В течение нескольких дней ходили слухи о том, что военные собираются обратиться с новой петицией. По сообщению активистов, она составлена в продолжение ранее опубликованной в Valeurs actuelles. Мы решили опубликовать сегодня вечером этот текст, о котором много разговоров в прессе. Петиция открыта для всех граждан Франции, которые могут поставить свои подписи в надежде справиться с нашими проблемами. Используя этот способ, мы готовы к общению с профессиональными военными, пожелавших принять в этом участие. Как и, Цель этого обращения, как и предыдущего, не в том, чтобы подорвать наши институты, а в том, чтобы предупредить людей о серьезности ситуации.
Господин Президент Республики, Дамы и господа, министры, члены парламента, генералы!
Мы больше не поем седьмой куплет Марсельезы, известный как «детский куплет». Тем не менее он богат уроками. Давайте обратимся к нему:
«Мы войдем в каменоломню, когда наши старейшины уйдут. Мы найдем там их прах и следы их добродетелей. Гораздо менее стремясь пережить их, а более стремясь разделить с ними гибель за родину, мы будем с гордостью мстить за них и следовать за ними».
Наши старейшины — это бойцы, заслуживающие уважения. Это, например, старые солдаты, честь которых вы попирали в последние недели. Именно эти тысячи слуг Франции, подписавших петицию здравого смысла, солдаты, отдавшие свои лучшие годы, чтобы защитить нашу свободу, подчиняясь вашим приказам вести ваши войны или осуществлять ваши бюджетные ограничения, были очернены вами, в то время как народ Франции поддержал старых воинов.
С этими людьми, которые сражались против всех врагов Франции, вы обращались как с бунтовщиками, хотя их единственная вина заключается в том, что они любят свою страну и оплакивают ее видимое падение.
В этих условиях именно мы, недавно начавшие военную карьеру, должны выйти на арену, чтобы просто иметь честь сказать правду.
Мы — то, что в газетах назвали «порождением огня». Мы, мужчины и женщины, активные солдаты всех армий и всех рангов, всех настроений, мы любим нашу страну. Это наши единственные титулы славы. И если мы не можем, как бы то ни было, высказаться с открытым лицом, то молчание для нас так же невозможно.
В Афганистане, Мали, Центральноафриканской Республике и других местах, некоторые из нас испытали на себе вражеский огонь. Некоторые оставили там своих товарищей. Они положили свою жизнь, чтобы уничтожить исламизм, которому вы идете на уступки на нашей родной земле.
Почти все мы получили опыт патрульной операции «Страж». Мы своими глазами видели заброшенные пригороды, районы с высокой преступностью. Мы подверглись попыткам использовать различные религиозные общины, для которых Франция ничего не значит, — для нее у них нет ничего, кроме сарказма, презрения и даже ненависти.
Да, наши старейшины правы относительно содержания их обращения в целом. Мы видим насилие в наших городах и поселках. Мы видим, как коммунитаризм (жизнь страны в виде отдельных, не связанных друг с другом этнических и религиозных общин — прим. ред.) закрепляется в общественном пространстве, в общественных дебатах. Мы видим, как ненависть к Франции и ее истории становится нормой.
Вы будете спорить, что это может быть не дело военных, — говорить о таких вопросах публично. Напротив: поскольку мы аполитичны в своих оценках ситуации, мы констатируем происходящее с профессиональной точки зрения. Потому что мы видели подобный декаданс во многих странах, переживающих кризис. Он предшествует краху. Это предвещает хаос и насилие, и, вопреки тому, что вы говорите то здесь то там, этот хаос и насилие будут исходить не от военного, а от гражданского восстания.
Какими нужно быть трусами, чтобы придираться к форме обращения наших старейшин вместо того, чтобы признать очевидность их выводов. Какими нужно быть лживыми, чтобы ссылаться на неправильно истолкованный долг сдержанности военных, чтобы заставить замолчать французских граждан. И какими извращенными нужно быть, чтобы побуждать высокопоставленных военных разоблачать самих себя, прежде чем злобно карать их всякий раз, как только они напишут что-либо, кроме своих воспоминаний о былых сражениях.
Трусость, обман, извращение — это не наш взгляд на иерархию. Напротив, армия — это как раз то место, где мы говорим правду, потому что мы ставим на кон свою жизнь. Именно к такому доверию к армии мы и призываем.
Да, если разразится гражданская война, армия будет поддерживать порядок на своей собственной земле, потому что ее попросят. Это соответствует определению гражданской войны. Никто не может желать такой ужасной ситуации, как гражданская война: ни наши старейшины, ни мы. Но да, во Франции назревает гражданская война, и вы это прекрасно знаете.
Тревожный крик наших старейшин, наконец, возвращается к более отдаленным отголоскам. Наши старейшины — это и бойцы сопротивления 1940 года, к которым довольно часто такие люди, как вы, относились как к бунтовщикам, и которые продолжали борьбу, в то время как законники, охваченные страхом, уже делали ставки на уступки злу, чтобы ограничить ущерб. Это и пехотинцы 1914-го, которые умирали за несколько метров земли, в то время как вы сейчас, не реагируя, оставляете целые районы нашей страны закону сильнейшего. Все они мертвы, знаменитые и безымянные, павшие на фронте или во время воинской службы.
Неужели все наши старейшины, те, кто сделал нашу страну такой, какая она есть, кто сформировал ее территорию, защищал ее культуру, отдавал или получал приказы на ее языке, боролись только за то, чтобы вы позволили Франции стать несостоятельным государством? Вы, прикрывающие свою становящуюся все более очевидной импотенцию верхов жестокой тиранией против тех слуг Франции, которые все еще полны решимости предотвратить все это?
Примите меры к защите Родины, дамы и господа! На этот раз речь идет не об эмоциях по команде, готовых формулах или простом информировании общественности. Речь идет не о продлении ваших полномочий или получении новых. Речь идет о выживании нашей страны, вашей страны.