Готовится ли Путин к вторжению на Украину? Похоже на то, ведь западные спецслужбы на этой неделе подсчитали, что на восточной границе страны сосредоточено около 100 000 военнослужащих.

Для некоторых эта переброска сил сама по себе уже достаточное доказательство, что Кремль планирует вторжение. На этой неделе президент США Джо Байден даже пошел на значительные дипломатические уступки Москве, чтобы предотвратить надвигающийся конфликт.

Но президент США должен иметь в виду, что возможность и намерение — не одно и то же, и Путин вполне может решить, что цена вторжения того не стоит. Его недавняя украинская мобилизация вполне может быть дипломатической «тяжелой артиллерией» — демонстрацией силы, чтобы запугать Киев и Запад и заставить его пойти на уступки.

У Владимира Путина могут быть странные взгляды на Украину и ее историю, но он прагматик. Он полон решимости отстаивать статус России как великой державы, и его опасения, что Украина может превратиться в передовую базу НАТО, кажутся совершенно искренними. Однако при всем его бряцании оружием, он не склонен к риску. Он может ошибаться в стратегических расчетах — вторжение в Донбасс, в отличие от аннексии Крыма, многие в Москве негласно считают ошибкой, — но он не безумный фанатик. Он не будет действовать, не взвесив вероятные затраты и потенциальные выгоды.

Российские военные стратеги наверняка будут сидеть на работе допоздна, чтобы оценить вероятный ход эскалации. И скорее всего, их выводы окажутся не особенно обнадеживающими.

Карты возможного вторжения, что гуляют в западных СМИ, — во многом спекулятивные фантазии, которым придают правдоподобия разве что пугающие красные стрелки и аннотации о высадке тут и там военно-морских сил и выброске десанта. Многие из этих предположений откровенно неправдоподобны и скорее из области пиара, чем стратегии.

Если Москва решится на нечто большее, чем конкретную и мелкомасштабную атаку, это будет современный массовый блицкриг. При Путине российские вооруженные силы, находившиеся на грани развала в 1990-х, кардинально реформировались и перевооружились. Хотя самые современные западные вооружения и более совершенны, мы не в силах закупить его в достаточных количествах. А Россия не просто закупает технику, а еще и упрочила график тренировок и учений и проверила тактику на местах в Чечне, на Украине и в Сирии.

По правде сказать, Украина тоже восстановила свои вооруженные силы с тех пор, как они практически рассыпались в 2014 году. Пожалуй, это один из ее главных успехов. У нее под ружьем четверть миллиона мужчин и женщин, а также имеется опыт тяжелых боев на передовой в Донбассе.

Но они все равно явно уступают противнику, и на начальном этапе полем битвы будет править Россия. Но, если Киев не попросит пощады — маловероятный исход, — это будет не концом войны, а ее началом.

Всякую захваченную местность, особенно города на востоке Украины вроде Харькова, Днепра и Полтавы, придется умиротворять. Это будет совсем не то, как Россия верховодила в Донбассе, где кипучее меньшинство было готово бороться за автономию, а вероятное большинство — с этим смириться. Предстоит неприятный, хаотический и затяжной мятеж, поскольку местное население сочтет русских захватчиками. Украинцы готовы сражаться и зачастую вооружены и обучены именно для этой цели.

Чтобы удержать эту территорию, Москве придется поддерживать на оккупированной Украине массированное присутствие войск и сил национальной гвардии. Домой хлынет постоянный поток убитых и раненых — при том, что россияне уже и так разочарованы. По последним опросам, лишь 32% готовы проголосовать за Путина. Кроме того, будут болезненные международные санкции. И чего ради, спрашивается?

Еще в 1979 году, когда советское руководство оплошно приняло роковое решение вторгнуться в Афганистан, Генеральный штаб полностью сознавал, что захватить афганские города будет сравнительно легко, но подчинить его население — практически невозможно. Однако министр обороны Дмитрий Устинов, закадычный приятель вождя Леонида Брежнева, отказался сообщить ему плохие новости, легкомысленно заверив своего босса, что через полгода все будет кончено.

Министр обороны России Сергей Шойгу — близкий соратник Путина, но не приятель. По общему мнению, он прохладно отнесся к захвату Крыма в 2014 году. Военные, похоже, рассчитывают, что он — сколь угодно осторожно — внушит боссу свою реалистичную оценку. Даже если Путин и впрямь планирует войну, он вполне может передумать, особенно если его окружение откровенно расскажет ему, чем это чревато.