Кризисная ситуация вокруг Украины показывает, насколько напряженные сейчас отношения между Россией и Западом. Россия мобилизовала тысячи военнослужащих и отправила их к украинской границе, что, скорее всего, было попыткой не дать США/НАТО завязать более тесное взаимодействие с Украиной, а Киеву — попросить у Запада помощи с целью вернуть себе Восточную Украину силой.
США и НАТО пообещали Украине «нерушимую поддержку» и четко обозначили, что два американских эсминца могут войти в Черное море.
Хотя у России много разных интересов, буферная зона без военного присутствия НАТО у границ — особенно важный для этой страны вопрос безопасности. Об этом четко говорится в официальных документах и заявлениях.
НАТО и США поддерживают Украину в стремлении ответить на российскую эскалацию и защитить демократию и территориальный суверенитет. Обе стороны заверяют, что намерения у них оборонительные и каждый шаг — лишь ответ на действия противника.
Фундаментальное отсутствие доверия
По мере усугубления ситуации все больше событий прошлого могут подаваться как потенциальный первый и изначальный инцидент, развязавший будущий конфликт. Сегодня идут ожесточенные споры, действительно ли НАТО обещала не расширяться на восток после окончания холодной войны.
Ни одна из сторон не считает, что сама могла предпринять шаги, которые другая сторона по понятным причинам восприняла как угрозу. Это роднит риторику обеих стран.
А за ней скрывается и более фундаментальный аспект: ни одна из сторон не допускает, что у другой могут быть какие-то иные намерения, кроме наступательных. С точки зрения руководства России, НАТО/США/Запад по своей сути — агрессивные экспансионисты. Они пытаются навредить России всеми средствами.
С точки же зрения руководства НАТО/США/Запада, после аннексии Крыма в 2014 году Россия не может быть никем иным, кроме как экспансионистским агрессором во всех политических сферах и областях.
Такое понимание ситуации широко представлено и на более низких уровнях этого конфликта — в Киеве и Донбассе. Кроме того, перспектива развивается и обнажается в ходе нарастающей конфронтации сверхдержав.
Межплеменные войны
В результате такого развития событий возникает проблема: мы больше не делим действия на приемлемые и неприемлемые, а судим о них по тому, какая именно сторона их предприняла. Из-за этого все быстро перерастает в своего рода племенные войны.
Вследствие такого восприятия друг друга каждая сторона не может рассчитывать ни на что, кроме грубой силы и бескомпромиссности. К противнику начинают относиться, отталкиваясь исключительно от логики сдерживания.
Поскольку другой стороне не оставляют возможностей вести себя рационально и ответственно, дипломатии и переговорам отводится мало места в инструментарии внешней политики.
Одновременно обе стороны настолько уверены в своей справедливости и в агрессивных намерениях противника, что они уже не в состоянии понять, какова на самом деле может быть реакция на их собственные действия.
Поэтому Россия и собирает тысячи военнослужащих на границе с Украиной, не осознавая, что добивается эффекта, ровно противоположного желаемому. Киев бросается прямиком в объятия НАТО. НАТО не отступает и вынуждена давать новые обещания Киеву по поводу военной помощи (которые, вероятно, не будут выполнены).
В то же время новые обещания НАТО Киеву заставляют Россию с еще большей готовностью хвататься за оружие. Сдерживание явно срабатывает в определенных ситуациях, но в последние годы мало практических доказательств, что обоюдное военное запугивание может обеспечить безопасность на Украине и вокруг нее.
Изменилась модель конфликта
Практически незаметно для нас модель взаимодействия России и Запада за последние семь лет распространилась вдоль всей границы Восток-Запад в Европе. Это проявилось во взаимном военном позиционировании.
Мы наблюдаем новые, все более масштабные учения обеих сторон, которые постепенно приближаются друг к другу: в Черноморском регионе, в Центральной Европе, в Прибалтике и на севере. Эскалация конфликта на Украине может мгновенно поджечь всю эту границу между Востоком и Западом.
Это не значит, что нельзя проводить никаких параллелей, когда дело касается интенсивности и прозрачности предпринимаемых шагов, или определять, кто виноват в эскалации. Суть — в самом характере взаимодействия и в том, что отношения между Россией и Западом все больше регулируются пушечной дипломатией.
Независимо от того, насколько мы любим разговаривать о потенциалах и технических деталях, насколько легко для тех, кто «знает безопасность», позаботиться о ней и насколько правильной нам кажется логика сдерживания, международная политика определяется социальным взаимодействием между игроками.
И не в последнюю очередь при поисках ответа на самый фундаментальный вопрос международной политики — мир или война?— ключевой становится именно модель взаимодействия между социальными единицами, которые представляют собой государства или альянсы.
Бескомпромиссный президент
Я понимаю сомнения по поводу того, есть ли вообще толк в дипломатии, когда речь идет о России. Совершенно очевидно, что Путин — человек, который не любит компромиссов и склонен прибегать к принуждению, когда речь идет о решении политических проблем. Мы это поняли еще в 1999 году, когда разразилась вторая чеченская война.
В последние месяцы мы видим, что в России ведется все более жесткая борьба с внутренней оппозицией. Но справедливо ли предполагать, что Россия (как указал Байден своим «да» в ответ на вопрос, убийца ли Путин) не пойдет на компромисс и не станет его соблюдать, если это будет в интересах ее политики безопасности?
У драматических событий вокруг Украины в последние несколько недель есть одно преимущество: они напоминают всем сторонам, во всяком случае на какое-то короткое мгновение, что речь идет о жизни и смерти — как их собственной, так и противника. Это наводит на мысль, что переговоры, возможно, и сработали бы, а противоположная сторона способна повести себя рационально.
Может быть, поэтому Байден решил все же не входить в Черное море, а предложил вместо этого встречу?
Сложная дипломатия
Но корректировки взаимопонимания, направляющие взаимодействие в дипломатическое русло, быстро вытесняются однобокими раздутыми образами врага и привычными традиционными «истинами», принятыми в дипломатической практике конкретной стороны.
Вместо того чтобы сказать, «да, спасибо, это то, что нужно», московские разжигатели войны ударили себя кулаком в грудь и заявили, что предложение встретиться — слабость с американской стороны.
США сначала пригласили Россию на встречу, а потом ввели против нее новые санкции. Эта, казалось бы, парадоксальная политика отчасти связана с тем, что на самом деле истинный американский курс сегодня — это курс конфронтации, но также и с идеей, что переговоры надо вести с позиции силы.
К сожалению, в результате уровень напряженности после событий последних недель поднялся еще выше.
Вместо того чтобы использовать дипломатов для переговоров, их задействуют для разрыва контактов в результате все новых раундов обоюдной высылки.
Будем надеяться, что встреча состоится, хотя многие сомневаются насчет результатов, которые она может принести.