Почему последние 10 лет жизни Америки были такими уникально глупыми. Часть 2

Процесс одурения правых и левых протекает по-разному, потому что их активистские организации придерживаются разных нарративов с разными сакральными ценностями. Исследование "Скрытые племена" говорит нам, что "убежденные консерваторы" чаще всего придерживаются убеждений, связанных с авторитаризмом. Они разделяют мнение, по которому Америка вечно находится под угрозой со стороны врагов снаружи и подрывников внутри. Они видят жизнь как битву между патриотами и предателями. По словам политолога Карен Стеннер, на чью работу опиралось исследование "Скрытые племена", они психологически отличаются от большей группы "традиционных консерваторов" (19% населения), которые делают упор на порядок, приличие и постепенность, а не на радикальные изменения.

Только в рамках позиции убежденных консерваторов приобретают смысл речи Дональда Трампа, начиная со зловещего обличительного выступления в начале его кампании о мексиканских "насильниках" и заканчивая его предупреждением 6 января 2021 года: "Если вы не будете драться изо всех сил, вы не получите страну".

Традиционное у них наказание за измену — смерть, отсюда и боевой клич 6 января: "Повесить Майка Пенса". Правые угрозы смертью, многие из которых исходят от анонимных аккаунтов, доказывают свою эффективность в запугивании традиционных консерваторов, например, в изгнании чиновников местных избирательных комиссий, которые не смогли "остановить воровство". Волна угроз, направленных несогласным республиканским членам Конгресса, аналогичным образом подтолкнула многих из оставшихся умеренных уйти или замолчать, дав нам партию, еще более оторванную от консервативных традиций, ответственности перед Конституцией и реальности. Теперь у нас есть Республиканская партия, которая описывает насильственное нападение на Капитолий США как "законную политическую акцию", поддерживаемую — или, по крайней мере, не встретившую осуждения со стороны целого ряда правых аналитических центров и медиа-организаций.

Глупость правых наиболее заметна во многих теориях заговора, распространяющихся через правые СМИ, а теперь попадающих и в Конгресс. "Пиццагейт", QAnon, вера в то, что вакцины содержат микрочипы и что Дональд Трамп выиграл переизбрание — трудно представить, чтобы какая-либо из этих идей или систем убеждений достигла бы сегодняшнего уровня без Facebook (социальная сеть Facebook входит в американскую компанию МЕТА, признанную в РФ экстремистской; ее деятельность на территории России запрещена — Прим. ИноСМИ) и Twitter.

Демократы также сильно пострадали от структурной глупости, хотя и по-другому. В Демократической партии борьба между "прогрессистским" крылом и более умеренными фракциями ведется открыто и продолжается и сейчас, и в ней часто побеждают умеренные. Проблема в том, что левые контролируют командные высоты в культуре: университетах, СМИ, Голливуде, художественных музеях, рекламе, большей части Кремниевой долины, а также профсоюзах учителей и педагогических учебных заведениях, которые формируют образование по схеме K-12 (двенадцатилетний цикл образования от детского сада до выпускного класса средней школы, принятый в США — Прим. ИноСМИ). И во многих из этих учреждений инакомыслие подавляется. Когда в начале 2010-х каждому выдали дротик, многие левые учреждения начали поражать ими свой мозг. И, к сожалению, именно эти мозги информируют, учат и развлекают большую часть страны.

Либералы конца 20-го века разделяли убеждение, которое социолог Кристиан Смит назвал нарративом "либерального прогресса", в котором Америка изначально представала ужасно несправедливой и репрессивной, но благодаря борьбе активистов и героев добившейся (и продолжающей делать это) продвижения к реализации благородного обещания своих отцов-основателей. Эта история легко вписывается в либеральный патриотизм, и служила важным оживляющим элементом президентства Барака Обамы.

Это точку зрения разделяют и "традиционные либералы" (согласно исследованию "Скрытые племена" их численность составляет порядка 11% населения), которые имеют сильные гуманитарные ценности, относятся к старшему среднему возрасту и во множестве являются руководителями культурных и интеллектуальных институтов Америки.

