Анастасия Фэй Коган (Anastasia Fai Kogan) решает испытать официанта на прочность, хотя она точно знает, какое блюдо будет заказывать, потому что она всегда его заказывает.
И официант блестяще справляется с испытанием. Когда в их ресторане появляется такой клиент, как Фэй Коган — гламурная супруга магната в области интернет-торговли Руслана Когана, попавшего в список самых богатых людей страны, живущая в одном из самых дорогих особняков в Тураке, пристально следящая за стилем, интеллигентная и требовательная, — даже ресторан итальянской кухни Caffe e Cucina не может позволить себе почивать на лаврах.
Слегка нервничая, наш официант принимает вызов. Он предлагает нам фирменное блюдо — филе снеппера с артишоками, сливками и брюссельской капустой, — уверяя нас в том, что оно лучше морского окуня из стандартного меню, «потому что оно фирменное».
Я интересуюсь, какое вино лучше всего подойдет к этому блюду, и он отвечает: «Я рекомендую красное или белое». Поэтому я заказываю бокал Pinot Grigio, а Фэй Коган — бокал Chinotto. Итак, увертюра закончилась, и мы переходим к делу.
У 38-летней Фэй Коган круглое лицо, открытая улыбка, и после нашего обеда она отправила мне еще несколько сообщений (о которых я не просил), потому что беспокоилась (совершенно напрасно), что она слишком много болтала попусту из-за своего «беременного мозга» (ее первенец должен родиться позже в этом году).
Она не стремится к известности. Она пока пытается привыкнуть к ней, изучая свою новую роль, которая предполагает создание публичного образа, — она согласилась дать сольное интервью, хотя прежде она делала это только вместе со своим супругом-предпринимателем (они поженились во Флоренции в 2019 году).
В прошлом году она неожиданно стала членом художественного совета оперного театра Мельбурна, понизив планку среднего возраста его членов сразу на несколько лет. Возможно, это было неизбежным шагом. Дорогостоящие виды искусства и богатые покровители — это древняя традиция.
Но она была осторожной. Она даже испытывала некоторую тревогу — возможно, это объясняется ее детством, проведенным в России, которое научило ее с осторожностью относиться к людям, откровенно охотящимися за ее деньгами. Она хотела, чтобы все шло гладко, чтобы она могла внести свой вклад в искусство не только посредством своей чековой книжки и списка контактов. Она не захотела присоединяться к фонду, «стучавшему в двери и просившему деньги», как она сама говорит. «Для этого есть свое время и место, но я считаю, что я могу поделиться в первую очередь своими профессиональными навыками».
«Несколько довольно серьезных организаций обратились ко мне с предложениями стать членом их попечительских советов, и это было неправильно, потому что все сводилось к тому, что «нам надо, чтобы вы нас представили тому-то и тому-то», а я понимала, что мне это не подходит».
Потом кто-то предложил оперный театр Мельбурна, у которого уже были свои покровители, но которому, по словам Фэй Коган, нужен был кто-то «со свежим взглядом и более юным мышлением», чтобы можно было привлечь более молодое поколение и влиться в цифровую эпоху. «Я почувствовала, что могу принести пользу».
Фэй Коган родилась в Норильске — российском городе, где познакомились ее родители, расположенном за Полярным кругом и известном добычей никель, кислотными дождями, вечной мерзлотой и смогом. Она хорошо помнит, как ей не хватало солнечного света, как она ходила в школу на лыжах и как столбик термометра опускался до отметки в минус 50 градусов. В Норильске жилые дома обычно возводили так, что четыре многоэтажных дома образовывали квадрат. Это позволяло блокировать ветер, а во дворе между этими домами дети делали снежные горки.
Но когда ей было шесть или семь лет, ее семья переехала на другой конец России — в Краснодар на берегу Черного моря, где средиземноморский климат, где она могла купаться и плавать, где выращивают черешню, персики и арбузы, где на рынках масса свежей рыбы и где даже в худшие советские времена никогда не было дефицита продуктов питания.
Но жизнь там все равно не казалась ей раем. Фэй Коган чувствует, что жизнь там оставила свой отпечаток.
«Вы осторожны, потому что нужно быть осторожным, если вы растете в России, — объясняет она. — Нельзя оставлять свои сумки без присмотра. У меня никогда не воровали вещи из сумок и карманов — я всегда замечаю подозрительных людей. Пока вы растете, ваши родители внушают вам: этот человек пытается сделать то-то и то-то, будь осторожна, не ходи в темных местах. Вы просто становитесь более настороженными, более бдительными, менее наивными».
Отец Фэй Коган был авиадиспетчером. Ее мама работала в продовольственном магазине, а в Краснодаре она попыталась раскрыть свой предпринимательский потенциал, открыв цветочный магазин и пекарню.
По словам Фэй Коган, в российских школах «учителя всегда были правы, а ученики — нет». Ее до сих пор удивляет, насколько небрежно и насколько критично австралийцы относятся к властям: она приехала в Австралию, когда ей было 17 лет, после окончания средней школы, где подростков считали еще «недостаточно сформировавшимися», чтобы иметь собственное мнение.
