Министр иностранных дел Украины Дмитрий Кулеба рассказывает, как страна будет возвращать Крым в повестку дня глобального мира, раскрывает механизмы и функции Крымской платформы и обещает Украине новую международную субъектность.
Этот материал был подготовлен в рамках проекта Крымская редакция — инициативы украинских журналистов из Крыма, призванной найти инструменты и решения для деоккупации и реинтеграции полуострова.
Министр иностранных дел Дмитрий Кулеба еще задолго до того, как занять должность, был заметным раздражителем для российских дипломатов. И это понятно: в течение последних семи лет, неважно, на какой должности, он последовательно противодействует российской агрессии, настаивает на ужесточении санкций в отношении РФ.
А сейчас в связи с началом нового формата международного объединения «Крымская платформа» Кулеба стал едва ли не самым цитируемым украинским ньюсмейкером не только в Украине, но и в российских медиа.
«Крымская платформа», которую предложили Дмитрий Кулеба вместе с заместителем Эмине Джапаровой, — самая горячая тема для обсуждения. Итак, встречаемся с министром накануне учредительного саммита, чтобы понять, как именно будет работать «Крымская платформа» и какие возможности предоставляет Украине в борьбе за возвращение Крыма.
Анастасия Рингис: Утром присутствие на саммите подтвердили 40 государств, после обеда — уже 42. Какой результат для Украины вы ожидаете? Предположим, 23-го платформа уже прошла, и 24-го вы сказали: «Нам удалось: первое, второе, третье…».
Дмитрий Кулеба: Я уже могу вам сказать: нам удалось. Уже все занимаются Крымом, уже все думают, что можно сделать для Крыма. Саммит — это политический проект, потому что все лидеры стран и главы делегаций, участвующих в «Крымской платформе», приедут и будут делать политические заявления, которые почти сразу будут трансформироваться в политические действия. И главное, государства присоединятся к Крымской декларации. Подпишут официальный документ, который станет путеводителем дальнейшего функционирования «Крымской платформы». В нем отражены конкретные направления, по которым мы будем двигаться к деоккупации Крыма. И это то, чего раньше Украине очень не хватало.
— Понятно ли уже, за какими странами закреплены конкретные направления работы?
— Крымская декларация — это большой политический документ, беспрецедентный по масштабу, он не уточняет такие детали. Но действительно мы работаем со странами, видим их интерес к шефству над конкретными направлениями. Это уже дальнейший путь реализации Крымской декларации.
— В интервью президента Владимира Зеленского, которое он дал крымским журналистам на острове Змеином, мы услышали, что объединение стран вокруг темы деоккупации Крыма уже работает. Например, Великобритания поможет Украине в обновлении военно-морского флота. Кто еще из стран-партнеров намерен предоставить целевую помощь Украине?
— Не буду вдаваться в конкретику, потому что это все сейчас в переговорном процессе. Есть страны, которые проявляют интерес к помощи в определенных направлениях, у кого в каких сферах больше опыта и компетенций, которыми они могут поделиться. Но хочу предостеречь от одной вещи. Я вижу, что начинается: «Вот конкретика, вот давай конкретику». Это неправильно.
У нас с вами очень сложный процесс. Буду откровенен: он будет длиться годами.
И я как человек, всегда нацеленный на результат, хочу сказать, что достичь его можно только построив системно процесс. Процесс в нашем случае — это soft power. Идеи и решения появляются, когда есть контекст, есть коммуникация и понимание. В выработке конкретики и состоит наша ежедневная работа. Это очень сложная многоуровневая работа, которую надо держать в руках и расшивать на различные элементы: на проекты, инициативы, шаги.
— Можно ли сказать, что Крым — это как новый рестарт реформ не только во внешней политике Украины, но и внутри страны?
— Крым — это рестарт международной субъектности Украины. Потому что это первое, что мы делаем столь масштабное, столь амбициозное и придуманное только нами. И нам под этот проект удалось подтянуть именно сейчас 42 государства и международные организации (на момент записи интервью 13 августа — ред.)
Когда мы впервые начали говорить о «Крымской платформе» с нашими партнерами, то страны, которые сейчас будут участвовать в саммите на высоком уровне, сначала не хотели ничего даже слушать об идее саммита. Первая реакция на «Крымскую платформу»: «Зачем дублировать усилия? К чему это приведет? А каковы ваши цели? А зачем это нам? А объясните, в чем наша выгода»… И это магия, дипломатическая магия, когда начинаешь с этого, а потом эти же люди на финишной прямой тебе говорят: "Класс, круто, мы готовы, давайте мы еще вот это сделаем". Просто это и значит быть игроком. И Крым — это рестарт Украины как международного игрока.
Мы семь лет по Крыму были жертвой, только и рассказывали, как нам плохо, как нас обидели, как все плохо в самом Крыму. Мы переходим от статуса жертвы к статусу спасателя, безусловно.