Но когда недавно ставшие "вирусными" платформы социальных сетей дали каждому в руки дротик, больше всех применяли это оружие молодые прогрессивные активисты, нацеливавшие непропорционально большое количество своих дротиков как раз на этих пожилых либеральных лидеров. Сбитые с толку и напуганные лидеры редко бросали вызов активистам или их нелиберальному нарративу, согласно которому жизнь в каждом учреждении представляет собой вечную "битву ради битвы" между группами индивидуумов. И чаще всего, успеха в этой битве добивались люди наверху, угнетая людей внизу. Этот новый нарратив внешне является строго эгалитарным. Но он сосредоточен на равенстве результатов, а не равенстве прав или возможностей. Он не занимается правами человека.

Универсальное обвинение против людей, не согласных с этим нарративом, это не слово "предатель". Это ярлыки "расист", "трансфоб", или "Карен" (Карен - уничижительный термин для белой женщины, которую воспринимают как требующую того, что выходит за рамки нормальности - Прим. ИноСМИ) или какая-то алая буква, обозначающая преступника как человека, ненавидящего маргинальную группу или причиняющего ей вред. Наказание, которое кажется этим людям справедливым за такие преступления — это не казнь, это публичный позор и социальная смерть.

Процесс одурения вы можете видеть наиболее отчетливо тогда, когда человек "слева" просто указывает на исследование, которое ставит под сомнение или противоречит излюбленному убеждению прогрессивных активистов. Кто-то в Twitter найдет способ связать инакомыслящего с расизмом, а другие навалятся сверху. Например, в первую неделю протестов после убийства Джорджа Флойда, некоторые из которых сопровождались насилием, прогрессивный политический аналитик Дэвид Шор, в то время работавший в Civis Analytics, разместил в сети Twitter ссылку на исследование, показывающее, что насильственные протесты в 1960-х годах привели к неудачам на выборах демократов в близлежащих округах. Шор явно пытался быть полезным, но в последовавшем возмущении его обвинили в "выступлении против черных" и вскоре уволили с работы. (Правда, Civis Analytics отрицает, что твит Шора привел к его увольнению)

Дело Шора получило известность. Но ведь каждый пользователь Twitter уже видел десятки таких примеров, преподающих жестокий урок: не подвергай сомнению убеждения, политику или действия своей группы. И когда традиционные либералы замолкают, как это сделали многие летом 2020 года, более радикальный курс прогрессивных активистов становится доминирующим. Вот почему так много образовательных, профессиональных институтов и СМИ так быстро так быстро перешли на позиции "воук-культуры" в том и следующем году, начиная с волны споров и отставок в "Нью-Йорк Таймс" и других газетах и ​​заканчивая заявлениями о социальной справедливости, представляемыми группами врачей и медицинских ассоциаций. Например, в одной публикации Американской медицинской ассоциации и Ассоциации американских медицинских колледжей медицинским работникам рекомендовалось называть районы и сообщества "угнетенными" или "систематически обездоленными", а не "уязвимыми" или "бедными". За этим последовало также поспешное преобразование учебных программ в самых дорогих частных школах Нью-Йорка.

К сожалению, мы видим одурение с обеих сторон в войне с COVID-19. Правые были настолько привержены минимизации рисков от пандемии, что превратили болезнь в "инфекцию от которой преимущественно умирают республиканцы". Прогрессивные левые, напротив, настолько привержены максимизации опасности COVID, что часто придерживаются столь же максималистской стратегии в отношении вакцин, масок и социального дистанцирования — даже в том, что касается детей. Такая политика не так смертоносна, как распространение страхов и лжи о вакцинах, но очень часто оказывает разрушительное воздействие на психическое здоровье и образование детей, которым отчаянно необходимо играть друг с другом и ходить в школу. У нас мало четких доказательств того, что закрытие школ и обязательное ношение масок для детей младшего возраста снижают смертность от COVID. В частности, в одной истории, которую я часто рассказываю, прогрессивные родители, выступавшие против закрытия школ, часто подвергались нападкам в социальных сетях и подвергались постоянным обвинениям левых в расизме и превосходстве белой расы. Другие в "синих" городах просто научились молчать.

И все-таки американская политика становится все более нелепой и неэффективной не потому, что американцы становятся менее умными. Это проблема структурная. Благодаря социальным сетям с высокой "вирусностью" инакомыслие наказывается во многих наших учреждениях, а это означает, что плохие идеи становятся частью официальной политики.

