На сайте «Главреда» состоялся чат с писательницей, педагогом, общественным деятелем Ларисой Ницой. Общаясь с читателями, она объяснила, почему украинцам следует называть Россию Московией, почему россияне никогда не откажутся как от тезиса о том, что они и украинцы — «один народ», так и от других московитских мифов, а также почему сильная украинская нация не нужна никому в мире.
Кроме того, Лариса Ницой рассказала, какое «яйцо Фаберже» держит в руках каждый украинец, но не осознает этого, что дал миру древний украинский народ, насколько «перепрошивка» сознания, которую Россия проводит жителям оккупированных территорий, углубила раскол между Украиной и Донбассом и Крымом, какие проблемы для украинского государства создаст возвращение оккупированных частей Донецкой и Луганской областей, а также должна ли Украина претендовать на возвращение Кубани и Воронежской области.
Представляем стенограмму чата с Ларисой Ницой.
Юлий: Недавно президент России Путин назвал россиян и украинцев «одним народом». Я не совсем согласен с Путиным, поскольку русские, украинцы и белорусы — не «единый народ», а «триединый».
Лариса Ницой: Нет, я с этим не согласна. Путин выстроил речь, из которой взята фраза об «одном народе», на московитских мифах, на их сфабрикованной истории. Ведь московиты сфабриковали историю, навязали нам ее и дальше продолжают строить свою политику на этих мифах.
Однако мы уже знаем, что украинцы и русские — это разные народы, их происхождение — разное. Но русские не могут строить свою политику без мифа о «едином народе», потому что тогда получается, что они — пустое место. Я, как украинка, стою на фундаменте древней украинской нации с древним корнями, культурными пластами, традициями и героями. И Московия хочет стоять на этом же пласте и фундаменте. А мы пытаемся забрать у нее свое, и, если нам удастся это сделать, под ней останется пропасть. Именно поэтому московиты так цепляются за эти мифы и тезисы.
Впрочем, нам меньше нужно смотреть на Путина, потому что скоро мы станем сильным народом и по всему миру будет звучать украинский язык. Уже даже Путин на украинском заговорил… Украинский язык еще будет господствовать.
Главред: Получается, что с отходом Путина от власти проблема не решится, и россияне все равно будут стремиться сохранить этот фундамент?
Лариса Ницой: Я задавалась вопросом, неужели спецслужбы мира не могут убрать этого монстра, неужели у него такая мощная охрана, а московские спецслужбы такие сильные, что нельзя добраться до того карлика и уничтожить его. А потом поняла, что это возможно, но ничего не даст. Московитский народ просто породит нового карлика. Этот уже хотя бы изучен, и можно хоть немного спрогнозировать его поведение. А если появится новый, придется все изучать заново. Путин — это порождение и продолжение российского народа.
Сергей: Ваши выводы из статьи Путина об Украине? О чем и зачем она была?
Лариса Ницой: Это был очередной «фас» Путина для своих, а для Украины — сигнал о том, что Московия нас никуда не отпустит и дальше будет бороться за свое присутствие на Украине. А «самая первая», как говорят дети, форма их присутствия на Украине — это их язык. Поэтому Россия будет бороться до конца: пока на Украине есть русский язык, здесь есть и Россия. Именно поэтому россияне со своим языком пытаются залезть в любую щель нашего пространства. Именно поэтому они стараются присутствовать на своем языке на всех украинских летних фестивалях, то есть исполнять на русском языке песни и продвигать культурный продукт на своем языке. Таким образом, создается присутствие России на Украине. И Москва это успешно делает, причем даже не своими, а нашими руками — руками наших русскоязычных, то есть омосковщенных украинцев.
Но украинская нация постепенно прозревает. А происходит это потому, что, разговаривая на украинском языке, мы начинаем тяготеть к украиноязычным писателям и читать книги украинских авторов. А у них все иначе: другое мировоззрение, другая история, другие герои — совсем не такие, как у русских авторов. Люди, разговаривая на украинском языке и читая на нем, прозревают, потому что получают новые знания. Таким образом, мы отрываемся от московских «скреп» и зомбирования. Зато русскоязычные украинцы и дальше читают все те «скрепы», которые готовит для них Московия. Так что Московия цепляется за Украину и продвигает себя здесь. А опора Московии на Украине — это омосковщенные украинцы.
