаг, потому что лодку раскачивал Хасбулатов, который был политическим противником президента России и которого он терпеть не мог. „А он знает?" — спросил я и устремил свой взгляд к потолку. „Еще нет". — „Тогда я хочу знать его мнение. После и поговорим". План радикального перехода Севастополя в Россию был готов уже в 1993 году».
Из книги Виктора Семенова «Заложники, или «„Битва" за Севастополь»
***
— Да, была часть российского истеблишмента — в первую очередь Руслан Хасбулатов, возглавлявший Верховный совет, и, безусловно, силовые структуры, которые разрабатывали сценарии возврата, уверен, с первого дня после разделения союзных республик. И я в этом лично убедился.
— Вы можете сказать, с кем был этот разговор?
— А зачем? Во-первых, это было давно. А во-вторых, береженого бог бережет. Могу только сказать, что это люди высокого уровня из российских силовых структур.
— Сценарий был готов в 1993 году. Вы об этом узнали. Как украинский чиновник, вы уведомили наши силовые структуры о том, что замышляют россияне?
— Нет, конечно. Как я мог кого-то информировать, если в Киеве меня не принимали, со мной не считались? Президент Леонид Кравчук назначил своего представителя в Севастополе и только с ним общался. Я говорил то, чего хотят горожане, а представитель президента — то, чего хочет Украина. И на этой почве шло противостояние. Да и зачем говорить, если я точно знал: этот сценарий невозможно реализовать просто потому, что руководство России имело иное мнение.
— А как думаете, украинские спецслужбы были в курсе?
— Сложно об этом судить. Наверное, какая-то информация просачивалась, ведь СБУ и ФСБ практически работали в одной упряжке согласно протоколу о сотрудничестве.
— Вы все-таки градоначальник, имели доступ в высокие кабинеты, вы же могли знать, насколько активно работают российские и украинские спецслужбы в Севастополе?
— О каких высоких кабинетах могла идти речь? Что ФСБ есть в городе, я знал. А СБУ больше интересовались моей персоной. Только после 1994 года украинские спецслужбы стали информировать меня о ситуации в городе.
Интересный момент. Соглашение между спецслужбами было приостановлено, а затем возобновлено во время правления Ющенко. Я знаю об этом, потому что занимался тогда вопросами ЧФ и имел доступ к некоторым документам. Я был против, но меня переубедил один высокий чин. Он сказал, что по соглашению в Севастополе могут находиться 27 сотрудников ФСБ России: «Вы поймите, если мы не согласимся, эти 27 все равно тут будут работать, но мы хотя бы будем их знать. А если не согласимся, продолжится подковерная деятельность». И с тех пор в Севастополе легально присутствовали сотрудники спецслужб.
Еще момент (только не хватайтесь за голову): ежегодно Россия выделяла 350 тысяч долларов газете «Флаг родины, телецентру и кабельному ТВ Черноморского флота в Севастополе. Даже работал отдел психологических операций при разведуправлении штаба ЧФ РФ.
— Могли бы рассказать, когда и как возникло сепаратистское движение в Крыму?
— У любого движения должен быть лидер. И таким, не удивляйтесь, стал герой Украины Николай Багров, получивший высшую госнаграду при президенте Ющенко. Еще при подготовке горбачевского союзного договора первый секретарь Крымского обкома партии Багров настойчиво пробивал включение в него АРК как самостоятельного суверенного государства. Это был первый шаг, направленный на отделение Крыма от Украины.
***
«Великий интриган Багров, стремясь узурпировать власть в Крыму, благодаря проведенному в январе 1990 года крымскому референдуму, согласно которому 90,5 процента крымчан, участвующих в нем, проголосовали за воссоздание Крымской автономной социалистической республики в составе СССР, добился решения ВР Украины об изменении статуса Крымской области. При этом, чтобы придать массовость и привлечь к голосованию севастопольцев, был поставлен и второй вопрос: «Вы за статус Севастополя как главной базы ЧФ, как города союзно-республиканского подчинения?»