В интервью 2018 года Стив Бэннон, бывший советник Дональда Трампа, сказал, что самый эффективный способ борьбы со СМИ — это "залить всю эту информационную зону дерьмом". При этом он явно имел в виду тактику "пожарного шланга лжи", впервые примененную российскими акциями дезинформации, имевшими целью вызвать среди американцев замешательство, дезориентировать и злить их. Но тогда, в 2018 году, существовал верхний предел количества "доступного дерьма", потому что все это должно было быть создано человеком (по контрасту с некоторых низкокачественными атаками, осуществлявшимися ботами).

Однако теперь искусственный интеллект близок к тому, чтобы обеспечить безграничное распространение весьма правдоподобной дезинформации. Программа искусственного интеллекта GPT-3 уже настолько хороша, что вы можете задать ей тему и тон, и она выдаст столько статей и материалов, сколько вам нужно, причем, как правило, с идеальной грамматикой и удивительным уровнем связности. Через год-два, когда программа будет модернизирована до уровня GPT-4, она станет гораздо более эффективной. В статье 2020 года под названием "Запас дезинформации скоро станет бесконечным" Рене ДиРеста, руководитель исследований в Стэнфордской интернет-обсерватории, утверждала, что распространение лжи — будь то текст, изображения или фейковое видео — очень скоро станет невообразимо легким. (Примечательно, что эту статью она написала в соавторстве с программой GPT-3.)

Американские политические группировки будут не единственными, кто будет использовать ИИ и социальные сети для создания агрессивного контента. Наши противники займутся этим тоже. В устрашающей статье 2018 года под названием "Цифровая линия Мажино" та же ДиРеста прямо описала положение дел так. "Мы втянуты в развивающийся, продолжающийся конфликт: мировую информационную войну, в которой государственные деятели, террористы и идеологические экстремисты используют социальную инфраструктуру, лежащую в основе повседневной жизни, чтобы сеять раздор и разрушать общую реальность", — написала она. Раньше Советам приходилось посылать агентов или вербовать американцев, готовых выполнять их приказы. Но социальные сети позволили Российскому агентству интернет-исследований дешево и легко изобретать фальшивые события или искажать реальные, чтобы разжечь гнев как левых, так и правых, и особенно часто на расовой почве. Новые исследования показали, что интенсивная кампания такого рода началась в Твиттере еще в 2013 году, но вскоре распространилась на Facebook, Instagram (социальная сеть Instagram входит в американскую компанию МЕТА, признанную в РФ экстремистской; ее деятельность на территории России запрещена – Прим. ИноСМИ) и YouTube, среди других платформ. Одной из основных целей было поляризовать американскую общественность и посеять недоверие — разделить нас именно в том слабом месте, на которое указал Мэдисон.

Если мы не произведем серьезные изменения в ближайшее время, наши институты, наша политическая система и наше общество могут рухнуть.

Теперь мы знаем, что не только русские нападают на американскую демократию. До протестов 2019 года в Гонконге Китай в основном сосредоточивался на внутренних платформах, таких как WeChat. Но теперь Китай обнаруживает, как много он может сделать с Twitter и Facebook за такие небольшие деньги в своем обостряющемся конфликте с США. Учитывая собственные достижения Китая в области ИИ, мы можем ожидать, что в ближайшие несколько лет он станет более успешным в дальнейшем раздроблении Америки и дальнейшем объединении Китая.

В 20-м веке идентичность Америки как страны, ведущей борьбу за то, чтобы сделать мир безопасным для демократии, была мощной силой, которая помогала сохранять целостность нашей цивилизации и государственного устройства. Но уже в 21-м веке американские технологические компании изменили мир и создали продукты, которые теперь кажутся разрушительными для демократии, препятствующими нашему общему пониманию бытия и уничтожающими современную Башню.

Мы никогда не сможем вернуться к тому, что было в доцифровую эпоху. Нормы, институты и формы политического участия, которые разрабатывались в течение долгой эры массовой коммуникации, не будут работать должным образом сейчас, когда информационные технологии сделали все намного быстрее и разнонаправленнее, и когда так легко обойти профессиональных "стражей у ворот". Американская демократия сейчас действует уже за пределами своей устойчивости. Если мы не произведем серьезные изменения в ближайшее время, то наши институты, наша политическая система и наше общество могут рухнуть во время следующей крупной войны, пандемии, финансового краха или конституционного кризиса.

