Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Страны Европейского союза так надеялись на свою "мягкую силу", что довели свои армии до полной небоеспособности, говорится в статье "Шпигеля". Предполагалось, что экономическая взаимозависимость защитит Европу от конфликтов с крупными странами.
Вести войну — одна мысль об этом десятилетиями считалась в Европе чем-то предосудительным. Французский военный стратег Пьер Сервен (Pierre Servent) говорит, какие ошибки допустила Европа и, в частности, Германия.
SPIEGEL: Господин Сервен, с момента начала боевых действий по всей Украине европейцы вдруг стали задавать себе вопрос: есть ли в Европе армия, способная воевать с Россией?
Пьер Сервен: В Европе ни одна страна не способна одолеть Россию в случае прямого вооруженного конфикта. Даже нынешнюю слабую путинскую Россию. Только у НАТО в целом есть на это достаточно сил. Проблема в следующем: европейцы подвергли себя в военном отношении — извините за выражение — кастрации, годами надеясь только на НАТО, то есть на американцев. Одно представление о том, что придется воевать, да и вообще все связанное с военным делом в некоторых странах ЕС считалось чем-то предосудительным, в особенности в Германии. Теперь же президент Владимир Путин напомнил нам, что у нас не всегда может быть "мирная опция".
— Но Франция обладает ярко выраженной военной культурой. Тем не менее в одном из недавних отчетов парламента был сделан вывод, что даже ваша страна не смогла бы победить в таком конфликте, как нынешний украинский. В чем проблема?
— Позвольте ответить вам сравнением. В лице своей армии Франция обладает как бы крупнокалиберной винтовкой. Это армия с большим отрывом самая сильная в ЕС, это полностью укомплектованные вооруженные силы. У них есть всё — от джипа до космического спутника, от истребителя до атомной подводной лодки. Проблема лишь в том, что в этой винтовке только один патрон. У нас есть все, но только в малых количествах.
— Один французский генерал недавно подсчитал, что немецкая люфтваффе, попав сегодня на Украину, уже через десять дней лишилась бы всех самолетов.
— Мы, французы, возможно продержались бы дольше, но не намного. Тем не менее для крупного конфликта у нас просто нет резервов. Во время ежегодного парада 14 июля по Елисейским полям в Париже проезжает масса техники. Но все это лишь ширма, прикрывающая дефицит вооружения. В течение 30 лет правительства Франции не шли на социальные реформы и предпочитали экономить на военном бюджете. Поэтому мы не сможем победить в войне нашим обычным вооружением, так как оно сильно изношено.
— Вы говорите, что Франция ради пенсий урезала военные расходы. Значит ли это, что теперь европейцам стоит рискнуть социальным миром, чтобы обеспечить внешнюю безопасность?
— Есть нечто среднее между вооруженным до зубов военным режимом и неспособным к самообороне социальным государством. Ничего нет ужасного в том, чтобы поднять пенсионный возраст, но во Франции вот уже несколько десятилетий нет никого, кто бы на это решился. Одна крылатая ракета стоит сотни тысяч евро. А при реальных боевых действиях вам понадобится много крылатых ракет.
— Не расплачиваемся ли мы сейчас за просчеты таких стратегов, как вы, которые думали, что современная вооруженная борьба — это командировки небольших контингентов в африканский Сахель? Антитеррористические акции, для которых требуется лишь пара тысяч солдат?
— Да, мы ошиблись. Мы, европейцы, думали, что постоянно усиливающаяся взаимосвязь экономических интересов предохраняет нас от войн с другими странами. Теперь же мы потрясены тем, что, несмотря на оживленную торговлю энергоносителями с Россией, на Украине бушуют настоящие бои. Европейцы думали, что едва ли в обозримом будущем им грозит классический межгосударственный конфликт, знакомый нам из истории. Поэтому накапливать вооружения казалось необязательным, тем более что в крайнем случае можно было положиться на атомный щит.
— Не потеряло ли актуальность представление о том, что в современных войнах важнее мягкая сила и программное обеспечение, чем грубая сила и тяжелое вооружение?
— Современную стратегию можно сравнить с игрой на органе. Недостаточно только наживать на клавиши. Нужно включать все регистры, использовать все меха. Сегодняшний "универсальный стратег" должен владеть тремя клавиатурами — информационной, кибернетической, экономической. И все это увязывать с военной мощью.
— Не объясняется ли неготовность Европы к военным конфликтам тем, что наше общество отказывается вообще их вести? Нет ли тут отрицания самой мысли, что придется жертвовать человеческими жизнями?
— Возможно кровавая схватка и смерть солдат — вещи не очень сексуальные, они не вписываются в наш гедонистический образ жизни. Но как минимум во Франции и в Великобритании сохранилось осознание того, что за безопасность и свободу приходится порой расплачиваться человеческими жизнями. Мы, французы, согласны платить кровью. Как бы жестоко это ни звучало. А вот Германия долгое время была к этому не готова. Но после украинского шока это, к счастью, меняется. Сейчас Германия вступила в совершенно новый этап и собирается что-то сделать для своей отсутствующей сейчас обороноспособности и вложить в нее миллиарды евро.