Главред: Зачем и почему эта статья Путина появилась именно сейчас? Какая потребность была в ней на данном этапе?
Лариса Ницой: Это — реакция Московии на очередные статьи языкового закона, которые вступили в силу 16 июля. Статьей Путина проявилась реакция россиян, их бешенство и бессилие, их истерика.
Главред: Как вы думаете, меняют ли что-то такие статьи?
Лариса Ницой: Путин надеется, что да. Я тоже надеюсь, что меняют, но наоборот. На Украине подобные вещи работают так: как только Путин заявляет, что украинцы и русские — «один народ», часть украинцев упирает руки в бока и заявляет, что это не так, и демонстративно начинает разговаривать на украинском языке. Как отличить украинцев от русских, в частности, русских — от меня? Казалась бы, такая же голова, такие же две руки, такие же две ноги, так же сижу на стуле, как они… А отличить нас можно лишь по одному — по языку. Едва я заговорю и заговорит московит, сразу становится видно, кто есть кто. Вот и украинцы, которые переходят на украинский язык, таким образом подчеркивают, что мы — не один народ с русскими. Именно поэтому Путин, бедняжка, был вынужден написать статью на украинском языке.
Peppa: Почему нужно Россию называть Московией?
Лариса Ницой: Россию обязательно нужно называть Московией, потому что это еще один путь к нашей самоидентификации, к пониманию того, кем являемся мы, а кем являются они. Это отделение зерен от плевел. Россия украла у нас наше название, из-за чего в мире возникла большая путаница. Эта кража произошла еще в 1721 году, когда указом Петра московиты стали называться Россией — Русью (греки писали Россия). Сохранились исторические справки — речи политиков разных стран, в том числе заявления в британском и французском парламенте, о том, что происходит подмена понятий одной страной и откровенная кража.
Однако уже столько лет московитов это не удерживает от того, чтобы называться нашим названием и заставлять других их так называть. Они так же насильственно насаждали признание Московского патриархата, который образовался неканоническим путем и был вне церковного закона. Но в конце концов они добились того (а добивались более 100 лет), что МП признал мир. Эта церковь до сих пор неканоническая, но мир вынужден с этим мириться из-за нахрапистости московитов.
Главред: А что изменится от того, что украинцы начнут называть Россию Московией?
Лариса Ницой: Ну, прежде всего не надо этого бояться. Немало стран называют другие страны не так, как их называем мы или они сами себя называют. Например, Германия — немцы о своей страну так не говорят, или Грузия. Это распространенное явление. Употреблять правильное название в отношении России-Московии нужно нам самим. Это должен быть наш шаг. Украинцы должны понять: Украина — одна страна, Московия — другая. Никакой общей Руси. Мы должны выдергивать из-под Москвы все наше, наше название, в том числе не отдавать им наши слова.
У нас часто говорят, что следует отказаться от определенных слов, потому что они являются калькой с русского языка. Не согласна, потому что это — наши слова: у нас целый ряд однокоренных слов, а у них только одно слово, и это слово московиты у нас стырили, украли. Например, слово «двигати» — считают, что это русское слово, а не украинское, но у нас есть река Здвиж и слово «двигун», то есть немалый ряд однокоренных слов с корнем «двиг». Это — наше слово, и таких много.
Итак, украинцам важно называть Россию Московией для осознания собственной идентичности и нашей истории! Нужно отделить зерно от плевел и забрать свое.
Peppa: Белорусы — нам, украинцам, братья? Кто они нам?
Лариса Ницой: Лет пять назад я была в Литве, Латвии и Эстонии. У нас тогда только начинались языковые законодательные движения в стране. Мне интересно было изучить, как в этих странах работает языковой вопрос. Мы привыкли называть народы Литвы, Латвии и Эстонии прибалтами. Но слово «прибалты» — это тоже термин московитов, как и название Киевская Русь, будто еще есть какая-то Русь. (Мы же не говорим «Парижская Франция» или «Берлинская Германия», почему же говорим Киевская Русь? Есть просто Русь, и все, и была она здесь — в Киеве, на Украине.)