Следующим шагом Багрова по созданию обособленного крымского коммунистического ханства (это выражение я позаимствовал у одного из своих коллег) стало объединение интересов коммунистов и республиканского движения за республику Крым, разыгрывающих карту обострения украинско-российских отношений под лозунгами о свободе, независимости, интернационализме. Да и финансирование РДК [Республиканское движение Крыма] происходило за счет партийной кассы — «Импекс-55 Крым». При поддержке депутатов от РДК 5 мая 1992 года ВС АРК принимает Акт о государственной независимости Крыма, провозгласивший республику как независимое суверенное государство. Акт вступал в силу после намеченного на 12 августа референдума.
Следует отметить атмосферу 5 мая вокруг здания ВС. Депутатам приходилось проходить через почти стометровый коридор бушующей толпы с угрозами в случае непринятия акта. А к концу заседания толпа увеличивалась и проголосовавший „против" рисковал вообще не добраться до своего дома или гостиницы. И это при полном бездействии милиции. Поняв, что „заигрался", после того как „получил по носу"» в Киеве (Верховная рада Украины постановила до 20 мая отменить акт), Багров привел конституцию Крыма в более-менее удовлетворяющий Украину вид.
Багров стремился „подмять" под свое управление и Севастополь. Так, его очередной идеей-фикс стало административное включение Севастополя в состав АРК с перенесением столицы в Севастополь. Ее он огласил в беседе „по душам" на одной из бывших партийных дач Крыма. На вопрос о моей судьбе он сказал, что обсуждал ее на встрече с президентом: „Тебя изберут депутатом ВР, а дальше должность заместителя председателя". Но отдавать Севастополь я не собирался. Отшутился: „А как же принцип — сначала деньги, потом стулья?"
Николай Васильевич Багров был скользким человеком. Стуча себя в грудь за „незалежну" Украину в Киеве, в жизни проводил совсем другую политику.
Из книги Виктора Семенова «Заложники, или „Битва" за Севастополь»
***
К слову, в 2014 году Москве не надо было изобретать велосипед. Но даже для новых старых «руководителей» Автономной Республики и «народного мэра» Севастополя, готовящихся к провозглашению независимости Крыма по сценарию 1992 года, стало полной неожиданностью решение Кремля провести референдум о включении Крыма в состав РФ.
— Каждый раз, когда заходит речь про Крым, россияне апеллируют к истории. И даже вы чуть выше назвали Севастополь городом «русской славы». При этом вы считаете Крым украинским?
— Для меня это вообще не вопрос. Автономная Республика Крым — безусловно, территория Украины. В 1954 году были решения Верховных советов и УССР, и РСФСР, что Крым становится украинским. Это произошло не потому, что Никита Хрущев его подарил. Это все бред! Экономически так было необходимо. Я помню, в 1954 году, когда я был совсем мальчишкой и мы жили в Симферополе, отец взял меня на стадион «Авангард», где состоялось собрание общественности. И там крымчане говорили, что поддерживают этот переход.
Хочу рассказать историю из своей жизни. В 1996 году мне позвонил Кучма: «Ты, как руководитель Севастополя, можешь объяснить журналистам, что Севастополь — украинский город?» Через день я приехал в администрацию президента на встречу с прессой. В те времена Хасбулатов, раскачивал лодку российского Севастополя. Верховный совет России даже создал две группы — из депутатов и ученых правоведов — для подготовки аргументации тезиса, что Севастополь — российский город. Мне эти выводы приходили служебной почтой. Основной упор такой: пусть и с нарушениями, но Крым был передан Украине, однако Севастополь передан не был, потому что на тот момент являлся административным центром в РФ. Следовательно, при передаче Крыма УССР речь о Севастополе, как части Крыма, не шла.
Я хоть тогда и принадлежал к части людей, которые принимали эту точку зрения, понимал, что не все так просто. Попросил первого заместителя главы Верховной рады Украины Василия Дурдинца (с которым у меня, несмотря на политические разногласия, сложились дружеские отношения) прислать обоснования, почему Севастополь — украинский город. У меня набралось материала из разных украинских и российских институций столько, что хоть докторскую защищай.
