«До 1999 года существовала партия „Сербия на Западе". В нее входили атлантисты, которые выступали за ориентацию Сербии на Запад. Формально эта партия больше не существует, но ее идеи живы. Факт в том, что Сербия окружена странами — членами Европейского союза и НАТО. Мы это понимаем, но и здесь есть если не красные линии, то определенные пределы возможностей. Я уверен, что найдется немало тех, кто готов променять Косово на вступление в ЕС так же, как в Армении есть те, кто с радостью обменял бы Нагорный Карабах на открытую границу с Турцией. И та, и другая идея не пользуются популярностью. Но если эти желания будут реализованы, самостоятельной истории Сербии и Армении придет конец», — заявил в интервью «Печати» Константин Затулин, депутат Государственной думы Российской Федерации и основатель Института стран СНГ в Москве и Севастополе. Завоевание Крыма без единого выстрела отчасти можно приписать в заслуги нашему собеседнику. За это он получил от президента РФ три ордена.
Печат: На учредительном собрании Русского балканского центра в Белграде были зачитаны письма поддержки от Сергея Лаврова и Юрия Борисова. Выглядит как заявление о серьезном российском присутствии. Какими будут стратегические направления его деятельности?
Константин Затулин: На протяжении более 20 лет я доказывал, что Россия не должна забывать Крым. Вместе с тем в Крыму я говорил, что Крым не должен забывать Россию, и поэтому мне запретили въезд на Украину. Что касается Русского балканского центра в Белграде, цель та же: давайте не дадим России забыть о Сербии, а Сербии забыть о России. В этом заключается главная задача Центра. Конечно, мы не ждем (и это невозможно), что Сербия станет частью России, но нужно обращать внимание на то, что противники у нас общие. Это нужно иметь в виду, когда мы упускаем общее прошлое и все те узы, которые нас связывали. Забывать все это неумно. Есть много вещей, которые скрепляют нашу общую позицию. Они касаются политики, экономики, культуры и общих традиционных ценностей. Сербия и Россия — два последних оазиса традиционных ценностей в Европе. И мы работаем над тем, чтобы оставаться этими оазисами. Вот вкратце ответ на вопрос, чего я ожидаю. Мы будем заниматься традиционной деятельностью с привлечением третьих сторон, организовывать конференции, встречи, круглые столы, клубы. Именно поэтому мне так нравится гостиница «Москва». Этот отель был построен в начале ХХ века на деньги российских страховых компаний. Там зарождалась интеллектуальная жизнь Белграда, и там встречались представители интеллектуальной элиты того времени. Надеюсь, что эта гостиница вернет себе прежнюю роль, чем поспособствуют мои отношения с ее владельцем, господином Драгичем. Знаете, у меня создалось впечатление, что большинство журналистов ждут, когда прозвучат слова о том, сколько денег мы дадим, куда их вложим… Я не могу об этом говорить. Подобное звучит как оксюморон. Люди, которые занимаются словами, ждут денег. Я не исключаю крупные проекты и совместные конференции, но говорить об этом не могу. Как сказали бы французы, сколько вина, столько и песен.
— Конфронтация двух блоков входит в острую фазу, о чем недавно сказал президент РФ Владимир Путин, обратив внимание на то, что в случае перехода красных линий ответ может быть жестким. О каких красных линиях идет речь?