Какие изменения необходимы? Перестройка демократии для цифровой эпохи находится далеко за пределами моих возможностей, но я могу предложить три категории реформ — три цели, которые должны быть достигнуты, если мы хотим, чтобы демократия оставалась жизнеспособной и в пост-вавилонскую эпоху. Мы должны укрепить демократические институты, чтобы они могли противостоять хроническому гневу и недоверию между людьми, реформировать социальные сети так, чтобы они стали менее разрушительными для общества, и лучше подготовить следующее поколение к демократическому гражданству в новую эпоху.

Политическая поляризация, скорее всего, усилится в обозримом будущем. Таким образом, что бы мы еще ни делали, мы должны в первую очередь реформировать ключевые институты, чтобы они могли продолжать функционировать, даже если уровень гнева, дезинформации и насилия в обществе намного превысит существующий.

Например, законодательная власть была разработана так, чтобы генерировать компромиссы, однако Конгресс, социальные сети и пристрастные кабельные новостные каналы развились таким образом, что любой законодатель, протянувший руку "через ряд кресел", может буквально в течение нескольких часов столкнуться с возмущением со стороны крайнего крыла его партии, что нанесет ущерб его перспективам по сбору средств и повысит риск не быть избранным в следующем избирательном цикле.

Реформы должны уменьшить чрезмерное влияние разгневанных экстремистов и сделать законодателей более открытым к среднему избирателю в их округе. Одним из примеров такой реформы является отмена закрытых партийных праймериз и замена их едиными беспартийными открытыми предварительными выборами, из которых несколько лучших кандидатов выдвигаются на всеобщие выборы, на которых также используется рейтинговое голосование. Вариант этой системы голосования уже был реализован на Аляске, и, похоже, он дал сенатору Лизе Мурковски больше свободы для противодействия бывшему президенту Трампу, чей кандидат представлял бы угрозу для Мурковски на закрытых республиканских праймериз, но не на открытых предварительных выборах.

Второй способ укрепить демократические институты — это уменьшить возможности любой политической партии манипулировать системой в свою пользу, например, путем жеребьевки предпочтительных избирательных округов или при выборе должностных лиц, которые будут контролировать выборы. Все эти действия должны осуществлять на непартийной основе. Исследования процедурной справедливости показывают, что когда люди считают какую-либо процедуру справедливой, они с большей вероятностью согласятся с легитимностью решения, которое идет вразрез с их интересами. Только подумайте об ущербе, уже нанесенном легитимности Верховного суда республиканским руководством Сената, когда оно заблокировало рассмотрение кандидатуры Меррика Гарланда на место члена суда, освободившееся за девять месяцев до выборов 2016 года, а затем, наоборот, поспешно назначило Эми Кони Барретт в 2020 году. Широко обсужденная обществом реформа может положить конец этим политическим играм, сделав судей избираемыми на 18-летний срок в шахматном порядке, так чтобы каждый президент назначал нового члена Верховного суда один раз каждые два года.

Демократия не может выжить, если ее общественные площадки представляют собой пространства, где люди боятся высказываться и где невозможно достичь стабильного консенсуса. Расширение возможностей социальных сетей для крайне левых, крайне правых, внутренних троллей и иностранных агентов создает систему, которая меньше похожа на демократию и больше похожа на правление наиболее агрессивных элементов.

Но в наших силах уменьшить способность социальных сетей разрушать доверие и разжигать структурную глупость. Реформы должны ограничить усиление на социальных платформах агрессивных маргиналов, дав больше права голоса тому, что More in Common называет "истощенным большинством".

Те, кто выступает против регулирования социальных сетей, обычно сосредотачивают внимание на законных опасениях, что установленные правительством ограничения контента на практике перерастут в цензуру. Но главная проблема социальных сетей не в том, что некоторые люди публикуют фейковые или токсичные материалы. Сейчас дело состоит в том, что поддельный и вызывающий возмущение контент теперь может достичь такого уровня охвата и влияния, который был невозможен до 2009 года. Активист с Facebook Фрэнсис Хауген выступает за простые изменения в архитектуре платформ, а не за массовые и в конечном счете тщетные усилия "цензурить" весь контент. Например, она предложила изменить функцию "Поделиться" на Facebook, чтобы после того, как каким-либо контентом поделились дважды, третий человек в цепочке должен был бы потратить время на копирование и вставку контента в свою новую публикацию. Подобные реформы — это не цензура. Они не зависят от точки зрения автора и содержания его поста, и одинаково хорошо работают на всех языках. Они никому не мешают говорить что-либо, они просто замедляют распространение контента, который в среднем представляется менее правдоподобным.