На той пресс-конференции я ответил примерно так: если сейчас я буду доставать обоснования российских и украинских правоведов, мы запутаемся. Я взял в библиотеке брежневскую конституцию. И показал административное устройство СССР. Города республиканского подчинения в РСФСР — Москва, Ленинград, в УССР — Киев, Севастополь. Когда коммунисты были у власти, ошибки в конституции быть не могло. Далее, я взял бюджеты РСФСР и УССР с 1954 года. Это было несложно. И показал, что Севастополь все это время финансировался исключительно из Киева. И напомнил поговорку, кто девочку ужинает, тот ее и танцует.
— Вы и в начале 1990-х придерживались такой точки зрения?
— Данное понимание сложилось у меня где-то в 1995-96 годах. Кстати, не без «помощи» России. Место сидения, знаете ли, определяет точку зрения. Я же жил в Севастополе, а город тогда считал, что Черноморский флот должен быть единым и неделимым и «по справедливости» принадлежать России. Так думал и я. Не из каких-то конъюнктурных соображений, а потому что был севастопольцем. Да и кто бы меня дважды выбирал в органы власти, если бы я думал иначе?
Севастопольцев по-человечески можно было понять. Не приняв Беловежские соглашения, провозгласившие создание самостоятельных государств Украины и России, они хотели вернуться в коммунистическое прошлое к спокойной беспроблемной жизни, когда экономические и социальные вопросы решались не только за счет украинского бюджета (явно недостаточного для нормальной жизни), а во многом за счет безразмерного военного бюджета СССР.
Приведу один факт, о котором на Украине, возможно, мало кто знал. В конце 1996 года по просьбе Дурдинца я организовал в городе закрытый опрос. Его проводили киевские социологи. Вопрос: Где вы хотели бы жить? Результаты: 92 процента — в СССР, 6 процентов — в России и 2 процента на Украине. Уверен, такой менталитет сохранился у большинства жителей города до 2014 года. Люди перенесли свои симпатии с Советского Союза на Россию. В их представлении фактически речь шла о возвращении к старой испытанной советской системе, возрождение которой и происходит в современной России.
— Вы сказали, что стали сознательным украинцем не без помощи России. Как это произошло?
— Как руководитель города, я обещал людям сделать жизнь лучше. Военные и Черноморский флот для Севастополя — это предприятия, работа, зарплаты, социальная инфраструктура. Каждый второй житель напрямую был связан с ЧФ. В городе постоянно проживали 24 тысячи военнослужащих. Бюджет держался на заказах для оборонной промышленности — заводы «Парус», «Муссон», «Маяк», «Судостроительный имени Носенко», «13-й Судоремонтный завод», конструкторские учреждение «Черноморец», «Эра».
Флот как бы врос в город. И, наверное, его было легче разделить физически, чем морально. Но после 1991 года в Минобороны РФ действовали по принципу «чем хуже жизнь в Севастополе, тем нам (в России) лучше». Так завод «Парус», который в год выпускал четыре изделия для атомного подводного флота, лишился заказов. Их передали на завод в Саратов. В один момент 10 тысяч человек остались без работы, а их семьи без средств существования. Не лучше была ситуация и на других предприятиях, которые держались на оборонных заказах.
Несмотря на доброжелательный прием в российских властных кабинетах, у меня стала закрадываться мысль, что Севастополь нужен России только как военная база, а люди были средством манипуляции для достижения собственных целей. Российские СМИ все проблемы списывали на то, что город входит в состав Украины.
— Оценивая свою деятельность на посту мэра, сейчас не жалеете, что инициировали процессы сближения с российскими властями?
— А с кем мне надо было тогда сближаться? До 1994 года, пока к власти не пришел Кучма, я для Украины, как и весь город, был абсолютно чужим. Приведу пример. В 1993 году в Мухалатке должна была пройти встреча двух президентов — Леонида Кравчука и Бориса Ельцина — по вопросам ЧФ. Наша сторона готовила эту встречу. Но российская делегация на переговоры прилетала в Севастополь, а украинская — в Симферополь. Мне четко давали понять, что я и Севастополь не «наш».
