Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Проанализировав программное выступление Путина на заседании дискуссионного клуба «Валдай», автор приходит к выводу, что российский президент мог бы стать лидером мирового консервативного лагеря, однако этому помешает слепота Запада. Разумный консерватизм Путина мог бы
стать ориентиром и для польских политиков, но они предпочитают предрассудки.
Вся официальная польская политическая сцена вместе с прислуживающими ей СМИ одержима антироссийской манией. Мы наблюдаем это не первый год, критикуем такой подход, объясняем, как должна выглядеть разумная политика серьезного государства, какую стратегию следовало бы избрать Польше в отношении огромного, обладающего серьезным потенциалом и реальными возможностями соседа.
С ним нас помимо прочего соединяет многовековая история, изобиловавшая сложными эпизодами, которая сформировала у нас своеобразный разрушительный патриотизм. Ненависть к России в его рамках подсказывает, что оправданным порой может быть не только существенное ухудшение положения государства и народа, но даже жертва в виде всесожжения. Предписывается также клеймить все, что противоречит перманентному состоянию войны с Россией, и наоборот, поэтому, например, период существования Польской Народной Республики называется черной дырой в истории страны, а одновременно оправдываются идея вступления в альянс с Гитлером (даже ценой утраты исконных польских земель и суверенитета), союз с Пруссией против России в 1791 году или пронемецкая ориентация в ходе Первой мировой войны.
Эти и десятки других примеров подобного подхода функционируют в пространстве нормальной, допустимой политики, тогда как сторонников мирного сосуществования с РФ подвергают остракизму.
У русофобов есть свои «любимые» фигуры и события, постоянное припоминание и клеймение которых поднимает настроение приверженцам этой идеологии. К числу таких фигур относится президент РФ Владимир Путин. Его не только «просто» демонизируют как человека, который повинен во всех бедах современного мира, но и постоянно с особым удовольствием обвиняют в том, что он был подполковником КГБ. Нет нужды повторять, что такой подход к России и ее президенту инфантилен и несерьезен, в нем нет ни проблеска политической мысли, зато присутствует масса неконструктивных эмоций.
Эти люди не мыслят здраво, поэтому не стоит даже надеяться, что их отношение к Путину изменится после его программного выступления на заседании дискуссионного клуба «Валдай» в Сочи 21 октября 2021 года. Слова российского президента они пропустят мимо ушей или, самое большее, возведут на их основе новые этажи своей теории о дьявольских интригах, которые Москва плетет против «свободного мира». Разумным людям, а такие несмотря ни на что в Польше есть, стоит, однако, ознакомиться с путинской речью, поскольку она содержит политическую и идеологическую программу современной России и ее лидера, а понимание, чем руководствуется мировая держава, выступающая нашим соседом, имеет основополагающее значение.
Критика большевистской революции
Говорил Путин следующее: «Сто с небольшим лет назад Россия объективно, в том числе и в связи с идущей тогда Первой мировой войной, переживала серьезные проблемы, но не больше, чем другие страны, а, может быть, даже и в меньшем масштабе и даже менее острые, и могла бы их цивилизованно постепенно преодолевать. Однако революционные потрясения привели к срыву, к распаду великой страны. История повторилась 30 лет назад, когда потенциально очень мощная держава вовремя не вступила на путь необходимых гибких, но обязательно продуманных преобразований и в результате пала жертвой догматиков разного толка: и реакционеров, и так называемых прогрессистов — все постарались, с обеих сторон.
Эти примеры нашей истории позволяют нам утверждать: революция — путь не выхода из кризиса, а путь на усугубление этого кризиса. Ни одна революция не стоила того урона, который она нанесла человеческому потенциалу».
«Кто-то в западных странах уверен, что агрессивное вымарывание целых страниц собственной истории, „обратная дискриминация" большинства в интересах меньшинств или требование отказаться от привычного понимания таких базовых вещей, как мама, папа, семья или даже различие полов, — это и есть вехи движения к общественному обновлению», — отмечал он.
