wPolityce (Польша): вырисовывается «план Путина»

Владимир Путин дал интервью телеканалу «Россия», в котором с польской точки зрения представляют интерес несколько фрагментов. Отвечая на вопрос, почему Меркель не обсуждает граничный кризис непосредственно с Лукашенко, российский президент сказал, что это «в ближайшее время произойдет». Два телефонных разговора с немецким канцлером и один с белорусским диктатором позволили Путину, как он отметил, убедиться в том, что «они готовы друг с другом пообщаться». Он дополнил эту фразу утверждением, что Россия не выступает стороной конфликта на границе Белоруссии с ЕС, а также подчеркнул необходимость непосредственных переговоров между Минском и Европой, а точнее «ведущими странами» европейского блока.

Мы как на ладони видим план Москвы, которая старается избежать непосредственного вовлечения в конфликт, а одновременно исключить из игры страны нашего региона, Польшу Литву и Латвию, которые, с путинской точки зрения не выступают ведущими игроками. В некоторой степени, если, конечно, события будут развиваться в соответствии с задумкой Путина, это напоминает вариант с Минскими соглашениями по Донбассу, только на еще менее выгодных (для нас) условиях. Под ведущими странами подразумеваются Германия, которую российский президент назвал прямо, и, по всей видимости, Франция, где в пятницу главы дипломатического и оборонного ведомства провели встречу со своими российскими коллегами. Исторический опыт подсказывает нам питать обоснованные опасения по поводу переговоров, ведущихся через нашу голову, однако, следует отметить, что ничего такого пока не происходит, а речь идет только о московском «сценарии мечты».

На что еще следует обратить внимание в интервью Путина? После целой серии аргументов, призванных подкрепить тезис о том, что Запад сам виноват в возникновении миграционного кризиса у своих границ, российский президент намекает, как его можно было бы преодолеть. Он ссылается на свою беседу с Лукашенко, который заявил, что переговоры на тему реадмиссии застопорились, а «работы по вопросам», связанным со строительством в Белоруссии лагерей для беженцев, были прекращены. На этом фрагменте высказывания Путина следует остановиться, поскольку он содержит рецепт выхода из кризиса, позволяющий обеим сторонам сохранить лицо.

В чем он заключается? Во-первых, Запад начинает переговоры с Лукашенко, то есть признает законность его власти. Во-вторых, темой переговоров становятся реадмиссия и, возможно, визовая политика Минска в широком смысле (следует напомнить, что в прошлом на этой почве между Белоруссией и Россией возникали разногласия, следовательно, Москва тоже может быть заинтересована в регулировании соответствующей сферы), а также перспектива создания лагерей для беженцев и их финансирования. Об отмене санкций ничего не говорится, что можно счесть сигналом готовности к уступкам в случае принятия московского плана деэскалации. Его плюс с точки зрения Кремля состоит в том, что каждая сторона выходит из кризиса без репутационных потерь, а это повышает вероятность претворения в жизнь упомянутой последовательности шагов.

В интервью Путина есть еще несколько существенных моментов. Во-первых, он опровергает заявление Лукашенко о том, что полеты российских стратегических бомбардировщиков в районе белорусской границы были реакцией на приграничный кризис и стягивание Польшей войск, а Москва выслала свои Ту-22 М3 по просьбе Минска. Как отметил российский президент, «стратегическая авиация для решения подобных кризисов ничего сделать не может», а российская активность была лишь элементом проводящихся на постоянной основе учений. Это важное замечание, поскольку Лукашенко в своих недавних выступлениях (в том же духе высказывался и министр обороны Виктор Хренин) указывал на готовность Минска накалять конфликт, подчеркивая, что белорусский режим заручился поддержкой России. Политической поддержкой он, разумеется, располагает, но, как следует из слов Путина, военной, скорее, нет.

Следует понять это верно, то есть как заявление, что «на данном этапе» Россия не заинтересована в эскалации. «Данный этап» подразумевает перспективу переговоров, но если они не начнутся или не дадут конкретных, положительных с российской точки зрения результатов, позицию могут пересмотреть. Сейчас, однако, Путин четко дает понять и Западу, и Минску, что роста напряженности он не хочет.

Аналогично следует интерпретировать следующее высказывание Путина о том, что он «впервые слышит» о намерении Белоруссии перекрыть транзит газа по газопроводу «Ямал — Европа». Во время двух предыдущих бесед Лукашенко, по его словам, на такую перспективу не намекал. «Теоретически, конечно, он, как президент транзитной страны, может, наверное, дать указание по перекрытию наших поставок в Европу. Хотя это будет нарушением нашего транзитного контракта, и я надеюсь, что до этого не дойдет», — уточнил Путин. После того как белорусский диктатор пригрозил «закручиванием газового вентиля», в том же духе на эту тему высказался Песков, но сейчас российский лидер расставил все точки над «i».