Прибалтами никто в мире их не называл, но московиты начали. И я тоже их так называла, когда приехала туда. Но они сразу отметили, что они — не прибалты, а народы стран Балтии. Я попыталась сказать, что они — «три братских народа», но и тут мне возразили, потому что они считают себя просто соседями.
Поэтому и мы с белорусами — соседи. По одним вопросам у нас есть взаимопонимание, по другим мы спорим. Мы должны четко видеть границы и не переступать их. Если соседи просят поддержки, нужно поддерживать их, если просят помощи — помогать, если просят не вмешиваться — значит, не вмешиваться и не лезть со своей помощью.
А вот происхождение наших народов — интересная штука. Во времена президентства Виктора Ющенко его брат Петр Ющенко создал уникальный проект «Украинцы в мире». Когда к власти пришел Янукович, его быстренько свернули. Говорят, его свернули после того, как в Киев приезжал Путин на парад (тот самый парад, на котором были сделаны известные кадры, как Янукович предлагал Путину леденец). Проект размещался в Украинском доме, где стены четырех этажей были завешаны портретами известных в мире людей украинского происхождения. Экскурсоводы рассказывали о каждом человеке, его вкладе в мировую культуру и мировое развитие. После той экскурсии были какие-то невероятные ощущения, увиденное наполняло такой силой! Ведь там можно было узнать, что, например, бабушка Сталлоне — из Одессы, а две трети адмиралов, которых, оказывается, в мире не так много, украинского происхождения. Когда я вышла после экскурсии, было впечатление, что у меня огромные крылья за спиной, я земли под ногами не ощущала. Это такая мощь!
Говорят, Путин зашел в Украинский дом, увидел все это и сказал немедленно убрать. И этот проект свернули. Но Петр Ющенко в рамках того проекта успел организовать парламентские слушания. Среди прочих выступал профессор из Кембриджа, который сказал примерно следующее: «Знаете, украинцы, я вам поражаюсь. Мы все в Европе знаем, что наши нации образовались вследствие переселения народов. А откуда было это переселение народов? Здесь, у вас на юге и вдоль Днепра, жили племена, которые разрастались, ширились и мигрировали в Европу — так образовались новые нации, страны. Что же это за племена, жившие вдоль Днепра и южнее на правом берегу? Дело в том, что этот этнос до сих пор здесь живет. Как вы думаете кто это?». В сессионном зале воцарилась гробовая тишина… А профессор продолжал: «Так это же вы! Мы в Европе знаем, от кого происходим, откуда пошли наши нации. Да, там были и другие исторические примеси. Но все знают, что именно отсюда пошла волна переселения. Она исходила от вас. Мы это все знаем, а вы, украинцы — нет».
Так вот задача сегодня — утвердить нас во мнении о том, насколько мы древняя, пракультурная и праисторическая нация. Недаром именно на территории Украины, между Мелитополем и Запорожьем, есть памятник Каменная Могила, которая выглядит как нагромождение валунов в поле, видимо, нанесенных еще ледниками, и пещеры. И в этих пещерах есть начертания древних знаков на стенах. Каменная Могила признана древнейшим памятником письменности на планете Земля. Она находится на украинских землях! Мы, украинцы, это ценим? Нет. Мы до сих пор не сложим себе цены, что мы за народ, откуда происходим, что мы миру дали.
Задача гуманитарной политики страны — воспитать уважение к себе, вернуть себе свою историю и память. Ведь нам специально стирали память. Поэтому, если говорить о «братских народах», то нам вся Европа братская, потому что с нашей территории происходило расселение народов.
Peppa: Кто нам россияне? Не политики, а российский народ?
Лариса Ницой: Соседи. Причем не самые лучшие.
Главред: То есть не враги?