— Я депутат Государственной думы и участвую в работе нескольких государственных комиссий, которые занимаются работой с соотечественниками за рубежом и миграционной политикой. Красные линии стали актуальны, когда о них в своем послании упомянул наш президент Владимир Путин. Он заявил, что мы сами будем решать, где они проходят. Если говорить о международных вопросах, то мы можем сказать, где проходит красная линия, переходить которую нельзя. Если вернуться в 90-е годы, то тогда красной линией для России должно было стать нападение на Югославию. Думаю, что при нынешней власти в России Запад не осмелился бы напасть на Югославию. Мы сами себя корим за это. Я помню те времена. Будучи членом совета по внешней политике, я прилагал определенные усилия, просил и призывал к тому, чтобы Россия заняла более жесткую позицию, перешла к политике наступления. Когда мы спрашивали у помощника президента по внешней политике, ныне покойного, Сергея Приходько, что он думает о действиях администрации Ельцина в отношении бывшей Югославии, он говорил о двух основных принципах. Во-первых, Россию нельзя втягивать в войну, а во-вторых, война против Югославии, которую в России категорически не поддерживали, не должна навредить Ельцину и его близкому политическому окружению. Конечно, подобные цели не могли помочь в борьбе с Западом. Все это последовало за разворотом самолета Примакова над Атлантикой и завершилось ультиматумом Белграду, озвученным Черномырдиным. С современной точки зрения это неприемлемо. Что касается красных линий сегодня, то, я напомню, на границе России с Украиной растет напряженность.
— Провокации в Луганске и Донецке выглядят увертюрой к полномасштабным военным действиям Киева. Если назвать их красной линией, означает ли это, что новая стратегия России в отношении Донбасса будет очень отличаться от той, что была в 2014 году?
— Только после масштабных войсковых учений, которые прошли в европейской части России, Запад осознал мощь наших вооруженных сил и понял, что Россия, если красная линия в Донецке и Луганске будет пройдена, вступит в войну. Что касается Зеленского, то он постоянно провоцирует, и только размеры этих провокаций разнятся. Мы не приемлем провокаций, перестрелок и того факта, что на востоке Украины люди живут в тяжелых боевых условиях вот уже много лет. Россия применит военную силу, если Киев предпримет попытку захватить республики.
— В чем разница между Крымом и Донбассом?
Не весь Донбасс единодушно хотел присоединиться к России, как это было в случае Крыма. В Донбассе в основном хотели, чтобы Киев к ним прислушивался, уважал их идентичность и самоуправление. Когда на Украине произошел переворот, первым делом отменили закон о региональных языках, и над русским языком на востоке Украины нависла угроза. Это вызвало волнения. Сейчас, после стольких лет, многое прояснилось. Те, кто хотели жить на Украине, уехали из Донецкой и Луганской республик. Около двух с половиной миллионов людей переехали жить в Россию. Те, кто остались в Донбассе, населяют почти треть его территории. Это наиболее урбанизированная его часть. Таких около двух миллионов, из которых 600 тысяч являются гражданами Российской Федерации.
— Кто несет ответственность за провал Минских договоренностей?
— Политическая элита Украины, которая во весь голос кричит о том, что хочет вернуть свою потерянную территорию, но не способна поделиться властью. Им нужны не люди, а территория. Они не хотят давать гарантий статуса Донбасса, поскольку понимают, что такие же требования завтра им может предъявить Западная Украина, Одесская область. Да и практически вся Украина может потребовать федерализации. Власть хочет унитарное государство. Для этого Киев запретил русский язык, прервал отношения с Россией и переориентировался на ЕС и НАТО. Эта политика, однако, ведет к распаду Украины. Мы не хотим провоцировать конфликт или выступать в роли тех, кто не соблюдает подписанные в Минске документы. С другой стороны, Киев уходит от реализации условий договоренностей. Несмотря на то, что нашем обществе широко распространено мнение о том, что Донбасс надо включить в состав России, мы придерживаемся той точки зрения, что условия Минских договоренностей нужно соблюдать. Но если вторая сторона нарушит их, мы ответим, применив вооруженные силы.
(…) здесь речь идет о Дугине (прим. перев.)
— Какой решающий фактор повлиял на решение России «заморозить» идею Новороссии?
