Экономическая война Запада против России ставит под угрозу весь мир

Необычайной особенностью украинского кризиса является то, как он ставит под угрозу решение трех важнейших глобальных проблем: климатических изменений, энергетической безопасности и бедности. Побуждаемый тотальной экономической и финансовой войной против России, как ее назвал французский министр иностранных дел, Запад прибегает к таким мерам, которые ставят под угрозу эти три цели. Они отходят на второй и даже на третий план, уступая место всевластной необходимости нанести ущерб российской экономике. Российская спецоперация на Украине спровоцировала мировой продовольственный кризис, поскольку она привела к срыву поставок пищевых продуктов и удобрений через Черное море. Но тотальная экономическая война против России несомненно углубит эти многочисленные кризисы, и временные перебои превратятся практически в постоянные препятствия.

Энергетическая безопасность и климатические изменения ставят целый ряд сложных проблем, которые очень сильно отличаются от традиционной геополитики, хотя эта самая традиционная политика исключительно важна для них. Главное здесь — это обширная взаимозависимость. Для выработки энергии надо много пресной воды, которой зачастую не хватает. Из-за климатических изменений некоторые районы становятся более уязвимыми для засух и суровых бурь, в силу чего продовольственное снабжение оказывается под угрозой. Кроме того, цены на нефть и газ тесно связаны с ценами на продукты питания. История показывает, что кризис в одной сфере ведет к кризису в другой.

В США среди политиков нет единого мнения о том, как решать все эти колоссальные проблемы. Правые все больше и больше убеждаются в том, что наука о климате — это надувательство. Левые, в отличие от них, пришли к заключению, что нефтяные компании — это зло. Давайте для начала скажем "чума на оба ваших дома", а потом сформулируем следующее: опасность климатических изменений вполне реальна и требует пристального внимания. Но при попытках декарбонизации экономики мы должны также уделять пристальное внимание энергетической безопасности, которая важна для национальной безопасности и для благополучия миллиардов живущих на нашей планете людей. Разумная и здравая политика должна быть нацелена на решение обеих проблем; но тотальная экономическая война против России грозит срывом всех этих усилий.

В центре этой угрозы для энергобезопасности и климата находится продолжающееся противостояние из-за импорта российской нефти и газа в Европу. Воинствующие силы в Европе и Америке, такие как Международная рабочая группа по санкциям против России при Стэнфордском университете, хотят добиться "полного запрета и эмбарго на российскую сырую нефть, нефтепродукты, газ и уголь, запретить импортно-экспортные потоки между Россией и демократическим миром и при этом свести к минимуму возможности их обхода посредством вторичных санкций". Германия сейчас готова поддержать эмбарго на импорт российской нефти, если с этим согласятся члены ЕС. В ее новом докладе по энергетике говорится: "Ликвидация зависимости от российского импорта нефти к концу лета вполне реальна". Канцлер Германии Олаф Шольц более осторожен в своем стремлении ускоренными темпами сократить импорт из России. Но похоже, что с общими целями он согласен.

Пока неясно, в какой мере Запад реализует объявленные планы. Соединенные Штаты как будто полностью поддержали жесткие меры на начальном этапе эмбарго, но министр финансов Джанет Йеллен (Janet Yellen) 21 апреля отметила: "Мы должны проявлять осторожность, думая о полном запрете Европы, скажем, на импорт нефти". Такой запрет приведет к росту нефтяных цен во всем мире, и "как это ни странно, он окажет очень слабое негативное воздействие на Россию, ибо хотя она будет экспортировать меньше, ее доходы от экспорта нефти благодаря росту цен вырастут".