Лариса Ницой: По-разному. Надо смотреть на их взгляды. Например, Андрей Макаревич, который недавно гастролировал по Украине — он нам не враг. Но он хоть и говорит, что Крым является украинским, у него проявляются имперские московитские замашки. Когда московиты стали накладывать лапу на наш борщ, и мы сразу решили зафиксировать, что это наше национальное блюдо, дружественный, братский и «крым-украинский» Макаревич сказал, что нам не надо присваивать борщ, потому что его готовят все, и он в том числе является московитским блюдом. Такая мелочь, а показывает настоящее нутро. Так что Макаревич — это наш сосед, не самый плохой. Есть там и другие, которые против Украины и украинского языка. Там — сборная солянка. Поэтому россияне — просто соседи, с которыми у нас сейчас не самые лучшие отношения.
George: Ну, хорошо русские создали спор «чей Крым», но зачем им эта словесная волокита и спор по вопросу «чей борщ»?! Почему так настойчиво Россия пытается и борщ приписать себе?
Лариса Ницой:Так они же все потырили: матрешки — у Китая, пельмени — где-то там же, а теперь наш борщ тырят. У меня такое впечатление, что русские не могут создать чего-то своего — нация «что вижу, все мое»!
Для нас многие вопросы, которые задают русские, выглядят несерьезными, потому что мы — очень духовная нация. Для украинской нации у бога есть свой замысел. Мы очень доверчивы и искренни, как дети. Упоминания об этом есть даже в разных древних летописях. Эта детскость и есть чистота, открытость, искренность, всепрощение. Мы — божий светлый народ, которому надо учиться быть зубастыми и выгрызать свое.
Когда-то мы были воинственным народом и умели защищать свое. Наши предки до христианства имели очень тесную связь с природой, понимали ее, наши волхвы могли управлять стихиями — это свидетельствует об особенности нашего народа. Но нам стерли память и создали амнезию, взамен поместив в наши головы новые программы.
Однако генетическая память срабатывает. Казалось бы, мы бедны и затюканы, но смотрим на трактовку определенных вещей цивилизованными европейцами и думаем, что это какая-то ерунда, очевидная вещь. Например, европейцы говорят, что национализм — это плохо, потому что при этом один народ начинает превозносить себя над всеми. Но украинский национализм отличается от национализмов других стран. Возможно, другие страны от национализма и приходят к нацизму, но украинцы, любя свое, никогда не ставят себя выше других. Мы всегда, создавая комфортные условия для себя, старались сделать тепленько и другим, приглашали: «Иди к нам, мы тебя тоже нагреем и накормим. Иди к нам». Нам говорят, что нельзя ставить себя выше других, а мы удивляемся, потому даже не пытаемся этого делать.
Так же мы реагируем и на московскую дикость, например, на развязанный россиянами спор относительно борща. Для нас это очевидные вещи, потому что мы находимся на высшей ступени развития. Да, бедные, униженные, экономически оболваненные, но духовно мы выше. Мы душой понимаем, где справедливость, как должно быть, а они — нет, им все нужно доказывать. Вот и претензии по борщу для нас выглядят смешными, а для России это принципиально.
Игорь (Днепр): Почему надпись «Слава Украине» на форме наших футболистов стала причиной такого громкого скандала? Почему эти слова так возмутили Россию и остальной мир, который прислушивается к Москве?
Лариса Ницой: Бандера сказал, что придет время, когда один скажет «Слава Украине!», а ему откликнутся тысячи. Он предсказывал, что будут времена, когда наша нация станет сильной. Вот мы и становимся сейчас такой нацией. Но сильная украинская нация не нужна никому в мире, и украинцы это должны понять. Миру нужны наши плодородные земли и наше трудолюбие. Мы нужны как рабочая сила, а не как партнеры, которые сидят рядом за столом и диктуют правила.
Поэтому нам нужно бороться за свое и стоять на своем. Нам нужно обращать внимание на всех, кто хочет нас сделать слабее, анализировать это, понимать корни и делать свое. Московиты возмутились из-за этих слов на форме, потому что борцы за независимость Украины, лозунгом которых были слова «Слава Украине!», боролись в том числе и с московитским нашествием, с обрусением, с навязыванием нам русского языка и культуры.
