Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Изначальный замысел экономических ограничений Запада был в том, что Москве станет слишком накладно продолжать военную операцию на Украине. Однако, как отмечает автор The National Interest, антироссийские санкции дали прямо противоположный эффект.
Альваро Варгас Льоса (Alvaro Vargas Llosa)
Складывается ощущение, что экономические меры в ответ на немотивированный конфликт, который развязала Россия, больше вредят остальному миру.
На полях сражений Россия по-прежнему расплачивается за свою жестокость, однако на экономическом фронте дела обстоят совсем иначе.
Вопреки многочисленным уверениям президента Байдена и других лидеров Запада, что "жесточайшие санкции в истории" ослабят экономику России и истощат ее военную машину, этого не произошло. Текущий баланс России, показатель обмена товаров и услуг, во втором квартале этого года лишь укрепился, а торговый профицит и вовсе вырос до рекордной отметки в 70,1 миллиардов долларов. Рубль тоже продемонстрировал поразительную стойкость: он не только стал в этом году самой прочной валютой мира, но и вырос до высшего уровня по отношению к евро с 2015 года и значительно укрепился по отношению к доллару.
Отчего же ломится путинская казна? Ответ прост: высокими ценами на сырье и тем, что Россия продолжает экспортировать нефть, газ, зерно и даже золото в незападные страны.
А вот у стран, введших антироссийские санкции, дела далеко не столь радужны. Европа силится удовлетворить свои потребности в энергии, инфляция усугубляется, а застрельщики "зеленого" движения идут на попятный. Так, Германии, чей министр экономики и борьбы с переменой климата представляет как раз партию "Зеленых" пришлось запустить заново целых семнадцать угольных электростанций. А президент Байден недавно молил лидеров Саудовской Аравии, которых сам же сторонился, качать побольше нефти: инфляция достигла сорокалетнего максимума, и таким образом он надеялся сбить цены на бензин и ослабить общий рост цен.
Короче говоря, складывается ощущение, что экономические меры в ответ на конфликт, который развязала Россия, больше вредят остальному миру.
Карая диктаторов, западным лидерам пора учитывать два фактора: нравственное обоснование и вероятные социальные и экономические последствия.
В данном случае между ними возникло явное противоречие. Моральный аргумент взывает к максимальной изоляции российской экономики. Но, учитывая существующий разлад между спросом и предложением, лишь обострившийся на фоне выхода из пандемии, и рост инфляции, социально-экономический калькулятор требует санкций совсем иных — чтобы по возможности не обострять насущных проблем (если такое в принципе возможно).
Но вышло все совсем иначе. Санкции и боевые действия нарушили поставки энергии и зерна и создали новые экономические возможности, которыми Россия не преминула воспользоваться. По данным Центра энергетики и чистого воздуха со штаб-квартирой в Хельсинки, только за первые три месяца конфликта Москва заработала на продаже нефти, газа и угля 100 миллиардов долларов.
В расчете насытить рынок и сбить цены на бензин администрация Байдена открыла Стратегический нефтяной резерв, однако аварийный запас Америки упал до самого низкого уровня с середины 1980-х годов. А экспорт российской нефти, напротив, уже к маю восстановился до прежнего уровня.
Тем временем Европа, которая в прошлом году завозила из России целых 40% своего газа, оказалась под двойным ударом — на нее разом обрушились дефицит из-за сокращения российского импорта и инфляция из-за удорожания энергоносителей. Зима грозит долгая и холодная: спрос на энергию резко вырастет, а Европа соответствии с июньским постановлением Европейского союза собирается прекратить морской завоз российской нефти. При этом ситуация может усугубиться еще сильнее, если Москва решит перекрыть экспорт в Европу по газопроводам, — указы ЕС его пока не запрещают.
Общая картина наглядно отразилась в цифрах. В феврале, когда Россия начала свою спецоперацию, глобальный индекс цен на сырьевые товары Федерального резерва составлял 203 пункта. К концу июня он вырос до отметки 227 — на целых 12% больше. Вместо того, чтобы уморить российскую военную машину голодом, рост цен на сырье лишь укрепил ее финансовую систему.
Замысел заключался в том, что Запад поможет Украине одержать победу — или, как минимум, гарантирует, что продолжать свою операцию России станет слишком накладно. Хотя в военном отношении итог пока не ясен, в экономическом смысле Россия нисколько не пострадала.
Альваро Варгас Льоса — старший научный сотрудник Центра глобального процветания при Независимом институте