Меня зовут Терье Степашко, мне 58 лет, я родился и вырос в пригороде Осло Манглеруде. Мой отец из Осло, а мама из Вадсё. Добираться туда паромом.
Фамилия Степашко досталась нам в конце 19 века от прадеда. Та ветка семейного древа оказалась тонкой и засохла до моего появления. Мои четверо детей — тоже Степашко, но с годами фамилия превращается в слабый отголосок прошлого.
Может статься, что моим детям придется сменить фамилию — чтобы избежать недопонимания и досадной дискриминации. Увы, они считают, что жить с нашей фамилией неудобно.
Печально, но моего сына как-то вызывали в отдел кадров: захотели проверить, есть ли у него разрешение на работу.
Или вот еще неловко выходит: рассылаешь резюме мест этак в 50 (причем, даже на неполный рабочий день) — и ни ответа, ни привета, а стоит указать фамилию матери — как тебя тут же зовут на собеседование.
Еще удивительно, когда тебе звонят с опросом, насколько вы интегрированы в норвежское общество. Складывается ощущение, что дело в фамилии. Пренебрежительное отношение к восточным европейцам — широкая проблема, но здесь я говорю только об именах и фамилиях.
Меня лично ни расизм, ни и дискриминация не коснулись. Я говорю о другом.
Я хочу сказать, что люди воспринимают необычные имена как нечто чужое, чуждое норвежскому самосознанию. А поскольку это происходит все чаще и чаще, возможно, нам следует сменить отношение.
«Вычислить» человека по имени стало невозможно. Даже если имя иностранное.
Норвежское общество предает собственных граждан, отталкивая людей по признаку фамилии. Поэтому мы должны мысленно расширить норвежскую «именную флору» так, чтобы в нее вошло как можно больше людей. А там и самое время поставить во главу угла при найме на работу или распределении должностей личные и профессиональные качества.
Шпажист Бартош Пясецки (Bartosz Piasecki) написал новую главу в норвежской спортивной истории — из-за его успеха национальное телевидение даже отложило вечернюю панораму. Наши новости делают такие прекрасные журналисты как Рима Ираки (Rima Iraki) и Кадафи Заман (Kadafi Zaman). Вице-мэр Осло — Камзи Гунаратнам (Kamzy Gunaratnam). А Мохамед Эльюнусси (Mohamed Elyounoussi) с блеском выступает за национальную футбольную сборную.
Писательница Нина Витошек (Nina Witoszek) предлагает острый как бритва анализ нашего общества. Актер Бартек Камински (Bartek Kaminski) в роли Пера Гюнта убедительнее большинства других норвежцев. Писатель Зешан Шакар (Zeshan Shakar) нащупал пульс большого города, а министр культуры Абид Раджа (Abid Raja) не сходит с передовиц и телеэкранов.
Во всех этих именах есть что-то чужое, и, не зная этих людей, можно было бы предположить, что они приехали погостить, что им не полагаются те же права, что и коренным норвежцам, или что они в чем-то им уступают.
Однако уже не секрет, что у талантливых норвежцев имена встречаются самые разные. Имя ничего не говорит ни о работоспособности человека, ни о его умениях.
Расизм, предрассудки и дискриминация принимают самые разнообразные формы. Я считаю, одна из причин в том, что мы до сих пор не осознали, что экосистема имен в Норвегии изменилась.
Мы должны поработать над своим отношением — а то мы почему-то возомнили, что выше людей из других уголков земного шара. Поэтому для начала предстоит осознать, что имя ничего не говорит о вкладе человека в общее дело — по сравнению с каким-нибудь Хансеном или Сульберг.
«Читать» имена нейтрально не всегда легко, но надо избегать предрассудков.
Сортировать людей по именам бессмысленно, но такая сортировка едва ли исчезнет, если мы не начнем активно бороться с врожденной установкой чуждаться всех иных.
Для этого можно сопоставить нечто чужое с чем-то знакомым, с чем мы уже можем себя соотнести. Ведь разбираясь в ситуации и зная людей, мы бы так ни за что не подумали.
Поэтому просто задумайтесь, и вы поймете, что с именем связаны нездоровые заблуждения. Задумайтесь о приведенных выше именах, а ведь этот список можно продолжать и продолжать.
Жизнь непроста, и я прекрасно понимаю тех, кто хочет сменить имя, чтобы как-то облегчить себе жизнь. Нужна ли при этом некая общая традиция, чтобы имена и фамилии либо «онорвеживались», либо отмирали — вопрос открытый.
Как бы то ни было, фамилию Степашко я считаю на сто процентов норвежской. Ведь она «живет» в Норвегии уже несколько поколений. Если спросите меня, она из Эйдсволла.