Маленький пример — когда большевики захватили Украину, наверное, в каждом дворе и магазине был музыкальный инструмент балалайка. Даже мой дедушка умел играть на балалайке. Откуда? Это не наш инструмент, и раньше у нас не было балалаек. Но балалайки, лапти, матрешки массово хлынули на нашу территорию. Герои Украины, борцы за нашу независимость, боролись и против этого — против российских традиций и культурного навязывания. Поэтому, конечно, Московия будет против этого лозунга, зная, кто его произносил. Мы тоже должны знать, кто говорил этот лозунг. А произносил его тот, кто хотел сильной независимой Украины. И у нас такая будет.
dim-dim: Мы зациклились на сопротивлении России по понятным причинам. Но объективно заинтересована ли хотя бы одна страна в мире в сильной и крепкой Украине? Хоть кто-то? Польша, Венгрия? Даже смешно… Наверное, если Россия активнее начнет дерибанить Украину, они тоже подключатся, чтобы отхватить себе кусок. Правда ведь? США, Китай или европейские страны? Но мы для них исключительно источник дешевого сырья… Кто тогда? Выходит, у нас нет тех, на кого можно положиться?
Лариса Ницой: Так срабатывает наша духовность: мы смотрим на мир, с точки зрения высшего духовного развития. Мы — бедная, униженная, намеренно экономически заваленная нация — все равно смотрим на мир с высшей точки, чем та, на которой стоит мир. Для нас очевидно, что все страны должны процветать, что мы должны поддерживать всех в их желании жить хорошо. Мы, хотя самые бедные и несчастные, готовы всем помогать в их борьбе за независимость, за экономическое благополучие и думаем, что все так же готовы относиться к нам.
Но нет, они не готовы — они сейчас на том уровне развития, когда заботятся только о себе. Как известно, психика человека развивается постепенно. В два года все дети переживают этап, когда они все тянут к себе, кричат «мое» и своим не собираются делиться. В этот период у ребенка формируется отношение к частной собственности. В три-четыре года ребенок начинает понимать, где «мое», а где «чужое», а уже следующий этап — «хочу делиться своим с тобой».
Общества развиваются примерно по той же схеме. Общества других стран находятся на стадии «мое» и «все для меня». Украинцы же уже давно прошли этот этап, потому что являются очень древней нацией и пребывают на более высоком уровне духовного развития.
А когда все страны говорят «мое-мое» и «все для меня», они смотрят на Украину с более примитивной позиции, думают, что Украина не может отстоять свое мнение. Поэтому мы должны опускаться со своего уровня до уровня этих стран и обществ, потому что с волками жить — по-волчьи выть. Надо становиться экономически сильными, качать права и наезжать. Да, нам это не нравится, но все остальные такие. Это их язык и стиль поведения и другой они не понимают.
Главред: То есть, по-вашему, нет ни одной страны, которая с Украиной — «на одной волне», на одном уровне?
Лариса Ницой: Нет, нельзя говорить, что нет ни одной страны, которая понимала бы мировые процессы так же, как Украина. Я слишком обобщила. Мы дали «переселенцев» и начало другим нациям, поэтому, конечно, есть интеллектуалы и в других странах, и понимание процессов, и ученые. Просто нужно оставить разговоры о «братских народах» и исходить из собственных интересов и стать интересными другим странам на примитивном экономическом уровне. Нам нужно нарабатывать связи на взаимовыгодных условиях.
Главред: Вот мы и интересны землей, древесиной, сырьем…
Лариса Ницой: Да, и нужно не потерять этот интерес к нам. Украина — как философ, отстраненный от всего, мыслит высокими материями и продуцирует возвышенные мысли. Философ не занимается бытовыми делами — борщами, стиркой и тому подобным, его беспокоят другие сентенции, которые приходят в голову с заоблачных высот. А люди в это время дерибанят землю, что-то строят, мастерят. Надо опускаться на землю и понимать, что иностранцы видят, что земля на Украине классная, а человечество растет, и планету ждет голод, потому что продуктов на все население не будет хватать.
