Al Jazeera беседует с профессором Сереной Парех, чтобы объяснить реакцию Европы на украинских беженцев по сравнению с беженцами из Сирии

События на Украине спровоцировали крупнейший за последние десятилетия миграционный кризис в Европе: за две недели страну покинули более двух миллионов украинцев.

Европейцы тепло приветствуют украинских беженцев на своей территории, что резко контрастирует с их реакцией на приток сирийцев несколько лет назад.

Западные СМИ обвиняются в двойных стандартах и лицемерии при освещении украинского кризиса. В частности, многие критики указывают на "расовую предвзятость" в изображении белых беженцев по сравнению с остальными.

Al Jazeera побеседовала с профессором Сереной Парех, автором книги No Refuge: Ethics and the Global Refugee Crisis.

Серена Парех: Одна из особенностей текущего кризиса — практически весь поток беженцев составляют женщины и дети — так как украинские мужчины в возрасте от 18 до 60 лет должны оставаться в стране — а также выходцы из Йемена, Афганистана и других стран, которые ранее нашли убежище на Украине.

Мы наблюдаем массовое движение в поддержку беженцев как в самой Украине, так и в восточноевропейских странах. Пожалуй, для меня беспрецедентный аспект данного кризиса — мощная и активная помощь, оказываемая беженцам европейскими странами.

Серена Парех: Позвольте мне начать с того, чем ситуация отличается от реакции европейских стран, особенно в Восточной Европе, на кризис с сирийскими беженцами. В этот период (2015-2016 гг.) сирийцы и другие беженцы из Ближнего Востока и Африки прибывали в основном незаконно на лодках через Италию и Грецию.

Поначалу люди проявляли сочувствие, но очень скоро оно переросло в враждебность.

Столь большое количество беженцев — в первый год их насчитывалось более одного миллиона человек — считалось беспрецедентным и невозможным. Однако в нынешней ситуации в течение двух недель европейские страны довольно организованно приняли более двух миллионов человек, что, вероятно, говорит о несправедливости утверждений, что Европа не может справиться с миллионом беженцев за несколько месяцев.

Миграционный кризис 2015 года породил опасения, что приезжающие могут оказаться террористами, так как мы ничего не знали об их происхождении. С более критической точки зрения можно сказать, что это было связано с сильными антимусульманскими настроениями, то есть исламофобией, когда все ближневосточные мужчины ассоциируются с терроризмом.

В тот период премьер-министр Венгрии Виктор Орбан, приветствующий украинских беженцев сегодня, легализовал отказ, поставил колючую проволоку и закрыл границу с Сербией. Многие жители страны выражали крайне враждебное отношение к беженцам.

В конце концов, за несколько лет многие беженцы получили убежище по всей Европе — это около двух миллионов человек.

Сегодня мы наблюдаем абсолютно противоположную ситуацию. Европейские страны, казалось, с самого начала были готовы принять беженцев. Уже спустя день после начала событий на границе с Украиной были созданы пункты приема при содействии правительства Польши. Осуществлялись пожертвования, в то время как американские военные оказывали материально-техническую поддержку.

Разительным отличием является отношение и тональность высказываний по отношению к украинцам как политиков, так и обычных граждан — беженцев принимают даже самые жестко настроенные в отношении мигрантов города.

Серена Парех: Ответ на данный вопрос имеет комплексный характер, но было бы странно проигнорировать вопрос расы и расизма, если мы хотим определить причины разного подхода к беженцам.

Есть очевидные причины, по которым восточные европейцы будут симпатизировать украинцам в большей степени: речь идет о соседних странах с крупными диаспорами. Кроме того, жителям Восточной Европы известно, каково жить в условиях советской агрессии и оккупации.

Также играет роль геополитический фактор.

Украинцы имеют законное право на въезд в страны Европейского Союза и могут находиться там до 90 дней. Таким образом, вопрос, давать ли им разрешение на въезд, не поднимался. В этом заключается ключевое их отличие от сирийцев, афганцев и прочих беженцев. Несмотря на то, что все лица имеют общепризнанное право искать убежище, зачастую оно не признается за теми, кто прибывает из-за пределов Европы.

Раса тоже играет роль. Одна из причин, по которой люди более симпатизируют украинцам, звучит так: "Посмотрите, украинцы такие же, как мы, у них светлые волосы, голубые глаза, они ездят на таких же автомобилях, они образованы".

Многие сирийцы также имеют прекрасное образование и большой профессиональный опыт, но их таковыми не считали.

Мы можем рассматривать это как своего рода расизм, если считаем, что раз ищущие убежища люди принадлежат нашей расе, они больше других заслуживают нашей помощи. Так звучит тезис о расовой принадлежности для отказа людям в правах, помощи и защите.

Политики пошли ещё дальше. Некоторые из них заявили: "Мы знаем, кто такие украинцы, они не склонны к насилию, они не террористы". Имелось в виду, что иракцы, сирийцы и афганцы таковы.

На протяжении истории европейцы совершали всевозможные насильственные действия на своём континенте, и он был свидетелем самых крупных войн. Наибольшее количество внутренних террористических актов, например в Соединенных Штатах, совершают белые люди, а вовсе не лица ближневосточного происхождения. Когда такое преступление совершает белый, это рассматривается как индивидуальный акт, который не представляет всю расу и у нас не возникает стереотипа, что белые по своей природе жестоки и склонны к внутреннему терроризму (domestic terrorism).