Школа снабдила Фэй Коган знаниями по литературе и музыке, но неинтересные занятия и обучение по системе «прошел/не прошел» не смогли разжечь в ней ни искры, ни любопытства. Это пришло позднее. Сейчас ей кажется, что она как будто компенсирует этот пробел. Она не смотрит художественные фильмы, только документальные. О жизни композиторов, великих правителей. «Я одержима историей, — говорит она. — Мой муж шутит: если вы спросите Анастасию, какие слухи ходили 400 лет назад при дворе Генриха VIII, она вам расскажет».
Нам приносят закуску — изумительно сервированные кальмары в панировке. Фэй Коган признается, что она не унаследовала кулинарные навыки своей матери. «У меня муж готовит и убирает, — говорит она. — У него есть интерес и страсть к приготовлению еды, и он отлично чувствует, как разные вкусы будут сочетаться. Есть пять моих фирменных блюд, которые у меня хорошо получаются, и одно из них — паста с морепродуктами. Я готовлю только, когда нужно».
Фэй Коган стала продуктом школьной системы, в которой музыка считалась частью обязательной программы, но которая не смогла привить любовь к музыке. «Я немного умею сочинять музыку, могу наиграть мелодию, но я не умею играть». Когда-то давно ее коронной пьесой для фортепиано была «К Элизе».
В Австралии Фэй Коган закончила Австралийский институт музыки (Australian Institute of Music) — первоначально она хотела продюсировать и сочинять поп-музыку. Но спустя несколько семестров она поняла, что ее больше привлекает организационный аспект, и она пошла работать стажером в Sony (она говорит, что она не сталкивалась с какими-либо притеснениями, о которых последнее время много пишут, но она все же заметила, что «более милые люди уходили быстрее»). Затем она работала на гуру музыкального продюсирования Дэвида Кэплайса (David Caplice) — и Джессика Майбой (Jessica Mauboy) была ее клиенткой.
Музыкальный бизнес позволил Фэй Коган набраться опыта в видео-бизнесе. Она переключилась на эту сферу и благодаря контенту своего YouTube-канала она оказалась на Неделе моды в Нью-Йорке — она работала там за очень небольшие деньги вместе со своей подругой, которая тоже была из России, — и «после такого вы возвращаетесь домой и понимаете, что способны делать что угодно».
Фэй Коган хотелось вернуться в Австралию. Нью-Йорк ее утомляет, а расслабленность европейцев ее расстраивает. Австралия — идеальное место для нее, и здесь она около десяти лет проработала креативным директором в одной медиа-маркетинговой компании.
Официант приносит нам основное блюдо: моего снеппера по фирменному рецепту, который оказался очень вкусным, хотя и не оригинальным, и заказанные Фэй Коган лингвини с нежными и немного острыми морепродуктами, запеченные в пергаменте. Именно это блюдо она всегда заказывает в этом ресторане. Она даже заказывает это блюдо на дом, когда не может приехать в ресторан: «Именно оно помогло нам пережить локдаун».
Она признает, что любовь к опере возникла у нее относительно недавно: она полюбила оперу всего несколько лет назад. В Метрополитен-Опера шла постановка «Мадам Баттерфляй», и именно так Фэй Коган ощутила новые невероятные эмоции, когда музыка наполняла зал, а кимоно певицы кружилось в падающих лепестках.
«Это было так волшебно, — признается она. — Она была одна на этой огромной сцене, и это было очень сильно. Вы просто растворяетесь в этом, вы забываете, где находитесь. И по телу бегут мурашки, потому что все так просто и так масштабно».
В ее памяти осталась еще пара представлений, которые она не может забыть: как Пласидо Доминго дирижировал под открытым небом в Риме и балет в Париже, поставленный под музыку Шопена, который она «весь проплакала». В Париже она жила несколько месяцев в 2018-2019 годах, изучая маркетинг и бренд-менеджмент в бизнес-школе ESSEC.
Опера пробудила в Фэй Коган инстинкты исследователя: внезапно ей захотелось узнать все об опере. Когда она закончила бизнес-курс, она начала искать работу в дирекциях или благотворительных фондах, решив, что такая работа будет в большей степени совместима с семейной жизнью и позволит ей раскрыть ее сильные стороны. И в ее жизни появился оперный театр в Мельбурне.
Фэй Коган хочет использовать это интервью, чтобы сделать рекламу своим следующим постановкам: они все еще надеются представить в конце октября сатирическую оперу «Расцвет и падение города Махагони, а также вагнеровскую «Валькирию» с 7 февраля.
Потом мы обсуждаем наши любимые европейские города, места, которые нам хотелось бы посетить снова, места, где можно найти хороший кофе. Вскоре настал момент прощаться.
Фэй Коган просит меня не писать подробно о ее беременности в статье (у нас была долгая беседа о детях), пояснив, что это очень по-русски — не поднимать шум.
Она прощается с сотрудниками ресторана на беглом итальянском, а официанты улыбаются, глядя ей в след.