Посмотрите, Украина — самая большая страна в центре Европы, где нет ни вулканов, ни землетрясений, ни гейзеров, ни цунами, ни 60-градусных морозов. Мы настолько благодатная земля, что в условиях будущего голода мы будем кормить мир и будем очень богаты. Мы будем, как Саудовская Аравия — где ни ткни в огороде палкой, везде можно пробивать скважину и добывать нефть. Свой огород у каждого из нас — это своя нефтяная скважина. Но мы все размышляем о мире и всемирном братстве, пока другие страны роют землю и видят, что им наша земля очень нравится.
Пора спускаться на землю и каждому держать зубами свой участок, свой огород, свой пай. Пока что мы бедны, но при этом каждый из нас держит в руках яйцо Фаберже и не понимает, что с ним делать. Надо просто потерпеть, и придет время для этого яйца Фаберже. Земля — это наша драгоценность, которая еще многое нам даст. Однако нас довели до такой нищеты, когда многие готовы отказаться от этого яйца Фаберже, потому что им нужнее обычные яйца и яичница, чтобы прокормиться. Поэтому наши люди готовы за бесценок отдать землю. Но надо терпеть, хоть голод и урчит в животе, надо искать другие пути, как заработать, выжить. Если мы лишимся нашей земли, мы прекратим свое существование как нация.
Антонио: Что вы думаете о масштабах празднования Крещения Руси в контексте эффективности нашей борьбы с «русским миром»?
Лариса Ницой: Это ужасно. И из-за этого также Россию надо называть Московией. Когда у нас происходило Крещение Руси, Московии еще и близко не было, московиты еще не родились тогда, Земля еще даже беременной ними не была. Поэтому Московия к Крещению Руси не имеет никакого отношения. Но, присвоив нашу историю и наше название, они — якобы мы. Все воруют у нас и примазываются к нашей истории.
Когда-то я сделала для себя безумное открытие: московиты хотят быть нами, поэтому они уничтожают нас и говорят нам, что мы — никто. Они хотят быть наследниками нашей истории, нашей земли, нашего культурного наследия. Они хотят быть наследниками той праистории, о которой мы не помним. А они знают, и их ученые над этим работают. Это украинская наука не финансируется, это наши ученые не ездят по миру, не собирают первоисточники. Мы получаем что-то только тогда, когда иностранцы мимоходом что-то откроют и скажут: «О, украинцы, так это же вы! Посмотрите». Это должны делать наши ученые, но нет — специально нам не дают финансирования, специально нашу науку сокращают, специально наши ученые в Национальной академии наук работают только три дня в неделю, потому что им недоплачивают. Это делается специально, чтобы мы не могли копнуть глубже.
Тимофей: Почему, по-вашему, в России так встали на дыбы из-за нашего закона о коренных народах, куда не включили россиян? Почему такая острая реакция?
Лариса Ницой: Из-за того, что Россия хочет наложить лапу на нас. После Второй мировой войны от Украины отрубили очень много земли, когда был мировой передел территорий. Украина на тех переговорах не присутствовала как полноправный член, который сидел бы вместе со всеми за столом и требовал возвращения своих исторических территорий. Поэтому Украину просто тупо обрубали со всех сторон все, кому не лень. Вот и отошли куски Румынии, Польше, Венгрии и России. Нам тоже немножко выровняли границу на определенных участочках, но отошло от Украины гораздо больше земли. Как раз украинцы являются коренным народом в России, а не наоборот.
Prokop: С какими проблемами, по-вашему, столкнулась бы Украина, если бы ей завтра вернули Крым и Донбасс? Кроме экономического бремени, которое ляжет на плечи еле дышащей украинской экономики, какие проблемы могут создать сами люди с тех территорий?
Лариса Ницой: Огромные проблемы. Иногда мне кажется, что надо забыть об этих землях, оставить их и строить свою страну. Потом я понимаю: да нет, нельзя. Ведь и поэт Сосюра, и писатель Голобородько, и много других украинских светочей родом из восточных земель. Поэтому так просто отбросить их нельзя. Но, учитывая то, что сейчас происходит на оккупированных территориях, у нас добавится столько проблем! Зачем нам это все? Такие колебания у меня были.