«Большевики после революции 1917 года, опираясь на догмы Маркса и Энгельса, тоже объявили, что изменят весь привычный уклад, не только политический и экономический, но и само представление о том, что такое человеческая мораль, основы здорового существования общества. Разрушение вековых ценностей, веры, отношений между людьми вплоть до полного отказа от семьи, насаждение и поощрение доносительства на близких — все это объявлялось поступью прогресса и, кстати говоря, в мире тогда достаточно широко поддерживалось и было модным, как и сегодня. Большевики также проявляли абсолютную нетерпимость к любым другим мнениям», — указывал Путин
«В Голливуде выпускают памятки, как и о чем нужно снимать кино, сколько персонажей какого цвета или пола там должно быть. Получается похлеще, чем отдел агитации и пропаганды Центрального комитета Коммунистической партии Советского Союза», — подчеркивал он. — В совершенную фантасмагорию превратилась в ряде западных стран дискуссия о правах мужчин и женщин. Смотрите, дойдете там до того, как большевики предлагали, не только кур обобществлять, но и женщин обобществлять. Еще один шаг — и вы там будете«.
Путинская критика российских революций 1917 года звучит очень жестко. Он атакует не только упомянутых Маркса и Энгельса с их теориями, но и большевиков в целом. Речь идет о раннем постреволюционном периоде, когда в новом государстве пытались насадить почерпнутые на Западе и не слишком отличающиеся от современных концепции уничтожения социального уклада, семьи и традиции. Говоря о нанесенном революцией уроне, Путин вспоминает уничтоженный дореволюционный мир с его вечными ценностями, верой, межчеловеческими отношениями и нормальной (так приходится сегодня писать, чтобы отделить норму от патологий и извращений, уничтоживших норму на Западе) семьей. Что еще нужно, чтобы понять, насколько сильно отличается придуманный русофобами образ Путина от реального? Далее, приводя примеры переворачивания на Западе всех понятий вверх ногами, российский президент указывает, что в такой ситуации Росси следует сделать ставку на разумный консерватизм оптимистов.
Апофеоз консерватизма
«Сейчас, когда мир переживает структурный слом, значение разумного консерватизма как основы политического курса многократно возросло именно в силу множащихся рисков и опасностей, хрупкости окружающей нас реальности», — заявил он.
И объяснял: «Консервативный подход — не бездумное охранительство, не боязнь перемен и не игра на удержание, тем более не замыкание в собственной скорлупе. Это прежде всего опора на проверенную временем традицию, сохранение и приумножение населения, реализм в оценке себя и других, точное выстраивание системы приоритетов, соотнесение необходимого и возможного, расчетливое формулирование цели, принципиальное неприятие экстремизма как способа действий».
«Люди у нас действительно ценят стабильность и возможность нормально развиваться, быть уверенными в том, что их планы и надежды не рухнут из-за безответственных устремлений очередных революционеров. У многих в памяти свежи события 30-летней давности и то, как мучительно приходилось выкарабкиваться из ямы, в которой наша страна, наше общество оказались после распада СССР. Наш консерватизм — консерватизм оптимистов, это самое главное. Мы верим, что стабильное, успешное развитие возможно. Все в первую очередь зависит от наших собственных усилий. И конечно, мы готовы работать с нашими партнерами ради общих благородных целей», — подвел итог Путин.
Мне близок консерватизм Путина, а также, разумеется, негативное отношение к революции. Однако его уже не первый год критикуют за то, что он действует медлительно, недостаточно радикально и замыкается на собственной стране. Я лично принадлежу к кругам реалистов и полагаю, что призыв к войне со всем миром, следующий из такой критики, нереален и идеалистичен. Это не означает, что я не вижу слабых сторон современной России, а в особенности власти самого Путина.