***
Где-то дней за десять до «Мухалатки» у меня в кабинете появляется начальник службы контрразведки СБ Украины по Севастополю контр-адмирал Николай Обищенко. Сказал, что он только что прибыл из Киева и что президент Кравчук велел ему передать мне из рук в руки пакет. Я, ознакомившись с его содержанием, должен был изложить свое личное мнение. Ответ мне надо было запечатать и передать ему к вечеру. В пакете находился подготовленный к встрече с россиянами украинский пакет соглашения по разделу ЧФ. Прочитал. Даже не для военных становилось ясно о нереализуемости такого предложения…
Короче говоря, научным языком написал отрицательную рецензию. Под вечер появился Обищенко. Передаю пакет. «Так он же не запечатан». — «Ты все равно найдешь возможность прочитать, читай при мне». Прочитал. «Вы ставите на себе крест, лучше ничего не передавайте». Наверное, он был прав.
Перед прилетом первых лиц обычно прибывает передовая группа, которая отрабатывает все детали визита. И что интересно, передовая группа россиян ознакомила меня с программой пребывания российской делегации, украинской программы у меня не было…
Дня за три до встречи делегаций позвонил Кравчуку. Соединили. Спрашиваю: «Какая моя функция, Леонид Макарович?» — «Как руководитель города вы должны встретить российскую делегацию». — «А дальше?» — «Дальше продолжать работать по своему плану, и когда переговоры закончатся, проводить ее по протоколу». Стало понятно, как инакомыслящий, я в переговорах не участвую. От Украины я получил «черную метку».
Из книги Виктора Семенова «Заложники, или „Битва" за Севастополь»
***
Еще пример. Апрель 1994 года. Идут переговоры по Черноморскому флоту. Российская сторона пригласила на них меня и президента АРК Юрия Мешкова. Украинскую сторону тогда на переговорах представлял министр обороны Виталий Радецкий, а российскую — министр обороны РФ Павел Грачев. В зале напротив друг друга стояли столы для украинской и российской делегаций и отдельно два маленьких столика для меня и Мешкова. Когда я зашел в зал, ко мне тут же подошел замминистра иностранных дел Украины Борис Тарасюк и попросил покинуть зал: «Вы не входите в состав делегации Украины». Я развернулся и ушел. Мешкова удалили из зала чуть позже.
Такие встречи по вопросам ЧФ проводились неоднократно, но ни на одной из них моего присутствия не предусматривали. И вот вопрос: с какой стороны мне быть? Обстоятельства заставляли меня действовать, и я действовал в интересах города. А в целом политика Украины по отношению к Севастополю напоминала слона в посудной лавке. Все делалось как будто специально для того, чтобы вырыть глубокий ров, отделяющий Севастополь от Украины.
Помню, как к нам прибыл поезд дружбы во главе со Степаном Хмарой. Приезд представителей Западной Украины должен был свидетельствовать о единстве страны и показать, что Севастополь — украинский город. Чего я только не услышал от него в своем кабинете. Честно, мне было плевать на его слова. Но было не плевать на листовки, которые они с собой привезли. На листах с очертаниями Крымского полуострова было написано: «Крим буде або українським, або безлюдним».
Агрессия местного населения часто возникала из-за того, что решения принимались внезапно и без всякого объяснения. В 1993 году украинских русскоязычных СМИ в Севастополе не существовало. В городе украинская речь была редкостью, в школах не преподавали такой предмет, как украинских язык и литература. Неожиданное решение киевской власти в один момент прекратить трансляцию российского телевидения и запустить радио «Проминь» вместо «Маяка», ни к чему хорошему привести не могло. Тысячи севастопольцев вышли на площадь Нахимова. В чем была вина людей? Они жили в русскоговорящем регионе и не понимали украинский язык. Отсюда и пошел негатив к украинскому, который сохраняется до сих пор.
Безусловно, если государство Украина, то и язык должен быть украинский. Если детсады, школы, университеты будут говорить на украинском, пройдет лет 15 и русское слово станет редкостью на улицах. Не надо торопиться. Язык — категория, которая должна объединять общество, а не разделять. Но вместо продуманной национальной политики предлагалось все и сразу. Каждое подобное решение или шаг увеличивали недовольство и выводили людей на площадь. Переломить сознание людей через колено — опасный вариант. Так поступил Янукович в конце 2013 года. В результате Майдан, кровопролитие, война. К счастью, в Севастополе такого удалось избежать.