Своими замечаниями министр Йеллен в краткой форме выразила то, что стало основополагающей целью западной политики, а именно: уменьшить доходы России, "не нанося ущерба всему миру посредством провоцирования роста цен на энергоресурсы". Но достичь этой цели вряд ли будет возможно. Практически каждая инициатива, предпринятая администрацией в рамках нефтяной дипломатии, закончилась провалом. Да, добыча нефти в России оценочно сократилась с 11,1 миллиона баррелей в день в феврале до 9,76 миллиона баррелей в день в апреле. По прогнозам Международного энергетического агентства, она сократится на четверть. Но ждать увеличения поставок в общемировом масштабе не приходится. Подходы США к Венесуэле, Саудовской Аравии, Катару, ОАЭ и Ирану разнятся в зависимости от обстоятельств, но результат практически один и тот же: неудача и расстройство планов. Заключить сделку с Венесуэлой не удалось. Наследный принц Мухаммед ибн Салман не отвечает на телефонные звонки президента Джо Байдена, предпочитая координировать с Россией работу в рамках ОПЕК+. Катар напомнил восторженным американским переговорщикам, преисполненным желания направлять СПГ в Европу, что у него долгосрочные контракты с азиатскими странами, и что нарушать их он не собирается. Была надежда на восстановление ядерной сделки с Ираном, благодаря которой на мировой рынок можно было бы поставить дополнительно от одного до полутора миллионов баррелей. Но здесь возникло непреодолимое противоречие между тем, о чем необходимо договориться с иранцами, и тем, что будет приемлемо внутри США.

Сразу после начала российской спецоперации цены на нефть подскочили на 35%, но 29 апреля они всего на 14% превышали тот уровень, который был 23 февраля. Пока этого зверя удается умиротворять благодаря двум факторам: внезапному локдауну для 400 миллионов человек в Китае из-за вируса и обещаниям поставлять по миллиону баррелей в день из американского стратегического нефтяного резерва. Но шансы на возникновение нефтяного шока явно увеличиваются по мере того, как США и Запад начинают добиваться своей основной цели — сократить российские доходы. По сути дела, правая рука ломает то, что сделала и делает левая. И в нынешних обстоятельствах правая рука явно одерживает верх.

Поставки 180 миллионов баррелей нефти из стратегического резерва США безусловно помогут пережить 2022 год. А что будет в 2023 году, когда этот резерв будет опустошен наполовину? Ведь именно угроза перебоев с поставками из Персидского залива и стала в первую очередь причиной создания стратегического резерва нефти в США. Теперь эта угроза усиливается, поскольку перспективы заключения сделки с Ираном очень быстро угасают. Неспособность восстановить Совместный всеобъемлющий план действий неизбежно вызывает у США необходимость вернутся к силовым действиям. Но их побочным эффектом станет усиливающаяся угроза контрмер в нефтяном секторе. Да, поставки нефти из стратегического резерва в ближайшей перспективе укрепят энергетическую безопасность, но когда этот резерв истощится, энергобезопасность вновь будет ослаблена.

Обозреватели дают разные оценки по ценам на нефть в результате запрета на энергетический экспорт из России, к которому призывают стэнфордские эксперты. Один филантроп, возглавляющий крупнейшую в США компанию по добыче сланцевой нефти, вскоре после начала боевых действий на Украине рассказал Financial Times, что, если российский экспорт окажется под запретом, нефть будет стоить 200 долларов за баррель. Он был полностью за такой запрет: безусловно, исходя из моральных принципов. Но в указанных обстоятельствах котировки его акций взлетели бы как ракета компании SpaceX. Есть и другие прогнозы на случай изгнания России с нефтяного рынка, и их авторы предсказывают цену свыше 300 долларов за баррель. Никто не может сказать наверняка, насколько значительны будут колебания рыночной конъюнктуры, но рынки сырьевых товаров способны совершать крутые взлеты в случае сокращения поставок на пять процентов. Когда арабские страны в 1973 и 1974 годах уменьшили нефтяной экспорт на пять процентов, цены в итоге выросли почти в четыре раза.

