В начале мая состоялось интересное событие, которое, к сожалению, осталось в тени подготовки к визиту государственного секретаря США Энтони Блинкена и его заместителя Виктории Нуланд на Украину. Один из Величайших Лидеров Мира (с) посетил Варшаву по случаю юбилея — 230-летия первой польской конституции 1791 года.
Какая все-таки тонкая вещь — дипломатия! Кто бы еще вспомнил у нас о забытой польской конституции, которая просуществовала всего полтора года и накрылась медным тазом вместе с польской государственностью на следующие двести лет, если бы не дипломатическая необходимость — найти повод собрать вместе лидеров стран Балтии, Польши и Украины в Варшаве.
Во время официального визита Величайший часто вспоминал трагическое прошлое обоих народов, не минуя темы Майдана и далекой истории. Оставленный на произвол судьбы, без помощников и телесуфлеров, этот выдающийся представитель Криворожской юридической школы пошел по пути смелой импровизации. В частности, он начал с того, что мы все здесь собрались, потому что поддерживаем… Польшу и лично польского президента. После очередных слов о войне на востоке Украины, которая, со слов оратора, является войной в Европе, докладчик пожаловался, что мы все, вместе с поляками, вроде бы имеем общее стремление жить в демократическом обществе, но опыт у нас разный! И дальше остановился на интересном парадоксе:
«Украинцы, знаете, всегда боролись за свою независимость, свою нацию и свою страну… всегда для Украины кто-то писал законы, мы постоянно были частью той или иной империи, и поэтому доверие к законности, к праву, в принципе, к международным законам доверие… такое… довольно скептическое… у украинцев, потому что кто-то всегда для Украины писал законы… и знаете, если даже взять историю, то… первая украинская конституция была написана Филиппом Орликом в восемнадцатом веке, но провозгласили ее только в 1996 году… потом были сложные времена… советские времена… потом, после распада Советского Союза… я сам родился в Советском Союзе, там были свои плюсы и минусы, но мы понимаем, что там не было у людей права на свободу слова, права выбора, права частной собственности… и вновь, в 1991 году, после распада Советского Союза, когда мы завоевали, в конце концов, свою независимость, также не было доверия… крепкого доверия к закону из-за того, что… некоторые чиновники грабили страну, и, наконец, в 2014 году, в ходе революции достоинства, на Майдане, поддерживая европейский курс, к сожалению, погибли сотни наших прекрасных украинских молодых граждан, которые вновь боролись за свою независимость, вновь боролись за тот же европейский курс, о котором мы сегодня здесь сидим и говорим. И, вы знаете, чтобы вернуть доверие к законам, как внутри нашей страны, так и за рубежом, действительно, нужно потратить много времени и много сил… Мы сегодня внедряем некоторые важные шаги — пакет законов о народовластии… Нам надо вовлечь наше общество в то, чтобы украинцы сами были заинтересованы принимать участие не раз в пять лет, когда они выбирают президента, когда они выбирают парламент, а ежемесячно, еженедельно, благодаря различного рода референдумов, влиять на страну, на ее выбор, на экономику и тому подобное…»
В принципе, варшавский монолог Зеленского — это все, что вам нужно знать о Криворожской теории государства и права, истории последних двухсот лет, конституции и избирательном законодательстве. Здесь все прекрасно: от конституции Филиппа Орлика, утвержденной в 1996 году, до еженедельных референдумов, отсутствия частной собственности в СССР и сотен погибших на Майдане. В конце концов, «какая разница?» (с)
Можно до бесконечности наблюдать за тремя вещами: как горит огонь, как льется вода и как один из Величайших Лидеров Мира (с) самовлюбленно говорит глупости. Если этот придурок рассказывает в телевизионном обращении девятого мая по случаю Дня Победы, что украинцы в составе советской армии и войск союзников не дали нацистам господствовать в Мадриде, то комментарии здесь излишни.
Знаете, в чем позитив ношения масок? Они прячут улыбки иностранных президентов, которые едва сдерживаются от смеха во время лекций господина Пианиста…
Я бы, не колеблясь, рекомендовал министерству образования и науки издать учебник «Криворожское верховенство права» в соавторстве с исполняющим обязанности председателя конституционного суда. Как красиво бы звучало: учебник Зеленского-Головатого!