До 1994 года единственной ниточкой, которая меня связывала с Украиной, была дружба с мудрыми украинскими политиками — председателем Верховной рады Иваном Плющом и его первым заместителем Дурдинцом. С ними я всегда мог говорить откровенно, зная, что меня поймут и даже помогут. Хотя многие аспекты политики Украины в отношении города для меня были неприемлемы, заявление Украины стать самодостаточным государством, а не сателлитом, я поддерживал.
— А когда позиция Киева в отношении Севастополя изменилась?
— Накануне выборов 1994 года. В Киеве, особенно в силовых структурах, стали понимать, что созерцательная политика приведет к тому, что в «свободное плавание» после избрания Мешкова президентом АРК может уйти и Севастополь. Но это военно-морская база. Ее потеря была чревата. Больше рисковать Киев не имел права, и в Севастополь прилетел руководитель СБУ Евгений Марчук. У нас состоялся с ним интересный разговор.
***
«Севастополь должен был определиться с четырьмя депутатами в ВР Украины, с 75 депутатами городского Совета и с руководителем города. Впервые за всю историю существования города его руководитель — председатель горсовета, председатель горисполкома избирался всенародным голосованием. Впервые вся власть города сосредоточивалась в руках одного человека. В выборах на эту должность предполагалось участие порядка двух десятков человек. Тогда-то и состоялась встреча с Марчуком.
„Виктор Михайлович, мы в Киеве проанализировали возможный состав претендентов на должность главы города и решили, что наиболее подходящей кандидатурой являетесь вы. Вы можете говорить все, что посчитаете необходимым, чтобы выиграть выборы". Потом после некоторой паузы: „Только запомните — все, что вы будете обещать или просто говорить, вам вспомнят".
Из книги Виктора Семенова «Заложники, или „Битва" за Севастополь»
***
Стало ясно, что Киев готов к диалогу с городом. Административного влияния в городе центр не имел, а избрать человека, который утверждал бы, что город украинский и российский флот из него надо вывести, было из области утопической фантастики. Из всех зол надо было выбирать меньшее, и таким оказался я. Да, я был в свое время пророссийски настроенным, но экстремистские лозунги, радикализм а-ля Мешков для меня были неприемлемы. Рейтинг мой был выше 50 процентов. Я выиграл выборы в первом туре, не изменив свою программу ни на слово.
И чтобы закончить с моим самосознанием, расскажу еще одну историю. Во время одного из своих визитов к президенту РФ Ельцину, когда мы обсуждали передачу некоторых объектов городу, я от него услышал: «Виктор Михайлович, хватит торговаться, езжайте к своему президенту и передайте: сегодня вы подписываете соглашение по ЧФ, завтра я приезжаю в Киев и мы подписываем масштабный договор». Словом «своему» в этой фразе было сказано все.
Что мне оставалось делать? Уйти с должности в сложный для города период было бы малодушием. Оставалось одно — используя свою возможность доступа на верхние этажи власти как на Украине, так и в РФ, попробовать вписать интересы города во взаимно противоположные интересы двух государств.
Я тогда не принадлежал ни к украинским, ни к российским властным элитам. Мне были дороже интересы города, чем глобальные интересы двух стран. И меня полностью устраивала формула: российский Черноморский флот на правах аренды находится на территории украинского Севастополя. Это должно было дать добавку в горбюджет и помочь частично заполучить некоторую инфраструктуру флота.
— Как вы оцениваете нынешнюю украинскую политику в отношении оккупированного Крыма?
— О чем говорить, если в офисе президента, готовя ему новогоднее поздравление, считали, что, что можно в Ялте на песке написать «Крым — Украина». Там на берегу галька, а не песок. Но может, речь шла о детской песочнице… Если вопрос оккупации части Донбасса все последние годы был на устах мировой общественности, то тема оккупации Крыма появлялась лишь изредка и вовсе без упоминания Севастополя. Хотя именно из-за него разгорелся сыр-бор.
Обратите внимание, что в наших масс-медиа слово «Севастополь» звучит крайне редко. Увы, так всегда было в Украине. Даже погоду в Севастополе вы скорее узнаете по бегущей строке на российских телеканалах. Наши новостные каналы вспоминают лишь Симферополь.
Поэтому хочу всем напомнить, что по Конституции Украины на полуострове находятся два административных субъекта — Автономная Республика Крым и город Севастополь. И когда мы говорим об освобождении Крыма, речь должна идти о возвращении двух субъектов территориального устройства Украины.