Учитывают ли сторонники суровых санкций в своих высоконравственных расчетах интересы глобального юга? Непохоже. Рассмотрим в качестве примера позицию Индии. Соединенные Штаты насупились, когда Индия согласилась на расчеты в рублях за российскую нефть, которая была ей обещана с 20-процентной скидкой. Но пока индийский импорт российских энергоресурсов составляет всего 1-2 процента от общего объема. Нефтяные цены очень важны для Индии. Как отмечает на страницах индийского издания Business Standard Михир Шарма (Mihir Sharma), "если нефть на протяжении нескольких месяцев будет стоить более 70 долларов за баррель, произойдет обвал рупии, у правительства закончатся расходные деньги, инфляция пробьет крышу, и стране придется задуматься о кризисе платежного баланса". Стремясь выдавить российский экспорт с рынков, Соединенные Штаты со своей политикой всячески содействуют возникновению нефтяного дефицита и скачкам цен. А для страны с населением 1,4 миллиарда человек эта проблема будет посерьезнее, чем необходимость "встать на правильную сторону истории", к чему индийских руководителей призывает пресс-секретарь Белого дома Джен Псаки.

У Соединенных Штатов есть рычаги давления на Индию, и они в некоторых вопросах могут подчинить ее своей воле. Но легко можно понять то недовольство, которое закипает под поверхностью. В предстоящие несколько лет почти при любых обстоятельствах Европа будет импортировать из России больше энергоресурсов, чем Индия. Почему же тогда именно Индии приходится жить под угрозой американских санкций? США на протяжении десятилетий давят на нее, призывая ее отказаться от своих тесных экономических связей с Ираном, который поставляет туда самый дешевый природный газ, необходимый для ее быстро растущего потребления. Шарма отмечает: "США почти все прошлое десятилетие пытались убедить Индию не покупать иранскую нефть. Но как только внимание переключилось на Россию, они тут же начали предпринимать усилия, чтобы вернуть эту нефть на мировой рынок". В трубопроводной политике ключевая цель США последние 30 лет заключается в следующем: во-первых, препятствовать всему, что выгодно Ирану; а во-вторых, препятствовать всему, что выгодно России. Единственное, что не меняется в американской политике — это готовность пожертвовать энергетическими интересами Индии ради американских геополитических целей, хотя Россия сейчас уже обогнала Иран как страна, подвергшаяся наибольшему количеству санкций.

По любым меркам ясно одно. Чем больше Запад в своей политике приближается к запрету на экспорт российской нефти, на чем настаивают ястребы, тем губительнее будет такое решение для большинства развивающихся стран.

То, как геополитика берет верх над энергетической безопасностью и климатической повесткой, особенно наглядно проявилось в споре по поводу немецкого импорта газа из России. Германия встала перед выбором. <…> Драма, начавшаяся с того, согласится ли Европа на условия российского президента Владимира Путина, потребовавшего оплату в рублях, вышла на новый этап, когда Россия 27 апреля прекратила подачу газа в Польшу и Болгарию. Такая игра нервов наверняка будет продолжаться. Даже если будет достигнуто временное решение проблемы, катастрофическая для России и ЕС коллизия наверняка останется реальной возможностью. В дискуссиях редко упоминают то обстоятельство, что российский газ наиболее выгоден для ЕС с точки зрения климатической повестки и энергетической безопасности. Любые альтернативы намного дороже, а если сокращение потребления будет осуществлено внезапно, это создаст смертельную угрозу немецкой промышленности.

Россия остановила экспорт газа в Польшу и Болгарию, потому что эти страны отказались выполнять изложенные Путиным в апреле требования по оплате. Технические детали сложны, но суть проблемы довольно проста. Намерена ли Европа платить за получаемый из России газ так, что эти деньги окажутся в руках у Москвы? Когда Запад заморозил счета российского Центробанка (по сути дела, это деньги, выплаченные России за экспорт энергоресурсов в прошлом десятилетии), у России не осталось никаких перспектив для схем условного депонирования. Таким образом, все нынешние и будущие выплаты за экспорт энергоресурсов подлежат конфискации. Некоторые компании открыли требуемые счета, однако Еврокомиссия объявила 28 апреля, что "исполнение указа [Путина] является нарушением санкций".

