Россия и газовый стандарт

Главным вопросом на конференции ООН по вопросам изменения климата (COP26) в шотландском Глазго в ноябре 2021 года, как и на всех предыдущих конференциях COP, было обсуждение того, каким образом можно профинансировать и осуществить переход к устойчивой безуглеродной экономике. Интересно, что спустя три года после моей последней поездки в Тегеран я встретился в Глазго с одним из моих иранских друзей, который приехал туда с коротким академическим визитом.

Учитывая нашу давно сложившуюся общность взглядов на геоэнергетику, нам хотелось многое обсудить во время нашей чересчур короткой встречи. Мы сконцентрировались в первую очередь на тех невероятных геоэкономических и геополитических событиях, которые произошли с момента нашей прошлой встречи и кульминацией которых стала спецоперация России на Украине, а также жесткие финансовые санкции, введенные Соединенными Штатами и западными странами в ответ на эту операцию.

Соединенные Штаты "вепонизировали" доллар (то есть превратили его в оружие), отрезав Россию от системы долларовых расчетов. Теперь Россия лишилась не только возможности пользоваться доступом к долларовым резервам, но и возможности осуществлять платежи по своим долларовым обязательствам, что в конечном счете может привести к возможному дефолту по внешнему долгу и утрате доступа к глобальным инвестициям.

Мой иранский друг отметил, что в отношении России всего за несколько недель ввели такой же режим финансовых санкций, какой Соединенные Штаты разрабатывали, оттачивали и применяли к Ирану на протяжении нескольких десятилетий. Однако я напомнил ему – говоря о физических санкциях, – что масштабы энергетического производства России таковы, что те санкции, которые были наложены на нефтяной экспорт Ирана, трудно применить к российскому нефтяному экспорту и совершенно невозможно применить к российскому газовому экспорту, не подорвав при этом экономику Европы (при этом мой приятель пошутил, что, вполне возможно, эта проблема не слишком заботит Соединенные Штаты).

Я указал на то, что американская стратегия "энергетического господства", которая вступила в силу 1 июля 2017 года, когда после 16 лет Саудовская Аравия отказалась использовать в качестве эталона показатель BWAVE (средневзвешенная цена Brent), уже начинает приносить плоды.

Согласно результатам проведенного мной анализа, главная стратегическая цель Соединенных Штатов – интегрировать американские эталонные сорта нефти WTI Cushing и North Sea Brent в недавно запущенный эталонный сорт WTI Midland, доставляемый к северному побережью Мексиканского залива, – с учетом запланированной привязки к физическим поставкам North Sea Brent.

Хотя контракт на поставки нефти WTI Midland к северному побережью Мексиканского залива позволяет Соединенным Штатам господствовать в вопросе ценообразования на глобальных нефтяных рынках, он также дает Соединенным Штатам возможность добывать американский сланцевый газ новым способом. Предложенная структура финансирования, предполагающая долгосрочное авансирование, подразумевает "капитальное партнерство" с долевым распределением продукции между операторами скважин и крупными банками, выступающими в качестве владельцев этих скважин. С другой стороны, капитал на развитие можно получать от инвесторов посредством трехсторонних контрактов на авансирование, подобных тем контрактам, которые американская компания Enron использовала до 2001 года, чтобы обманывать инвесторов и кредиторов.

Если я прав в своих выводах, в этом году запланированным итогом станет то, что американский доллар и валюта физических покупателей WTI Midland (первоначально Китая) будут привязаны к американским запасам сланцевой нефти. В этом смысле общая цель этих двух крупнейших потребителей нефти в мире заключается в том, чтобы стабилизировать глобальные цены на эталонные сорта нефти внутри приемлемых рамок.

Можно заметить, что, в сущности, итогом должна стать привязка валют Соединенных Штатов и Китая к "нефтяному стандарту", основанному на американских запасах сланцевой нефти. Хотя в теории Китай мог бы чувствовать себя довольно комфортно в условиях рынка, настроенного на "долларовый нефтяной стандарт", на практике – после того как Соединенные Штаты превратили доллар в оружие против России, – Китай, возможно, захочет пересмотреть свою позицию в отношении долларовых активов.