— Я сожалею, что в 2014 году борьба была прекращена. Я знаком с конкретными людьми, которые несут ответственность за некоторые выводы, сделанные нашим правительством. Если пофантазировать и допустить, что в 2014 году мы предприняли бы другие шаги, то, конечно, получили бы намного больше, чем треть Донецкой и Луганской территории. Но тогда мы не хотели массового кровопролития, не хотели нести большие потери и отравлять отношения между русскими и украинцами. Президента тогда неправильно информировали о том, что другого выхода нет и что поступить нужно именно так. Ответственность за неверную информацию лежит на Михаиле Зурабове, бывшем после России на Украине. Разумеется, нельзя забывать ту эйфорию, которую вызвало решение крымского вопроса без единой капли крови. Также нельзя забывать и мнение тех, кто считал, что конфронтация России и Украины послужит вступлением к конфронтации с Западом. Тогда я сам говорил, что санкции против нас все равно введут. Тогда и я мечтал о Новороссии, так как она охватила бы всю Южную Украину до границ с Молдавией. Но мы должны понимать, насколько велика ответственность, лежащая на президенте, и что он должен оценивать не только то, что будет на Украине, но и как это скажется на Новосибирске или Москве, как повлияет на экономические показатели.
(…)
— Вы часто бывали в Нагорном Карабахе. Можно ли поставить точку в спорах о том, кто одержал подлинную победу в войне и каких результатов достиг?
— Недавно я купил вакцину и отправил ее в Нагорный Карабах. События на Кавказе, которые происходили там в прошлом году, я считаю трагедией. Азербайджан при поддержке Турции нарушил договор о прекращении боевых действий, что, на мой взгляд, недопустимо. Россия не должна мириться с этим. Я считаю, что нужны санкции против Азербайджана. Во-вторых, Азербайджан транслирует турецкие идеи на Кавказе. И как бы мы ни старались сбалансировать эти отношения, со стратегической точки зрения это опасно для наших интересов.
— Раз Россия сохранила свое влияние на Южном Кавказе, то не одержала ли она победу, по крайней мере в дипломатическом смысле?
— Дипломатическая победа заключается в том, что в трудных условиях мы сумели отстоять миротворческую миссию. Мы сумели, как говорится, сохранить хорошую мину при плохой игре. Факт в том, что во время бархатной революции в Армении, которая предшествовала войне, Азербайджан подумывал о военной агрессии, и решающую роль сыграло недоверие, воцарившееся между союзниками: Россией и Арменией. Окружение Пашиняна утверждает, что они союзники, но в России им не верят. Доказательств масса. Факт в том, что Армения потерпела поражение и теперь пребывает в перманентном политическом кризисе, который нужно преодолеть на выборах. Не знаю, останется ли Пашинян у власти, так как Армения во главе с ним не может играть активную роль. Все произошедшее — огромная травма для армянского народа. Они утратили веру в себя. Условия, в которых они живут, напоминают ситуацию Израиля на Ближнем Востоке. Нужно многое изменить, чтобы Армения стала независимым государством и союзником России. Если твой союзник на Кавказе терпит поражение, то не спрашивай, по ком звонит колокол.
— Похоже, в Черноморском регионе Турция вступила в сложную игру. Насколько велики ее амбиции, и каким будет ответ России?
— Турция разочарована тем, что Байден признал геноцид армян. По моему предложению, внесенному в Государственную думу, Россия еще в 1995 году признала геноцид. Турция хочет создать турецкий мир, и проблемы возникают как раз там, где турецкий мир сталкивается с русским. Турция испытывает трудности и в отношениях со своим союзником — Соединенными Штатами. Отношения с США определяют и наше пространство для маневра при взаимодействии с Турцией. До недавнего времени мы сотрудничали, и каждый извлекал пользу для себя, но появилась красная линия — Нагорный Карабах.
Миграционный кризис, которым управляет Турция, не единственный инструмент в ее руках. Ее положение на пересечении торговых путей — тоже важный рычаг власти. Поскольку Турция сотрудничает с Украиной, я не исключаю, что теперь миграционные потоки могут быть перенаправлены на Украину. Особую ставку они делают на римско-татарскую карту. Создается впечатление, что период нашего плодотворного сотрудничества с Турцией входит в заключительную фазу. Но было бы наивно с моей стороны утверждать, что турки за все это время сотрудничества не создали свое лобби в СМИ, Государственной думе и даже в кругах высшего государственного руководства. Эта война продолжается.