Почему именно Головатый? Нет, не из-за того, что вы подумали. Не только. Сергей Петрович, действительно, является известным сторонником европейского образа любви. Но не только этим он подчеркивает свою яркую индивидуальность. Старухи на лавочке рассказывали, будто в молодости «голубоватого» привлекли к административной ответственности за хулиганство… мне даже стыдно пересказывать эти сплетни… Ладно, будто он вышел на балкон и… справил нужду на прохожих… Теперь, когда он достиг зенита славы, может себе позволить не только помочиться, но и оправляться на людей из высших конституционных эшелонов власти. Автору пафосной монографии «Верховенство права» в трех томах будет хорошая возможность издать четвертый том — «криворожский». Сама судьба настаивает, чтобы он стал соавтором в таком деле, если, конечно, одолеет донецкого правоведа Александра Тупицкого.
Кстати, о юбилеях. Годовщина первой польской конституции, действительно, хорошая тема для обсуждения на встрече президентов, но есть еще лучший повод снова приехать в Варшаву с торжественной целью: двенадцатого мая можно отпраздновать девяносто пять лет Майского военного переворота маршала Пилсудского! Хорошая возможность вспомнить о верховенстве права и нерушимости демократического конституционного строя…
В мае 1926 года «Комендант» Польши с помощью верных воинских частей повалил режим законно избранного президента Станислава Войцеховского и установил фактически единоличную власть, формально воздержавшись от получения высших руководящих должностей, оставшись только военным министром и генеральным инспектором вооруженных сил. Воцарение прославленного маршала не было символическим актом: в ходе боев за Варшаву реально погибло двести пятьдесят военных и сто шестьдесят четыре гражданских лиц, около тысячи человек получили ранения.
Пилсудским был введен режим так называемой «Санации» или «оздоровления» общества, который осуществлялся, преимущественно, путем сворачивания демократических институтов, ограничения прав парламента и укрепления исполнительной власти. Проводилась политика «пацификации» национальных меньшинств — то есть их насильственное усмирение. Польская власть создала концентрационный лагерь Береза-Картузская, где объединила людей самых разных взглядов: по данным историков, в 1934 году в Березе-Картузской одновременно находились сто двадцать украинских националистов, сорок членов экстремистской польской партии «Национально-радикальный лагерь» и около сорока членов Коммунистической партии Западной Украины. В этом концлагере людей держали до трех месяцев без суда, исключительно по административному решению полиции или главы воеводства. Окончательное решение о сроке заключения оставалось за администрацией лагеря.
Мне кажется, учитывая практику решений СНБО относительно внесудебных расправ с оппонентами власти, лишение имущества и гражданства, — было бы очень полезно провести в Варшаве международный форум по случаю юбилея Майского переворота 1926 года, пригласить президентов Украины и Польши, ведущих политиков и юристов, обменяться историческим опытом внесудебной санации общества и отдельных граждан.
Как знать, чем бы завершилась польская оздоровительная «санация», если бы первого сентября 1939 года ее не оборвала война…
Кстати, о войне. В своей варшавской лекции перед иностранными президентами наш верховный главнокомандующий, между прочим, через запятую, вспомнил о какой- то войне на Украине, и даже шире — в Европе. Но на этом стоит остановиться подробнее.
Читатели в прошлый раз меня упрекали, почему я не замечаю войну на востоке Украины? На это я хотел бы ответить вполне серьезно: если бы только я не замечал. В конце концов, я не официальное лицо. Меня можно хоть завтра прогнать туалетным веником. Почему тогда войну не замечали три президента подряд: временный — Александр Турчинов, пятый — Петр Порошенко и шестой — Владимир Зеленский?
Согласно пункту 19 части 1 статьи 106 конституции только президент уполномочен вносить в Верховную раду Украины представление об объявлении состояния войны. Вы где-то слышали, чтобы Турчинов, Порошенко или Зеленский добивались от парламента объявления войны России? Может, это я должен был вместо них объявить войну другому государству по примеру барона Мюнхгаузена? Точно так, в соответствии с пунктом 20 части 1 статьи 106 конституции, только президент может инициировать введение военного положения.