Евросоюз пошел на этот шаг не в целях обеспечения энергетической безопасности. Он пожертвовал этой самой энергетической безопасностью ради того, чтобы причинить вред российской экономике и российской армии. Это не тот случай, когда производитель отказывается продавать. Это тот случай, когда потребитель не хочет платить. Довольно странная перемена во взглядах на зависимость Германии и Европы от российского газа. В прошлом страх всегда заключался в том, что экспортер прекратит экспортировать, а не в том, что импортер откажется импортировать. Трудно поверить, что Германия встала на путь, наносящий "огромный ущерб" ее промышленности и чреватый мучительными последствиями для остального мира (чем заменить удобрения, которые немецкие фирмы делают из природного газа?). Но правительство Германии испытывает серьезное давление, и его к этому просто принуждают.

Назревают и более масштабные последствия для климатической повестки и энергетической безопасности США. В прошлом Россия экспортировала в ЕС 155 миллиардов кубометров газа в год, и Германия была для нее главным покупателем. Соединенные Штаты пообещали в этом году увеличить поставки на 15 миллиардов кубометров, однако непонятно, откуда возьмется этот газ, и с какой отметки начинать считать этот объем. Аналитики Goldman Sachs предупреждают, что до 2025 года у США будет мало возможностей увеличить экспорт СПГ. В более долгосрочной перспективе ЕС пообещал обеспечить "как минимум до 2030 года дополнительный спрос примерно на 50 миллиардов кубометров американского СПГ". Такое обязательство потребует огромных инвестиций в новые плавучие и береговые терминалы, а внутренний газовый рынок США окажется привязанным к Европе в ущерб американским потребителям. Это очень важно, ведь скрытые затраты совершенно исчезли из вида в ходе дебатов о санкциях. Между тем сегодняшние цены на газ в Европе (30 долларов за 1 000 кубических футов) в четыре раза выше средних цен в США (там они составляют 7,5 доллара за 1 000 кубических футов). Однако обещание европейцев обеспечить дополнительный спрос на 50 миллиардов кубометров только до 2030 года вызывает сомнения в экономической целесообразности таких колоссальных инвестиций, которые требуют долгосрочных контрактов как минимум на 20 лет, поскольку иначе эти проекты становятся нерентабельными.

Прискорбная зависимость Германии от российского газа (в 2021 году за счет импорта из России она обеспечила 55% своих потребностей) отчасти объясняется преждевременным закрытием немецких атомных электростанций. Это решение было нецелесообразным и с климатической точки зрения. Но в основном такая зависимость обусловлена географической близостью и потребностью в базовой мощности. Газ лучше угля и атомной энергии решает проблемы перебоев с поставками, которые возникают при использовании ветровой и солнечной энергии. Но чем меньше закупается газа, тем больше сжигается угля, особенно если энергетический переход вызван перебоями со снабжением того рода, которые нас сейчас ожидают. Поскольку газовая инфраструктура России дает много утечек, замена российского газа американским СПГ хороша с точки зрения сокращения выбросов. Но решать первую проблему с одновременным уменьшением зависимости от России со временем будет легче и дешевле, чем строить новую инфраструктуру СПГ в Европе. Именно об этом думали лидеры ЕС в 2018 году, когда администрация Трампа уговаривала их покупать больше американского газа. Очевидно, что сейчас они все согласны.

В планетарном масштабе идея о том, что туманная Германия должна покрыться солнечными панелями, а экваториальные регионы должны жечь уголь, не поддается логике. Но план США и Еврокомиссии приведет именно к такому результату. Если Европа начнет играть по-крупному на рынке СПГ, она своими ценовыми предложениями вытеснит с него развивающиеся страны. Тогда для них логичной альтернативой станет увеличение потребления угля, что Европа делает в настоящее время. Заметьте также, что для создания солнечной энергетики не по разорительным ценам Германии придется сделать ставку на поставщиков из Китая, где изготавливается более 60% всех солнечных панелей в мире.