Мой иранский друг подытожил эти рассуждения, указав на то, что подсказка касательно сути американской стратегии энергетического господства 2017 года заключена в самом названии этой стратегии. Проще говоря, энергетическое господство и долларовое господство – это две стороны одной медали.

Между тем для Китая, Ирана и большинства других стран основная геополитическая цель заключается в обратном: они стремятся освободиться от господства Соединенных Штатов и любой другой страны. То есть они стремятся руководствоваться принципом "не-господства".

Энергетическая стратегия "Переход через газ" направлена на то, чтобы перестроить высокоуглепродные экономики, работающие на угле и нефти, превратив их в низкоуглеродные экономики, используя природный газ в качестве относительно низкоуглеродного "переходного топлива".

Существует множество сортов нефти – тяжелая и легкая, сладкая (с низким содержанием серы) и кислая (с высоким содержанием серы), – и ее обычно измеряют в баррелях или тоннах. Между тем природный газ (метан/ CH4) всегда и всюду одинаков, и его измеряют либо через единицы объема, либо через содержание термической энергии (миллион британских тепловых единиц).

Мы с моим иранским другом сходимся во мнении, что важнейшим геополитическим событием стало решение России обязать "недружественных" покупателей российского природного газа платить за него в рублях. Я отметил, что решение России потребовать платить за газ рублями, в сущности, связало рубль с огромными газовыми запасами России, превратив рубль в "газовый стандарт".

Я также отметил, что невероятно успешным итогом решения сделать потоки российского газа основой денежной системы стало то, что "газовый стандарт" позволил российской валюте быстро отыграть ее падение со 120 рублей за доллар до 80 рублей за доллар – падение, спровоцированное финансовыми санкциями, которые ввели Соединенные Штаты и Евросоюз.

Мой иранский друг напомнил мне, что идея "унитизации" глобальных потоков природного газа была впервые выдвинута в Тегеране в октябре 2008 года. Предложенный тогда проект глобального коллективного договора позволил бы производителям газа (членам Форума стран – экспортеров газа, Gas Exporting Countries Forum, GECF) выделять, гарантировать принятие, регулировать и рассчитываться по предоплаченным газовым кредитам с такими странами-потребителями, как Китай, Япония и государства Евросоюза.

В условиях такого клирингового объединения действовали бы правовые схемы, позволяющие делить общие риски и издержки, а это в свою очередь гарантировало бы, что ни один участник – будь то производитель газа, потребитель газа, инвестор или поставщик услуг на газовом рынке, – не мог бы доминировать над остальными участниками.

Очевидно, ни одно государство – независимо от того, насколько велики его газовые запасы, – не могло бы претендовать на обладание глобальной резервной валютой. Мой иранский друг отметил, что, поскольку на Россию, Иран и Катар приходится две трети глобальных запасов газа, ни одно предложение касательно газовой резервной валюты не стало бы для всех них приемлемым по политическим причинам.

Я согласился с тем, что подобное предложение должно исходить только от такого газового производителя, который занимает нейтральную и рыночно ориентированную позицию. В качестве примера я напомнил моему иранскому другу о предложении касательно нефтяного рынка, прозвучавшем в 2008 году, – так называемой "формуле Ваде" (Wade Formula). Мой друг согласился, что это разумное предложение о разделении избытков, выдвинутое бывшим президентом Сенегала, так и не получило должного внимания за стороны жадных производителей нефти. Слушая выступление министра энергетики Тринидада и Тобаго на недавней онлайн-конференции с участием представителей Форума стран – экспортеров газа, я был поражен там, что именно это островное государство готово предложить новую финансовую архитектуру газового рынка.

В конце нашей встречи мой иранский друг высказал мысль, что вместо того, чтобы устанавливать цены на американскую сланцевую нефть в долларах и привязывать газ к нефти, гораздо более разумным решением было бы устанавливать цены на сырую нефть, доллары, евро и юани в единицах тепловой энергии, получаемой из такого универсального сырья, как природный газ.

Я согласился с тем, что таким образом действительно можно профинансировать "Переход через газ" к устойчивой экономике. Но дорожная карта, показывающая путь к такой экономике через "умные рынки" в сфере энергетических услуг – это совсем другая история.