Война — это определенное юридическое состояние государства, которое предполагает существенные отличия от правового режима мирного времени, а не пустые разговоры перед телекамерами. Процитирую статью 1 закона «О правовом режиме военного положения»: военное положение — это особый правовой режим, который вводится на Украине или в отдельных ее районах в случае вооруженной агрессии или угрозы нападения, опасности для государственной независимости Украины, ее территориальной целостности и предусматривает предоставление соответствующим органам государственной власти, военному командованию, военным администрациям и органам местного самоуправления полномочий, необходимых для предотвращения угрозы, отпора вооруженной агрессии и обеспечения национальной безопасности, устранения угрозы опасности государственной независимости Украины, ее территориальной целостности, а также временное, обусловленное угрозой, ограничение конституционных прав и свобод человека и гражданина и прав и законных интересов юридических лиц с указанием срока действия этих ограничений.
Существует четкая процедура, предусмотренная частью 2 статьи 5 закона «О правовом режиме военного положения»: в случае принятия решения о необходимости введения военного положения на Украине или в отдельных ее районах президент Украины издает указ о введении военного положения на Украине или в отдельных ее районах и немедленно обращается в Верховную раду Украины с целью его утверждения и представляя одновременно соответствующий проект закона. За все семь лет я помню только один раз, когда президент Украины реально пытался ввести на Украине военное положение — это было двадцать шестого ноября 2018 года, после известного инцидента в Керченском проливе, то есть более чем через четыре года после начала боевых действий на востоке Украины. Тогда седовласый Гетман с перепугу издал целых три указа подряд, в течение одного дня, все — с коварной целью, будем откровенными, сорвать президентские выборы 2019 года. После того, как парламент не позволил Армавиру узурпировать власть, «война» угасла сама по себе.
Вас это не удивляет? Есть два варианта ответа. Первый: три последних президента проявляли малодушие и трусость, и поэтому они не решились разорвать дипломатические отношения с Россией и объявить ей войну, или хотя бы ввести правовой режим военного положения хотя бы в прифронтовой зоне и на оккупированной территории, потому что очень страшно. Второй: руководители государства обладают значительно большим объемом информации, чем это известно широкой общественности, объективный и беспристрастный анализ которой опровергает целесообразность не только объявлять войну кому-либо, а даже признавать факт «вооруженной агрессии или угрозы нападения, опасности государственной независимости Украины, ее территориальной целостности».
Надеюсь, что после обнародования записей с разговорами Порошенко с Путиным и Медведчука с Сурковым, уже не осталось никаких сомнений, какой из двух вариантов ответа является правильным.
Второй вопрос: а готовы ли мы к реальной войне? Только что, выступая одиннадцатого мая на полях форума «Украина 30. Безопасность страны», Один из Величайших Лидеров Мира (с) в очередной раз вспомнил о войне:
«Готовы ли мы, готов ли мир, готова ли Европа к полномасштабной войне? Я думаю, что никто не готов, совсем! Если это произойдет, я уверен, и мы это уже ощущаем по тем сигналам, которые есть, и по той работе, которую мы сделали, дипломатическую работу при поддержке Европы и США независимости страны, я считаю, что Россия не может на это пойти, потому что это может быть мировая война».
Доклад верховного главнокомандующего прозвучал как лозунг: «Никто не готов и ничто не готово!» Но заверения, что Россия не пойдет в наступление, предоставленные Зеленским, немного вселяют надежду. Иначе Третья мировая война. Разве вам не страшно? Вот и ему страшно:
«Страшно только из-за таких событий и из-за таких угроз, что могут быть такие шаги. А такие шаги всегда исторически приводят к потерям, большим потерям, сотням тысяч, миллионам людей. Поэтому, мне кажется, что, несмотря на экспертные мнения, все же, которые говорят о сентябре месяце… я считаю, что такой мощной эскалации не может быть», — пояснил президент.
Как быстро ускорился ход истории: только полгода назад мы обсуждали какую-то мелочь, текущую суету, а теперь дошли до обсуждения даты начала мировой войны. Так, будто сама перспектива мировой войны уже неотвратима. Только дату вписать в военные приказы. И снова, как и тогда, на устах Польша, сентябрь, война…
Плохо, что наш Величайший не готов к войне. Жаль его по-человечески, потому что к войне надо готовиться тщательно, получить себе какую-то профессию, чтобы не сгинуть в горниле страшных событий. Лучше быть музыкантом, чем юристом. Я вам дело говорю. Если на войне — то можно пристроиться в военный оркестр и не ходить в атаку на фронте, а если в плену или в тюрьме — то, возможно, возьмут в лагерную самодеятельность, там лучше кормят.