Поэтому украинцев не воспринимают как людей, склонных к насилию, в то время как беженцы с Ближнего Востока считаются таковыми, и здесь имеет место взгляд на беженцев через призму расы. Таково расовое мышление, замаскированное под мотив обеспечения безопасности.

Говоря обо всем этом, я не преследую цель раскритиковать Польшу, Венгрию, Румынию и другие страны. Скорее, мне хочется вывести это на поверхность, чтобы, надеюсь, когда случится новый миграционный кризис, мы смогли посмотреть на прибывающих беженцев и сказать: "Да, они не похожи на нас, но тем не менее заслуживают нашей помощи". Будем надеяться, что мы сможем сосредоточиться на общих моментах, а не различиях между нами: это обычные семьи, отчаянно пытающиеся защитить своих детей, это люди, покинувшие свои дома и оставившие все свое имущество.

Серена Парех: Ответ во многом зависит от того, кем люди считают беженцев, понимают ли, почему они бегут из своих стран и чего ищут.

В 2015-2016 годах вам было бы простительно считать беженцев преступниками по своей сути, из-за множества историй, связывающих беженцев с терроризмом.

В 2016 году, когда вышла моя первая книга о беженцах, у меня было множество публичных выступлений. Я всегда начинала речь с упоминания данных о связи терроризма и беженцев в США — нет никаких доказательств того, что среди прибывающих в страну по программе для беженцев, были террористы.

Я помню, как одна женщина в зале спросила: "Если то, что вы говорите, верно, то почему я так боюсь беженцев?" Ее вопрос словно суммирует то, что делают СМИ, формируя негативные стереотипы. Даже если вы не до конца понимаете ситуацию и не вникаете в нюансы, в вас просто появляется ощущение, что беженцы — это люди, которых нужно бояться и избегать, а не открываться им и сочувствовать.

Недавний комментарий репортера CBS звучал примерно так: "Как такое могло произойти в цивилизованной стране?" Это очередной раз подчеркивает характер освещения проблемы в СМИ. Некоторые называли это ориентализмом в сфере медиа. Как философ я называю это "структурным расизмом", когда ожидаемой нормой является то, что насилие происходит "где-то там", но только не в европейских странах.

Люди также отмечают, что в отделах новостей преобладают белые, что говорит о недостатке представительства и широты во взглядах. В результате стереотипы закрепляются и воспроизводятся дальше. Кажется нормальным говорить, что Украина — цивилизованная страна, и, конечно, мы должны относиться к ней с состраданием, упуская из виду, как это отражает наше отношение к другим странам мира, включая стереотипы о небелых беженцах.

Серена Парех Да, именно так. Я не ставлю цель критиковать отношение к украинским беженцам. Я хочу сказать — если мы можем вести себя так сейчас, почему бы нам не поступить подобным образом в другой ситуации?

В центре внимания моей книги — то, что мы можем и должны делать больше, помогая беженцам во всем мире. Подавляющее большинство беженцев находится на глобальном Юге, отчасти из-за преднамеренной политики западных стран, направленной на то, чтобы поиск убежища являлся чрезвычайно сложной, если не смертельной задачей.

Западные страны очень активно мешают беженцам осуществлять общепризнанное право на поиск убежища, используя различные меры сдерживания — от отказа и криминализации операций по спасению людей в море до создания оффшорных центров для беженцев.

Хотя лагеря беженцев предоставляют жилье и еду, они в значительной степени ограничивают право на свободу передвижения и большинство форм базовой автономии — большинству жителей лагерей по закону не разрешается работать, за исключением мест, находящихся под управлением ООН.

С 2005 года половина беженцев предпочитают не ехать в подобные лагеря и вместо этого отправляются в города, минуя любую помощь ООН. Только один из 10 городских беженцев в мире получают какую-либо международную помощь.

В то же время с 24 февраля, если вы украинец, то можете подать заявление на получение временного убежища в ЕС и получить законное разрешение на работу и доступ к социальным услугам, таким как здравоохранение и образование, на срок до трех лет.

Нам следует подумать о реформировании политики в отношении беженцев, поскольку средний срок пребывания человека в статусе беженца составляет 17 лет, а если вы спасаетесь от войны, то 25 лет. Это огромный промежуток времени, в течение которого беженцев просят отложить свою жизнь на потом и ждать, пока что-то не изменится.

Данная ситуация также способствует увеличению числа людей, желающих получить именно убежище, поскольку иначе они не смогут могут получить доступ к минимальным благам, позволяющим сохранить человеческое достоинство.

Другими словами, именно это мы предлагаем украинским беженцам практически сразу, как только они получают возможность пересечь границу. Их приветствуют, принимают, им предоставляют достойное место для пребывания и возможность жить нормальной жизнью дальше, хотя, разумеется, это не умаляет страдания и потери, с которыми им приходится сталкиваться в разлуке с мужчинами семьи.

То, как мы действуем в отношении украинских беженцев, безусловно, может быть примером, как можно действовать и в других ситуациях.