Если Лукашенко решится выбрать этот сценарий, то лишь навредит сам себе. Уже в четверг президент Союза нефтегазопромышленников России Геннадий Шмаль обратил внимание, что обращение к такому шагу будет фактически означать национализацию газопровода, поскольку даже тот его участок, который проходит через белорусскую территорию, принадлежит «Газпрому». Реальные эффекты не будут стоить затрат, ведь Лукашенко придется вернуть российскому концерну 5 миллиардов долларов (столько тот заплатил, покупая белорусскую газотранспортную систему), а помимо этого найти 2 миллиарда долларов на предусмотренные договором штрафные санкции. И без заявления Путина было ясно, что угрозы Лукашенко — это блеф. Слова российского президента таким образом можно считать очередным подтверждением того, что «на данном этапе» Москва не заинтересована в эскалации конфликта.

Набила Масрали (Nabila Massrali), пресс-секретарь внешнеполитической службы ЕС, подтвердила, что ее представители стараются вести диалог с представителями Белоруссии как в Минске, так и в Брюсселе. Потом, отвечая на вопросы независимых СМИ, она уточнила, что речи о контактах с Лукашенко идти не может, поскольку Евросоюз не считает его легитимным президентом. Это не сулит ничего хорошего в контексте переговорных успехов, но демонстрирует дилемму, с которой столкнулась европейская дипломатия. Уже сам факт начала переговоров означает фактически признание режима Лукашенко, и именно так он будет преподнесен.

В контексте намеков и даже предложений Путина следует написать пару слов на тему польской стратегии преодоления граничного конфликта. То, что его следует преодолеть, очевидно, ведь мы в этом заинтересованы. Для начала следует разобраться с несколькими вещами.

Прежде всего нужно ответить себе на вопрос, следует ли Варшаве просить помощи. Призывов такого рода от совершенно абсурдных вроде предложений обратиться к «Фронтексу», который не имеет собственного потенциала, до советов воззвать к НАТО или ЕС, звучит у нас немало. Какой сигнал подало бы польское руководство нашим союзникам и противникам, если бы к ним прислушалось? Оно бы показало, что Польша — слабое государство, которое не может справиться с серьезным, но все же локальным граничным кризисом. То, что Литва, которая в десять раз меньше Польши, обратилась к шагам такого рода, не аргумент: она в отличие от нас не выступает основным звеном системы безопасности на восточном фланге НАТО. Показав, что мы нуждаемся в помощи, мы заставим союзников задуматься, могут ли они на нас полагаться. Такого рода размышления в западных столицах лишь закрепят образ Польши как «ахиллесовой пяты», страны, не способной сдержать напор с Востока, что подстегнет процесс поиска выхода из кризиса без нашего участия и в ущерб нам.

В этом контексте избранная Варшавой стратегия, заключающаяся в том, чтобы не поддаваться давлению, а тем более провокациям, выглядит верной. Премьер Матеуш Моравецкий (Mateusz Morawiecki) и министр внутренних дел Мариуш Каминьский (Mariusz Kamiński) действуют совершенно правильно, заявляя, что если Минск будет стремиться к эскалации напряженности, мы можем использовать экономическое давление в виде закрытия границы в том числе для железнодорожных грузоперевозок.

Варшаве, которая занимает сильную, решительную и неуклонную позицию, следует также представить перспективы разрешения граничного кризиса. Они не могут иметь форму уступок с нашей стороны или демонстрации, что мы готовы вести переговоры с белорусским режимом. Консультации на низком уровне — пожалуйста, но не под прицелом телекамер и не с Лукашенко. Как в таком случае ответить на инициативу Меркель?

Отношение Варшавы к ее шагам должно зависеть от того, проводились ли с нами консультации. Предполагаю, что да, а это значит, что мы дали негласное согласие на подключение Меркель к переговорам. Она покидает политическую сцену, кроме того, ее действия не могут каким-либо образом скомпрометировать новую правящую коалицию. В рамках диалога с Лукашенко немецкий политик будет выступать как исполняющая обязанности канцлера или уже даже как частное лицо. Такой расклад выглядит с нашей точки зрения благоприятным, при условии, что мы участвуем в процессе подготовки к гипотетическим переговорам. Польша не выступает одним из явных игроков на дипломатическом уровне, но это следствие умаления роли дипломатии и шире внешней политике в нашей системе власти, а также наивной веры в то, что на внешнеполитическом уровне будет достаточно активности ЕС.

Такая позиция выглядит не слишком комфортной, но если нам удастся сейчас найти удовлетворяющее нас решение, то есть добиться деэскалации ситуации на границе, не идя на уступки и оставаясь частью переговорного процесса, то есть, пользуясь путинским выражением, одной из «ведущих стран» Европы, это можно будет назвать благоприятным развитием событий. Польша покажет, что она выступает сильными и надежным партнером, который не будет менять свой курс (даже если в отношении белорусского режима его можно назвать спорным), а также государством, без которого не могут быть приняты какие-либо решения по важным вопросам, касающимся Востока. Если, приняв «путинский план», мы получим возможность добиться такого результата, этот путь следует всерьез принять во внимание.