Мы уже как-то вспоминали композитора и пианиста Ежи Петербургского, автора всемирно знаменитого танго «То последнее воскресенье» (1936 год), более известного на просторах бывшего СССР под названием «Утомленное солнце». Перед тем, как стать королем танго в Польше и во всей Восточной Европе, господин музыка имел фантастический успех в Германии со своим танго «О, Донна Клара» (1928 год)
Казалось бы, превзойти себя после этих двух вершин, или даже повторить такой бешеный успех, попытаться приблизиться к нему другими произведениями — напрасные надежды. Только недаром говорят — пути Господни неисповедимы…
Первого сентября 1939 года началась Вторая мировая война. В Польше была объявлена всеобщая мобилизация. Ежи Петербургский подлежал призыву на военную службу, но проявить себя в военной сфере он не успел: в считанные недели польская армия подверглась полному разгрому и была рассечена пополам: половина взята в плен Вермахтом, другая половина была интернирована Красной Армией (официально польских граждан в плен не брали, потому что семнадцатого сентября 1939 года польское правительство без объявления войны СССР сбежало в Румынию, а перед бегством польский главнокомандующий маршал Рыдз-Смиглы приказал в бой с советскими войсками не вступать).
Конец войны господин музыка застал в городе Белосток, который по прихоти судьбы временно оказался на советской территории. Тогда, едва ли не впервые в жизни ему повезло по-настоящему: уже захваченный Вермахтом, город двадцать второго сентября был передан Красной Армии. Если бы не этот поворот, то кончил бы он свою жизнь, как автор немецкого текста «Донны Клары» Фриц Ленер-Беда, в Освенциме…
Вы, должно быть, уже приготовились услышать печальный рассказ о трагическом конце польского пленного Ежи Петербургского… должен разочаровать. Судьба четырехсот пятидесяти тысяч польских интернированных лиц сложилась очень по-разному. Большинство рядового состава распустили по домам. Примерно пять процентов расстреляли. Остальных — кого куда. Но если человек не хотел в Сибирь или в Катынь — то его и не брали. Потому что колхоз, как известно, дело добровольное. Например, известный польский пленный офицер Мойше Клейнбаум честно сказал, что в Сибири ему климат не нравится, а в Катынь он не хочет.
— А в Палестину поедешь?
— Поеду!
Так бывший польский военный врач поехал на историческую родину, где избрал себе псевдоним Моше Сне, возглавил штаб еврейской самообороны «Хагана», был одним из отцов-основателей государства Израиль и депутатом Кнессета многих созывов, прожил долгую и счастливую жизнь.
Ежи Петербургский тоже честно признался, что ему, как известному музыканту, нечего делать в Сибири, и в Катынь он никак не может поехать.
— А в Минск поедешь?
— В Минск поеду!
Далее были волшебные превращения как в сказке: польский пленник Ежи Петербургский превратился в советского гражданина Юрия Яковлевича Петербургского, и был назначен на должность руководителя Государственного эстрадного оркестра Белорусской ССР!
В 1940 году Муза вновь посетила господина музыку в номере гостиницы «Беларусь» в Минске, где был написан другой шлягер — «Синий платочек», известный всем и каждому в исполнении Клавдии Шульженко. Много разных текстов было написано на мотив этой мелодии. Один из них: «Двадцать второго июня, ровно в четыре часа, Киев бомбили, нам объявили, что началась война…»
Поэтому хочу посоветовать нашем Одному из Величайших Лидеров Мира (с) прочно освоить какой-нибудь музыкальный инструмент, пианино тоже сгодится, подобрать репертуар на разные случаи жизни, и, упаси Боже, не ссориться с белорусским Батькой. Как знать, как судьба сложится, может он как-то поспособствует, назначит руководителем Государственного эстрадного ансамбля «Песняры» или заведовать домом культуры где-то в Бобруйске. Это был бы не самый плохой вариант…