Главный недостаток стоит в том, что вся властная система и вообще российское государство зависит от президента, который, как любой человек, стареет или может серьезно заболеть. И в первой, и во второй ситуации возникнет сложная проблема с назначением преемника. История показывает, что выдающихся личностей очень сложно сменить, избежав при этом потрясений, а порой и уничтожения построенных этими людьми структур. Особенно яркими примерами, вне зависимости от наших симпатий и оценок, могут служить здесь Оливер Кромвель, Франсиско Франко или Иосип Броз Тито.
Все это не меняет того факта, что мне, повторюсь, близок современный консерватизм Путина в качестве идеи и в том виде, в каком он на практике внедряется в России, а революция (в частности, большевистская) никогда мне близка не была. Тем не менее я считаю вполне реалистичной стратегию налаживания как можно более тесных отношений с СССР, которую, например, воплощал в жизнь Роман Дмовский (Roman Dmowski). Занимая пост министра иностранных дел, в 1923 году он признал Советский Союз, а позднее, будучи лидером крупной партии и идейного движения, встречался с представителями этого государства.
Разумеется, совершенно очевидно, что в период правления Сталина, в особенности после победы во Второй мировой войне, в макромасштабе отдаленным следствием революции стало возвращение России (под названием СССР) великодержавной позиции, самой сильной за всю историю, а в течение примерно двух десятилетий после его смерти жизнь обычных граждан удалось вывести на новый цивилизационный, образовательный и материальный уровень, причем явление это действительно носило эгалитарный характер (таким оно воспринималось и запомнилось). Я, однако, отношусь к числу приверженцев идеи личной свободы, не терплю никакого принуждения, в том числе государственного (а в особенности террора), превращения человека в предмет, которым владеет государство, принимая за него все решения, и помню об огромных социальных издержках, всех тех несчастьях и бедах, сопровождавших на протяжении долгого времени по меньшей мере два поколение жителей СССР, а поэтому никак не могу встать на сторону революции.
Это не значит, что я идеализирую царское государство. Оно требовало модернизации, несоответствие современным реалиям стало одной из причин его краха. Польская стихия тоже требовала осовременивания и нашла путь к нему во всепольской идеологии. Я хочу в том числе выразить свое мнение относительно позднейших и даже современных нам концепций, существующих в польском национальном движении. Я выступаю за ответственную свободу латинской, или, если будет угодно, западной цивилизации. Национальное государство (хоть бы оно и имело статус великой державы), если в нем не существует индивидуума и его свобод, если всем там управляет власть, а гражданина заставляют выполнять обязанности, пусть даже самые очевидные и благородные, при помощи аппарата принуждения, это не то место, где мне хотелось бы жить. Не имеет значения, будет ли это католическое тоталитарное государство польского народа, или не католическое.
Я, однако, несколько отвлекся от темы России. Мне близок консерватизм Путина, а еще ближе традиционализм и консерватизм Никиты Михалкова. Напомню, что большое значение для обоих имеет Великая Отечественная война, но смотрят они на нее не через призму революции и коммунизма, а через призму традиции и российского патриотизма. Профессор Анджей Валицкий (Andrzej Walicki) предполагал, что Путин имеет шансы возглавить мировой консервативный лагерь. Станет ли он его лидером? Скорее всего, этому помешает слепота и глупость жителей Запада, однако, он, без всякого сомнения, выступает сейчас лидером консерватизма российского. Его резкая критика экстремально прогрессивных аспектов большевистской революции демонстрирует, насколько невежество польских псевдоэлит мешает им видеть реальность, ведь они до сих пор считают его коммунистом и кагэбэшником.
Такое восприятие Путина являет собой квинтэссенцию глупости и недомыслия. Перефразируя известную фразу, можно сказать, они ничего не поняли и ничему не научились.
Разумный оптимистический консерватизм Путина должен послужить нам ориентиром. Но много ли в национально-ориентированном лагере, даже в широком смысле этого понятия, людей, которые способны понимать реальность, в том числе реальность России и ее президента? Повторю за классиками: национальное движение должно быть прежде всего интеллектуальным, свободно познающим действительность и делающим на ее основе выводы для Польши, а одновременно намечающим верные направления движения.