— Будут ли обсуждаться на «Крымской платформе» вопросы усиления санкций РФ в отношении того, что в Крыму постоянно происходят политические репрессии против крымских татар?
— С санкциями есть две проблемы, над решением которых будет работать «Крымская платформа» после того, как пройдет саммит. Первая проблема — пробелы в действующем санкционном режиме, когда удается кому-то что-то поставлять в Крым из того, что туда поставляться не должно. Вторая проблема — усиление санкций. Государства не готовы сразу брать четкие обязательства, что «мы осуществим вот эти и вот эти санкции через месяц, через полгода». Но есть полное понимание того, что нужно устранять пробелы, нужно быть готовыми усиливать санкции. Поэтому санкции — это важный элемент, но мы не вернем Крым исключительно благодаря санкционной политике. Санкции являются не инструментом, а элементом большой стратегии возвращения временно оккупированных территорий.
— Азовское море, по сути, сейчас заблокировано для Украины. РФ может в любое время перекрыть Керченский пролив. Что могут сделать наши партнеры, чтобы помочь?
— Ситуация в Черном море требует новой стратегии для черноморских стран НАТО плюс Украина, Грузия и Молдова, которые имеют выход к Черному морю. Если этой стратегии и совместных объединенных сил не будет, Россия начнет безоговорочно доминировать в Черном море так же, как она сейчас доминирует в Азовском.
Азовское море и проблема Керченского моста является одной из самых сложных и практически пока неразрешимых, учитывая банальную географию. Потому что география полностью контролируется Российской Федерацией — и со стороны Таманского полуострова и со стороны Крымского полуострова.
Демилитаризовать Крым пока и, боюсь, до конца оккупации, будет невозможно, потому что Россия сознательно превратила Крым в военную базу, от которой пытается всех отпугнуть. В Черном море нам нужны новые совместные усилия. Иначе Черное море будет так же потеряно, как и Азовское.
— Будет ли этот вопрос подниматься на «Крымской платформе»?
— У нас тема Черного моря сейчас одна из ключевых во внешней политике. В отношениях с НАТО, с Соединенными Штатами, не говоря уже об отношениях с Турцией и другими причерноморскими государствами. У президента Украины есть конкретная инициатива, которую мы сейчас проговариваем с партнерами. Но философия этой инициативы именно такова: готовность, совместные действия для создания баланса безопасности в Черном море, совместные действия стран НАТО плюс Украина, Грузия, Молдова. Не обучение — прошли и забыли, а общие постоянные механизмы и действия.
— Как будет построена работа самой «Крымской платформы»?
— «Крымская платформа» — это прежде всего политический инструмент, цель которого — деоккупация Крыма. Этот инструмент будет работать на трех уровнях.
На межправительственном уровне будут координировать свою политику и создавать новые инициативы по Крыму правительства: от глав государств и правительств до министров иностранных дел, министров обороны, министров защиты окружающей среды и других чиновников. На межпарламентском уровне — будет налажено взаимодействие парламентов различных стран, а также парламентских ассамблей международных организаций для создания политического давления, введение законодательных инициатив. Например, принятие таких вещей, как акт о политике непризнания незаконной оккупации Крыма или о признании геноцида крымских татар.
Безусловно, украинский парламент будет иметь особую миссию, потому что именно наше законодательство должно регулировать все, что связано с нашей территорией. И третий уровень — эксперты. Это наше ноу-хау, наша креативная идея. Эксперты будут заниматься сфокусировано вопросами Крыма, генерировать аналитику и предложения, которые парламентский и правительственный уровни смогут воплощать в законы и политику. Поэтому роль экспертов здесь очень важна.
— Если трезво оценивать, насколько Украина как государство сейчас готова к деоккупации, имеем ли институциональную состоятельность?
— Украина — странное государство. Она ни к чему никогда не готова, но так или иначе всегда способна справиться с тем или иным вызовом. Вы задаете очень хороший вопрос, потому что я всегда всем говорю, что в каждом органе государственной власти уже должен существовать план не только того, что мы делаем для содействия деоккупации Крыма, но и того, что мы будем делать, когда деоккупация начнется. Такой план должен быть у военных, МВД, экономистов, экологов, педагогов, госуправленцев. Даже если этот план будет ждать год, два, пять, десять. У военных, у экономистов, у защитников окружающей среды… И в этом плане у нас очень много работы.
Но за последний год Украина стала гораздо более подготовленной к деоккупации Крыма, чем была в течение всех предыдущих семи лет. У нас появилась стратегия деоккупации Крыма, Министерство реинтеграции реализует ряд программ, связанных с Крымом. Мы создаем «Крымскую платформу». То есть все эти колесики государственной машины начали крутиться, и это делает меня счастливым.
А если мы вместе с вами создадим еще, условно, «моду на Крым», то люди сами захотят участвовать.
Проект Крымская редакция реализуется при финансовой поддержке посольства США в Украине.