Сейчас я читаю книгу «Доця» («Доченька») писательницы Гориха Зерня. Эта книга о Донецке, как там начал происходить Майдан, как украинцы боролись там за Украину, но эта борьба захлебнулась — их просто утопила российская агрессия и все те «переселенцы», которых туда завезли, и они своей быдлячей массой задавили украинцев. Часть украинцев должны были оттуда уехать, а часть там до сих пор есть.
Читая эту книгу, я начала понимать, что нам нельзя оставлять те земли. После Второй мировой войны, когда произошел пересмотр границ, от нашей территории и так немало отрубили, и нашу нацию лишили наших земель с нашими пракорнями. Эти земли просто взяли и порубили только потому, что мы были слабы и не участвовали в переговорах. Московия все решала за нас — что от нас отнять, что от нас кому отдать. И вот сейчас они снова приперлись и снова отрубили от нас куски территории.
Мы понемногу становимся хозяевами на своей земле, а потому у многих проявились хозяйские настроения — почему это мы должны отдавать свое? Правда, есть большая опасность, что присоединение оккупированных территорий со всеми людьми, которые против Украины, будет для нас огромной проблемой. Боюсь, что мы захлебнемся от них и их агрессии. Потому что эти люди пользуются языком, который имеет огромную стойкость, за их плечами стоит огромная «империя зла». Мы здесь не знаем, что делать со своими москвоязычными гражданами, которые являются проводниками путинской политики на Украине, а если еще и присоединим людей с оккупированных территорий, которые против Украины. Это будет огромная проблема!
Это потребует долгих лет сильной гуманитарной политики. Думаю, что сначала мы должны стать сильной страной с ограниченными территориями, а потом вернуть себе свое.
Ольга К.: Как вы оцениваете величину той пропасти, которая образовалась между жителями оккупированных территорий Крыма и Донбасса и остальной территорией Украины за годы оккупации и войны? Ведь там за это время уже родились и уже пошли в школу дети, которые знают только российскую оккупацию… Или мы всегда были несколько разными, поэтому существенно этот раскол не углубился? И вообще реально ли будет ментально вернуть этих людей на Украину, сколько времени на это может уйти?
Лариса Ницой: На это уйдет очень много времени. Раскол углубился, потому что оккупанты же не украинскую политику там проводят, а наоборот — агрессивную антиукраинскую. Кстати, в отличие от Украины, которая не проводит агрессивную политику против тех людей, которые живут в «ЛНР» и «ДНР». У нас нет в школах воспитания против них, а в их школах есть.
Мы понимаем огромную проблему с этими территориями и понимаем, что Москва перетряхивает сознание этих людей — она проводит «перепрошивку» их сознания. И вот представьте, что будет, когда вольются в Украину, где до сих пор говорят не об обязанности говорить на украинском, а о любви к языку, призывают не грубить врагам, а только гладить их, люди с территорий, где идет полномасштабная агрессивная и зубастая политика против Украины…
Панацея только такая — становиться сильными, проводить сильную гуманитарную политику, которая будет формировать украинскую идентичность. Мы должны осознавать, что мы, украинцы — отдельная нация, у нас вот такая история, вот такие вот герои, вот такое стремление, и наш борщ, и земли наши, культура наша такая.
Lemon: Такой вопрос — должна ли Украина претендовать на Кубань и Воронежчину? Это же вроде бы исторически ее земли. И стоит ли вообще начинать дискуссию на эту тему? Ваша позиция.
Лариса Ницой: В будущем — да, стоит. Все будет зависеть от нашей силы. Когда мы станем сильной страной, все, кто к нам с мечом придет, от меча погибнет. В Европе послушают и скажут: «О, это они захотят и у Венгрии отобрать обратно свои земли, и у Румынии, и у Польши». Но европейские границы мы пока не тронем. Есть мировое разделение и определение границ — и мы этого будем придерживаться. Пока что нам бы поднять те территории, которые сейчас у нас есть, а с Кубанью и Воронежчиной потом поглядим. Было бы неплохо…