За последние годы Владимир Путин не раз упоминал идеи Льва Гумилева — одного из отцов современного евразийства — в контексте роли цивилизации и культурных факторов во внутренней политике России.
В статье об Украине на прошлой неделе президент России углубил аргументы Гумилева, обрисовав в общих чертах то, что мы теперь можем назвать цивилизационной доктриной Путина в международных отношениях.
Прежде чем анализировать ее ключевые положения и возможные международные последствия, позвольте мне сделать шаг назад и вкратце обрисовать ее корни. Почему Гумилев и почему сейчас?
Лев Гумилев — сын великой русской поэтессы Анны Ахматовой и Николая Гумилева, царского офицера и тоже поэта. Он стал видным социальным географом, этнографом и антропологом, а его работы сосредоточены на роли культуры, истории, географии и духовности в процессе формирования русской нации. Он был выразителем русской самобытности и величия.
Однако среди лидеров многонационального Советского Союза его мысли популярностью не пользовались, власти отвергли его идеи и запретили публикацию значительной части его текстов. Внимания широкой общественности он удостоился лишь в годы перестройки — в конце 1980-х годов.
По мнению Гумилева, уникальность цивилизации не мешает ей перенимать европейские ценности или политическую многополярность. Британский журналист Чарльз Кловер из «Файненшл таймс» (Financial Times) назвал его идеи шаблоном «для синтеза национализма и интернационализма, который мог бы сформировать основополагающую идею новой Евразии, особой политической единицы практически в тех же границах, что и СССР». У России Гумилева особая великая судьба, но она должна быть открыта для межцивилизационного диалога. Это идет вразрез с более радикальными и закрытыми трактовками неоевразийства.
Такому консервативному политику, как Владимир Путин, который встал у руля России в период всемирной нестабильности, гумилевское сочетание культурных и духовных пророчеств о величии России позволило заключить, что цивилизационная уникальность России может стать не только внутренней, но и международной повесткой дня. Таким образом, Путин предположил, что российская цивилизация может стать точкой отсчета для отношений с соседними странами.
Иными словами, он назвал историю, культуру и веру основополагающими альтернативными связями, которые объединяют Россию, Украину и Белоруссию в дополнение или даже вопреки межгосударственным отношениям.
По сути, Путин выдвинул четыре постулата. Во-первых, он признал, что история очень важна в международных отношениях, поскольку «и русские, и украинцы, и белорусы — наследники Древней Руси, крупнейшего государства Европы», что заложило прочную основу их государственности и национального строительства. Во-вторых, тот факт, что русская цивилизация охватывала все три нации, а советская политика это подорвала: «Именно советская национальная политика — вместо большой русской нации, триединого народа, состоявшего из великороссов, малороссов и белорусов, — закрепила на государственном уровне положение о трех отдельных славянских народах — русском, украинском и белорусском». В-третьих, современную Украину он назвал полностью продуктом советской эпохи: «Мы знаем и помним, что в значительной степени она создавалась за счет исторической России», — пишет Путин. Наконец, он предположил, что культурное, духовное и историческое единство подрывается нынешними украинскими политическими элитами.
Обсуждать исторические утверждения Путина о прошлых взаимоотношениях России и Украины я предоставлю историкам, антропологам и социологам — и я уверен, его доводы вызовут среди них немало жарких споров.
Но с точки зрения международных отношений наибольший интерес представляют идеи, которые легли в основу новой российской доктрины, рассматривающей цивилизацию мощным ориентиром межгосударственных связей. В случае России, Украины и Белоруссии культура может превосходить другие формальные связи. «Русские, украинцы и белорусы, — пишет Путин, — наследники Древней Руси, крупнейшего государства Европы». То есть предполагается, что цивилизационные связи могут быть стабильнее, глубже и даже человечнее межправительственных отношений, основанных на национальных интересах и обусловленных нынешним политическим руководством трех стран.
Статья Путина открывает как минимум четыре взаимосвязанных трактовки, как Россия будет вести себя на международном уровне и выстраивать отношения с ближайшими соседями.
Это может говорить о том, что Россия присоединится к другим влиятельным игрокам вроде Китая, Индии, Ирана и других государств-«ревизионистов» и будет считать нынешнюю мировую политику воротами в новую эру с множеством культурных и цивилизационных дискурсов, где цивилизация станет одним из важнейших элементов новой структуры международных отношений (наряду с государствами, международными организациями и правом, а также региональными либо глобальными социальными движениями).
Далее, российский лидер может считать, что долгий период последних трех веков, когда Запад был господствующей экономической, культурной и политической силой, не только заканчивается, но и заменяется новой парадигмой. Эта парадигма характеризуется появлением цивилизационной модели международных отношений и регионального диалога, где культурные либо цивилизационные сходства и различия будут влиять на глобальные модели сотрудничества, конфронтации и зависимости.
Наконец, это может означать и то, что в мире цивилизаций некоторым малым или средним государствам (в частности, Белоруссии или Украине) придется сделать важный выбор, который может изменить нынешнюю модель геополитики, основанной на раскладе сил, в пользу модели, основанной на приверженности господствующей региональной или глобальной цивилизации.
Учитывая, что цивилизации становятся важным элементом глобальной политики, России, Украине и Белоруссии придется примирить непримиримое — рациональные и культурные/духовные факторы, определяющие развитие межгосударственного диалога между тремя государствами. Эта необходимость возникает из-за того, что цивилизации, как описано в статье Путина, включают в себя религиозные, культурные, подсознательные и исторические факторы, которые могут стать чрезвычайно важными при принятии политических решений. Цивилизация зиждется на вере ее членов в приобщение к определенному потоку истории. Хотя исторический пункт назначения неясен, укоренившееся чувство принадлежности служит фундаментом, на котором члены цивилизации основывают свое ощущение цели. Таким образом, выбор быть вместе или порознь (в случае Украины и Белоруссии) — по сути выбор народа, а не сиюминутного политического истеблишмента.
Намеревался ли Путин очертить основу для последовательного цивилизационного подхода как доктрины международных отношений, которая начнется с Украины и Белоруссии, а затем распространится и на другие страны, неизвестно. Но его статья дала нам немало поводов для размышлений о сдвиге в российском подходе к ближайшим соседям.
Петр Дуткевич — член ученого совета «Валдайского клуба» и директор Центра управления и государственной политики Карлтонского университета в Канаде