В реальном мире невозможно добиться энергетической безопасности и достичь климатических целей, если в решении этих проблем не будут участвовать режимы, которые в определенных отношениях считаются деспотическими или одиозными. Это неприятная действительность, но от нее никуда не денешься. В прошлом десятилетии все внимание органов национальной безопасности США было приковано главным образом к Ирану, России и Китаю. Каждое из этих государств по очереди становилось на какое-то время самой большой угрозой и вызывало мощную панику в нравственном плане. Что касается Ирана, то его мнимое ядерное оружие представляло угрозу для Израиля, Саудовской Аравии и США. Что касается Китая, то у него в Синьцзян-Уйгурском автономном районе имелись трудовые лагеря, где применялась рабская рабочая сила. А что касается России, то она проводила агрессию против Украины. Между делом, нравственное отвращение вызвала Саудовская Аравия после убийства Джамаля Хашогги (ее действия в Йемене привлекли гораздо меньше внимания). Каждый из этих эпизодов порождал потребность в отлучении и изоляции виновных. Это был геополитический остракизм посредством санкций. Но оказалось, что подвергнуть остракизму всех невозможно, потому что так можно причинить вред самому себе. Поэтому то высоконравственное негодование, которое в прошлом десятилетии было на первом плане, сейчас приходится перемещать на второй. По сути дела, жесткая линия против врага номер один на практике означает смягчение позиций по отношению к врагу номер два, три и четыре. Вот какую изощренную паутину мы плетем в попытке перестроить мировую экономику посредством всесторонних экономических санкций.

В ходе тотальной экономической войны против России происходит масштабная переориентация мировой торговли с целью покарать Москву. Становится все более очевидно, что такая война таит в себе немало угроз для всего мира. Экономическая война вряд ли повлияет на исход боевых действий на Украине, однако она может дать такие результаты, которые негативно отразятся на энергетической безопасности и климатической повестке. Больше всего от нее пострадают самые бедные страны мира. В попытке ослабить российскую экономику Запад, по сути дела, облагает весь мир стагфляционным налогом. Но в отличие от обычных налогов, Запад не получает никаких денег от обремененных таким налогом субъектов. Это не прогрессивный, а регрессивный налог. Чем успешнее Запад со своей политикой ограничивает поставки из России, тем больше будет этот налог.

Сторонники жестких антироссийских санкций выстраивают свои предложения по образцу американских санкций против Ирана. Но те санкции применялись в 2010-х годах на фоне продолжительной слабости нефтяных рынков. Такая ситуация жестко ограничивала инвестиции, что внесло свою лепту в сегодняшний дефицит. Применять те же самые методы против одной из трех ведущих нефтедобывающих держав в мире, причем в условиях острого дефицита предложения на энергетических рынках — это опасный гамбит. То, что не сработало во время кризиса, вряд ли сработает во время подъема.

Перебои с поставками продовольствия напрямую приписывают российской спецоперации на Украине, возлагая всю ответственность на Путина. Но введенная Западом в качестве ответной меры блокада обещает усугубить последствия и усилить опасности, возникшие в результате повысившихся и ставших недоступными цен на продовольствие и энергию. Результатом может стать серьезная безработица из-за дальнейших перебоев в снабжении. Чем дольше продлится это противостояние, тем серьезнее будут последствия. Но перспективы мирного урегулирования на Украине, которое приведет к снятию санкций, в данный момент кажутся весьма слабыми. Администрации Байдена эти последствия не нравятся, и она хочет держаться от них подальше. Но сделать это она сможет только в том случае, если пересмотрит свою тотальную экономическую войну против России. А признаков такого стремления у нее не прослеживается.