Возможно, самым большим изменением, которое снизит вредность существующих платформ, будет проверка пользователей как предварительное условие для получения алгоритмического усиления, которое предлагают социальные сети.

В банках и других связанных с ними отраслях действуют правила "знай своего клиента", чтобы они не могли вести дела с анонимными клиентами, отмывающими деньги, полученные от преступных предприятий. То же самое должны делать и крупные платформы социальных сетей. Это не означает, что пользователи должны будут публиковать свои сообщения под своими реальными именами. Это просто означает, что прежде чем платформа распространит ваши слова среди миллионов людей, она обязана подтвердить (возможно, через третью сторону или некоммерческую организацию), что вы реальный человек, проживающий в какой-то конкретной стране и достигший возраста, который позволяет вам пользоваться платформой. Одно только это изменение уничтожит большую часть из сотен миллионов ботов и фальшивых учетных записей, которые в настоящее время загрязняют основные мировые платформы. Это также, вероятно, снизит частоту угроз смертью в конкретной стране и угроз изнасилования, расистских оскорблений и троллинга в целом. Последние исследования показывают, что антиобщественное поведение становится более распространенным в Интернете тогда, когда люди чувствуют, что их личность неизвестна и не отслеживается.

В любом случае растущих свидетельств того, что социальные сети наносят ущерб демократии, достаточно, чтобы обеспечить усиление надзора со стороны регулирующего органа, такого как Федеральная комиссия по связи или Федеральная торговая комиссия.

Одним из первых дел в этом списке должно быть принуждение платформ делиться своими данными и алгоритмами деятельности с академическими исследователями.

Члены поколения Z — те, кто родился в 1997 году и позже — не несут никакой вины за тот беспорядок, в котором мы теперь находимся. Но они унаследуют его, и есть предварительные признаки того, что старшее поколение мешает им научиться тому, как справиться с ситуацией.

Детство последних поколений стало более жестко ограниченным: меньше возможностей для свободной, неструктурированной игры, меньше времени без присмотра на улице, больше времени в сетях. Каковы бы ни были другие последствия этих сдвигов, прежде всего, они, видимо, препятствуют развитию способностей, так необходимых молодым людям для эффективного самоконтроля. Свободная игра без присмотра - это естественный способ научить молодых млекопитающих навыкам, которые им понадобятся во взрослом возрасте. Для людей это включает в себя способность сотрудничать, устанавливать правила и обеспечивать их соблюдение, идти на компромисс, разрешать конфликты и принимать поражение. В своей блестящей статье 2015 года экономист Стивен Хорвиц утверждал, что свободная игра готовит детей к "искусству ассоциации", которое, по словам Алексиса де Токвиля, было ключом к жизнеспособности американской демократии. Он также утверждал, что потеря этого искусства представляет собой "серьезную угрозу для либеральных обществ". Поколение, лишенное возможности научиться этим социальным навыкам, предупреждал Хорвиц, будет привычно обращаться к властям для разрешения споров и будет страдать от "заскорузлости социального взаимодействия", которое "создаст мир с большим количеством конфликтов и насилия".

И хотя социальные сети в целом сильно подорвали искусство общения в обществе, самые глубокие и неизгладимые следы они могут оставить у подростков. В начале 2010-х годов среди американских подростков внезапно начался всплеск тревожных состояний, депрессий и членовредительства (то же самое произошло одновременно с канадскими и британскими подростками). Причина неизвестна, но время возникновения этих опасных явлений указывает на то, что в эти отклонения существенный негативный вклад внесли социальные сети — всплеск начался как раз тогда, когда подавляющее большинство американских подростков стали ежедневными пользователями интернета. Сравнительные и экспериментальные исследования подтверждают связь между социальными сетями и депрессией и тревогой, как и свидетельства самих молодых людей, а также собственные исследования Facebook. Об этом сообщает The Wall Street Journal.

