ПРИНСТОН — В этом году отмечаются важные годовщины в истории международного валютного порядка. 15 августа исполнилось 50 лет с тех пор, как президент США Ричард Никсон «закрыл золотое окно»; а 21 сентября исполнится 90 лет с тех пор, как британское правительство вывело фунт стерлингов из золотого стандарта. Хотя оба события относятся к истории денег, их последствия не ограничиваются финансовой сферой. Каждое из них знаменовало кончину всего режима международной безопасности.
Мировой порядок XIX века строился вокруг британской имперской державы, при этом золотой стандарт служил его финансовым фундаментом. Золотой стандарт опирался на ожидания, что, даже в случае приостановки его действия на время войны, окончание боевых действий позволит валюте вернуться к своей довоенной золотой стоимости. Это обещание неизменной стоимости в золоте обеспечивало элемент доверия, который помогал правительствам военного времени занимать деньги в долг и, следовательно, нести расходы, связанные с конфликтами.
Поскольку золотой стандарт долгое время служил финансовой основой имперского статуса Британии, страна вернулась к нему после Первой мировой войны. Но цена оказалась слишком высокой. К 1931 году стало очевидно, что отказ от золота необходим, чтобы высвободить пространство для проведения политики «лёгких денег», которые стали бы мотором восстановления экономики после Великой депрессии.
Кроме того, после Первой мировой войны Британия обнаружила, что не может с лёгкостью вернуть свои прежние позиции в центре глобальной системы безопасности. Вместо этого она постаралась сохранить своё влияние, создав новую организацию — Лигу наций. Многие британцы видели в этой предшественнице ООН улучшение старой системы баланса сил. Устанавливался чёткий правовой кодекс международного поведения, вводились ограничения для «агрессии». Но в глазах других стран Лига наций выглядела схемой, разработанной с целью защитить британские интересы невысокой ценой.
18 сентября 1931 года (за несколько дней до отмены привязки стерлинга к золоту) японская армия уничтожила авторитет Лиги наций как бастиона, стоящего на пути агрессии. Инсценировав инцидент «под чужим флагом» на стратегической железной дороге в Мукдене (сейчас китайский город Шэньян), представленный как акт китайского саботажа, Япония создала предлог для вторжения и захвата Маньчжурии. Лига наций оказалась бессильна перед лицом этих махинаций. Японская провокация просто подтвердила аргумент, который высказывали критики Лиги наций: агрессия — это относительная концепция.
«Шок Никсона» также следует рассматривать как часть более широких системных изменений в глобальном порядке безопасности. Это была расплата за долгий провал США во Вьетнаме, напрягавший бюджет страны и спровоцировавший сдвиг к инфляционному финансированию, который возмущал другие страны.
Сегодняшнее унижение Америки в Кабуле прозвучало эхом этих предыдущих случаев явного империалистического коллапса. Подобно дезинтеграции миропорядка Лиги наций в межвоенный период и подобно краху американских позиций во Вьетнаме, повторное завоевание талибами Афганистана не удивляет. В каждом случае катаклизм, наступивший в финале, назревал годами.
И это то, что объединяет крах валютного порядка и систем безопасности. Каждый может увидеть трещины в этих системах намного раньше, но экономические власти и руководители, отвечающие за безопасность, отрицают какое-либо желание отказываться от статус-кво — вплоть до последнего момента. И когда наступает коллапс, он неизбежно оказывается хаотическим (потому что не было видно, чтобы кто-нибудь к нему готовился). Авторитет доминирующей державы внезапно испаряется, и начинается паническое бегство — из валюты или из страны.
Дальнейшие события бывают даже более хаотическими, как это случилось в период между двумя мировыми войнами. Одно из характерных свойств системного коллапса заключается в том, что вся сеть союзных альянсов может оказаться сразу дискредитированной. Именно поэтому Афганистан — это фиаско не только для администрации США, но и для всех правительств, которые с ней связаны. Внезапно и сильно повышается вероятность, что старая система безопасности будет подвергнута таким испытаниям, которые ранее казались невообразимыми. В нынешнем случае всё внимание будет сосредоточено на странах Балтии и Тайване.
Подобные неопределённости подчёркивают необходимость нового, более жизнеспособного и устойчивого политического порядка, который не будет зависеть от одного уставшего гегемона. Однако глупо думать, что может (или должен) быть только один полюс глобальной стабильности — как будто США в одиночестве заняли место британцев в XX веке; или как будто только Китай обязательно должен занять позиции, оставляемые сегодня США. Всегда есть другие альтернативы, а противоречия между этими альтернативами часто становятся причиной глубокой нестабильности. Примером здесь служит драка за гегемонию между ревизионистскими странами — Японией, Россией и Германией — в межвоенный период.
Более того, источником нового мышления могут стать новые игроки. В наши дни под влиянием кризиса Covid-19 повсюду меняется политическая ситуация. Вопреки частым заявлениям экспертов, далеко не очевидно, что Россия и Китай неизбежно получат выгоду от унижения Америки. Индия, например, могла бы начать играть более важную роль в политике Центральной и Южной Азии.
В Евросоюзе после выхода Великобритании тоже начинает меняться динамика. Франция и Германия, центральная ось европейской политики на протяжении почти всего послевоенного периода, выглядят уставшими и занятыми собственными проблемами. Обе страны готовятся к выборам, на которых доминируют внутренние проблемы (или вообще не доминируют никакие проблемы, как в случае с усыпляющей предвыборной кампанией в Германии). Между тем Италия под руководством премьер-министра Марио Драги высказывает новые идеи и формулирует видение того, как именно Европа может реагировать на глобальные угрозы, подобные пандемии и изменению климата.
В поисках нового пути вперёд следует прислушаться к главным урокам 1931 и 1971 годов. Хаотические финансовые изменения — это ещё и проблема безопасности. Лишь воссоздав надёжную систему управления межгосударственными отношениями, можно гарантировать финансовую стабильность. А стабильная международная политика обычно является необходимым предварительным условием для учреждения нового финансового порядка.