В ходе отступления с территории СССР вермахт проводил политику «выжженной земли». Сотни тысяч гражданских лиц подвергались «эвакуации», инфраструктура разрушалась. Оставалась лишь пустынная местность.
В последние дни июля 1943 года командующий 7-й пехотной дивизии вермахта получил тайный приказ. «Проходящая акция зачистки, ставшая необходимостью в результате изменившихся обстоятельств, и мероприятия по разрушению способствуют успешному взаимодействию между корпусами и дивизиями», — говорилось в приказе.
Хотя приказ и являлся тайным, и в него был посвящен только узкий круг лиц, он хорошо продемонстрировал, как Третий Рейх при помощи риторических средств завуалировал проводимую на востоке войну на уничтожение. «Зачистка» ознаменовала собой масштабное отступление, которое стало необходимым после Курской битвы и начала контрнаступления советских войск. «Необходимая политика разрушения» — это была стратегия «выжженной земли».
Упомянутый выше приказ, хранящийся сегодня в Федеральном военном архиве во Фрайбурге содержал следующие строки: «Необходимо провести масштабные разрушительные мероприятия на территории, подвергающейся зачистке, например, уничтожение мельниц, молочных ферм и аналогичных предприятий, техники и различного вида устройств, если их вывоз невозможен, забой скота, который по каким-то причинам не может быть вывезен, сожжение урожая».
900 000 «эвакуированных» в месяц
Другой приказ, изданный немного ранее, касался гражданского населения. Годные к военной службе мужчины в возрасте от 14 до 55 лет и все трудоспособные женщины от 15 до 45 лет должны были быть вывезены. На сборы им давалось три часа, при этом отказ не принимался.
Политика «выжженной земли» является преступлением, которое совершил вермахт на востоке. С территории, находившейся под контролем Группы армий «Центр», к которой относилась и 7-я пехотная дивизия, с июля по октябрь 1943 года были угнаны полмиллиона человек. Старики, инвалиды и дети оставались брошенными и вынуждены были умирать от голода. В сентябре с территории под контролем Группы армий «Север» были «эвакуировано» 900 000 человек. С ними обращались как с военнопленными. В случае сопротивления, применяли насилие, либо расстреливали. Задача по угону населения существенно облегчалась, если этот угон людей сопровождался угоном скота. Стало ясно, что население легче вывозить, если оно сопровождает свой скот, говорилось в одном докладе. Коровы, неспособные давать достаточное количество молока, и не готовые для перехода, шли на убой. Ежедневный мясной рацион соединений вермахта регулярно пополнялся, а количество выдаваемого хлеба, напротив, снижалось.
«Уничтожить и заставить работать»
Отступающие армии всегда стремились опустошить страну, через которую они проходили. «Все, что давала местность, сначала использовалось отступающими. Оставались лишь некоторые истощенные деревни и города, скошенные и растоптанные поля, опустошенные колодцы, мутные водоемы. Поэтому наступающая армия нередко борется… с самыми неотложными потребностями», — писал Карл фон Клаузевитц (Carl von Clausewitz) в своей книге «О войне». Автор писал об отступлении. Но разрушение инфраструктуры и дисциплина играли значительную роль еще во время походов времен Тридцатилетней войны и до Наполеоновской эры.
В конце гражданской войны в США генералы Севера также использовали стратегию «выжженной земли», чтобы сломить дух гражданского населения на Юге. В качестве оборонительной меры и Сталин обратился к этой тактике, когда советские армии в 1941 и 1942 году применили ее в ходе отступления на восток. Вермахт принял эту концепцию в 1943 году как средство в тотальной войне на уничтожение.
Гиммлер еще во время своей речи перед руководителями СС в апреле 1943 года в Харькове говорил об этой стратегии. «Как мы избавимся от русских? Мы их уничтожим или возьмем в плен, заставим работать … и опустошим территории, которые мы покидаем и отдаем противнику», — говорил он.
Также по теме: Немецкие солдаты знали о Холокосте больше, чем говорили
Советская инфраструктура должна была превратиться в пустынную зону. Результат таких действий был описан свидетелем тех событий после отступления немецких войск из Орла к северу от Курска. «Орловская область превратилась в дымящуюся и взрывающуюся груду развалин».
«Обглоданная» страна
Это средство уничтожения отличалось от традиционных методов борьбы с вражескими танками и орудиями. В то время как в борьбе с порядком и дисциплиной наблюдался успех, война против гражданского населения стала настоящей проблемой для руководства фашистской армии. Военные должны были избавиться от «неуместной человеческой мягкости» в подавлении женщин и детей. К тому же мародерство и жестокая тяга к разрушениям могли легко превратить солдат в солдатню, которая будет вряд ли пригодна для борьбы на фронте.
Кроме этого следы повсеместного разрушения делали готовность «эвакуированных» к сотрудничеству все более затруднительной. А партизанское движение, напротив, набирало обороты. Чем дальше Красная армия продвигалась на запад, тем сильнее была решительность в защите Родины от вермахта в партизанской войне. Подавление партизан и «выжженная земля» слились вскоре в едином образе, различия в котором уже вряд ли ощущались, пишет историк Бернд Вегнер (Bernd Wegner).
Полевые командиры вскоре поняли, что их люди больше разрушали, чем получали новые ресурсы для голодающей страны. Появились жесткие приказы о запрете мародерства и подавления работоспособного населения. «Каждое убойное животное, оставшееся в живых на зачищаемых территориях, означает, что на Родине придется забить на одно животное больше», — доносил генерал смысл «выжигания земли» до своих подчиненных.
Диалектика отступления, идеологическая доктринизация и приказы на уничтожение, борьба за существование и чрезвычайно высокое напряжение разъедали моральные преграды. Когда немецкие дивизии вошли в тыловой рубеж на Днепре, им удалось «обглодать» регион на восточном берегу реки и превратить его в пустыню, как гласил приказ, обращенный к 7-й дивизии.