— Так вернутся ли Севастополь и Крым?
— Те, кто работал со мной, знают, что я никогда не говорил того, что хочет слышать руководство, а только то, что думаю на самом деле. Мой ответ будет таким. Маловероятно. Хотя я и не исключаю такой возможности.
— Почему маловероятно?
— Для многих это может показаться странным, но я лучше владею ситуацией в Севастополе, чем те, кто выискивает в интернете факты, которые могут порадовать президента. В течение последних лет, кроме «ковидного» 2020 года я должен был навещать свою 90-летнюю больную маму и приближающихся к этому возрасту родителей моей жены. Поездки в город давали мне возможность общаться с севастопольцами из разных социальных групп, в личной беседе обговаривать все плюсы и минусы их нынешней жизни. Хотя, признаться, Севастополь вернулся во времена, когда анекдоты можно рассказывать только на кухне и то вполголоса.
Однажды в городе встретил военного пенсионера, прошедшего афганскую войну. «Слушай, — спросил он меня, — как тебя выпускают из Украины, ведь ты работал в МИД и имел допуск к секретным документам?» Я улыбнулся и ответил: «Я же здесь на задании». И, наверное, впервые я увидел в его глазах испуг. Озираясь, он произнес: «Ты так не шути, могут не понять».
Самое обидное, когда тебе говорят, что их жизнь стала лучше, чем при Украине. Как такое произошло? Все довольно просто. Путину Севастополь, как и Крым в целом, был нужен для создания мощной военно-морской базы, как форпоста на юге России. И эта задача на глазах у мирового сообщества успешно осуществляется.
Супер-милитаризация полуострова налицо. По последней 31 декабря 2013 года ноте МИД РФ, на территории Севастополя находилось чуть более 10 тысяч военнослужащих. Сейчас же, по заявлению министра обороны РФ Сергея Шойгу, в городе проживают 150 тысяч военнослужащих и членов их семей.
Путин пошел по испытанному чеченскому варианту — в Севастополь (говорю, что знаю) сделаны огромные финансовые вложения, резко поднявшие жизненный уровень горожан. Одномоментно в два-три раза повысили зарплаты и пенсии, а по целевой федеральной программе социально-экономического развития выделено столько средств, что «власть» города не смогла их освоить. Строятся объекты социального назначения, транспортной инфраструктуры, приводятся в порядок улицы и дворы.
Пока «негаразды» в сфере бесплатной медицины, все возрастающая бюрократия, возводимые повсюду заборы и в конце концов цены, сравнимые с московскими, для людей оказываются меньшими минусами, чем московские плюсы. Человек живет сегодняшним днем и не хочет верить, что денежный ручеек скоро иссякнет. Кстати, уже сейчас зарплаты и пенсии севастопольцев приводятся в соответствие со среднероссийскими. И в такое же соответствие приведут все остальные социальные нормы.
Уже сейчас население Севастополя выросло в два раза. К тому времени, когда мы соберемся возвращать Крым, там будут жить преимущественно «материковые». Так севастопольцы называют приехавших в большинстве своем из неблагополучных российских регионов жителей. И кого мы собираемся возвращать?
В нашем украинском политикуме рассматривается два варианта возвращения Крыма. Первый — смена власти. Скажите, пожалуйста, изберут ли в РФ президентом человека, который скажет, что Крым «не наш»?
Неизвестно, когда уйдет Путин. И на сто процентов ясно, что его преемники не захотят нарушать новоиспеченную конституцию и «вырывать» историческую страницу «возвращения Крыма на свою родину». Кроме того, для смены власти необходимо, чтобы российское общество созрело до уровня нашего Майдана. А на это в тоталитарной стране уйдут годы.
Второй сценарий — распад Российской империи в результате жесточайших экономических санкций. Такая вероятность есть. Но у Запада свои экономические интересы. А играть с огнем с непредсказуемым ядерным государством чревато. Вот поэтому, я думаю, в ближайшее время возвратить Крым маловероятно.
Почему я не исключаю такую возможность? Скажите, мог кто-то предположить, что в начале 1990-х рухнет Советский Союз?