Депрессия делает людей менее склонными к взаимодействию с новыми людьми, идеями и опытом Тревога заставляет новые вещи казаться более опасными По мере ухудшения этих условий и откладывания уроков тонкого социального поведения, усвоенных в ходе свободной игры, у многих молодых людей снижается терпимость к разным точкам зрения и способность вырабатывать компромиссы. Например, университетские сообщества, которые еще в 2010 году могли терпеть разных лекторов, в последние годы начали заметно терять эту способность, когда в университетские городки стало прибывать все больше представителей поколения Z. Участились отзывы приглашений сторонних лекторов. Студенты не просто заявляют, что не согласны с приезжими спикерами; некоторые говорят, что эти лекции будут опасными, эмоционально разрушительными, и представлять собой форму насилия. Поскольку в 2020-х годах уровень подростковой депрессии и тревоги продолжает расти, мы должны ожидать, что эти взгляды сохранятся в следующих поколениях, и могут стать еще более агрессивными.

Самое важное изменение, которое мы можем внести, чтобы уменьшить пагубное воздействие социальных сетей на детей, — это отложить вход для них до достижения ими половой зрелости. Конгресс должен обновить Закон о защите конфиденциальности детей, в Интернете, который неразумно устанавливает слишком низкий возраст так называемой "взрослой жизни" в "Паутине" (возраст, с которого компании могут собирать личную информацию на детей без согласия родителей). В 1998 году он был установлен порогом 13 лет, при этом мало что было предусмотрено для эффективного его правоприменения. Этот возраст должен быть повышен как минимум до 16 лет, и компании должны нести ответственность за строгое соблюдение этого закона.

В более общем плане, чтобы подготовить представителей следующего поколения к пост-вавилонской демократии, пожалуй, самое важное, что мы можем сделать, — это позволить им играть. Нужно прекратить лишать детей возможности получения опыта, который позволит им стать добропорядочными гражданами. Это игры в разновозрастных группах детей с минимальным присмотром взрослых. Каждый штат должен последовать примеру Юты, Оклахомы и Техаса и принять вариант Закона о "свободном" воспитании детей, который помогает гарантировать родителям, что они не будут преследоваться за отсутствие заботы, если их 8-9-летние отпрыски будут обнаружены играющими в парке. При наличии таких законов школы, педагоги и органы здравоохранения должны поощрять родителей разрешать своим детям самостоятельно ходить в школу пешком и играть в группах на улице, как это раньше делали многие дети.

История, которую я рассказал, довольно мрачная, и имеется мало оснований для того, чтобы предполагать, что Америка вернется к какому-то подобию нормальной жизни и стабильности в ближайшие пять или десять лет. Какая сторона пойдет на примирение? Какова вероятность того, что Конгресс примет важные реформы, которые укрепят демократические институты или сделают менее токсичными социальные сети?

Тем не менее, когда мы отворачиваемся от нашего неэффективного федерального правительства, отключаемся от социальных сетей и напрямую общаемся с нашими соседями, все кажется гораздо более обнадеживающим.

Согласно исследованиям More in Common, большинство американцев относятся к тому самому "истощенному большинству", которое устало от борьбы и готово выслушать другую сторону и пойти на компромисс. Большинство американцев теперь видят, что социальные сети оказывают негативное влияние на страну, и все больше осознают его разрушительное воздействие на детей.

Когда Токвиль совершил поездку по Соединенным Штатам в 1830-х годах, он был впечатлен американской привычкой создавать добровольные ассоциации для решения местных проблем, а не ждать действий королей или дворян, как это делали европейцы. В последние годы американцы основали сотни групп и организаций, занимающихся укреплением доверия, взаимопонимания и дружбы, несмотря на политические разногласия, в том числе BridgeUSA, Braver Angels (в совете директоров которой я состою) и многие другие, перечисленные на BridgeAlliance.us. Мы не можем ждать, пока Конгресс и IT-гиганты спасут нас. Мы сами должны изменить себя и наше общество.

Каково было бы жить в Вавилоне в дни после его разрушения? Теперь мы знаем. Это было бы время смятения и потерь. Но это также время для того, чтобы размышлять, слушать и строить.