Украинская проблема Германии

Вольфганг Ишингер (Wolfgang Ischinger)

В конце июля 2022 года выяснилось, что план Германии по оказанию помощи восточноевропейским союзникам в вопросе вооружения Украины практически застопорился. По схеме Польша, Словакия и Чехия должны были поставлять Киеву вооружение, оставшееся у них с советских времен; а Берлин, в свою очередь, — пополнять их запасы техникой западного производства. Но несмотря на месяцы переговоров, поставок немецкого вооружения так и не произошло.

Это стало первым свидетельством трудностей Берлина с выполнением обещаний по украинскому вопросу. В начале весны Германия обязалась предоставить Киеву тяжелое вооружение, но в итоге последний получил лишь несколько единиц в конце июля. Схема "обещание — затягивание" стала регулярно всплывать в разговорах о немецком правительстве в Вашингтоне и Брюсселе. Особую озабоченность вызывает проблема промедления, ведь Берлин и без того теряет доверие европейских союзников из-за тесных отношений с Москвой в области энергетики и отказа приостановить сертификацию газопровода "Северный поток—2" за несколько дней до начала российской спецоперации. Вместо обеспечения прочной основы для действий ЕС канцлер Олаф Шольц, похоже, был занят попытками угнаться за более решительными коллегами.

Так быть не должно. Берлин больше других заинтересован в оказании решительной поддержки Киеву и скорейшем прекращении конфликта на максимально выгодных для последнего условиях. Более того, покуда в ЕС царит неопределенность, Германия имеет все шансы взять бразды правления в свои руки не только в отношении Украины, но и в контексте более глобальных проблем безопасности. Помимо крупной экономики и твердой приверженности НАТО, Брюсселю и США, Германия сейчас возглавляет G7, и это может помочь ей устранить растущий разрыв с глобальным Югом и восстановить доверие к порядку, возглавляемому Западом. Чтобы не упустить свой шанс, Берлину нужно побороть нежелание применять военную силу и перестать сопротивляться переменам. Без этого немцы рискуют потерять позиции в Европе и ослабить западный альянс в условиях беспрецедентных глобальных вызовов.

На начальном этапе российской спецоперации на Украине реакция Германии была особенно выраженной. Всего через несколько дней после ее начала Шольц удивил даже собственную партию заявлением о том, что ситуация в Европе знаменует собой Zeitenwende, то есть переломный момент, конец эпохи. В его понимании конфликт развязал не абы кто, а великая ядерная держава, поставившая перед собой цель уничтожить Украину как независимое государство. Он объявил о важных изменениях в политике и беспрецедентных мерах, включая поставки оружия Киеву и увеличение расходов на оборону в размере 100 миллиардов евро.

Однако осуществить эту смелую задумку оказалось не так просто. С одной стороны, трехсторонняя коалиция Шольца полагается на поддержку Зеленых и Свободной демократической партии, а также его собственных Социал-демократов, которые традиционно проводили восточную политику для сближения с союзными СССР странами Восточной Европы. Шольц не только призвал в одночасье изменить курс в отношении России с партнерства на конфронтацию, но и взял на себя новые оборонные обязательства, которые повышают вероятность стрельбы немецких танков по российским солдатам. Катастрофический сценарий вступления двух стран в прямой конфликт вызвал серьезное внутреннее сопротивление программе Zeitenwende: одни сочли ее перегруженной потенциальными изменениями, другие — излишне воинственной.

За опасениями Германии по поводу активизации действий на Украине стоит ряд проблем в сфере безопасности. Наиболее очевиден риск военной эскалации со стороны России, включая применение ядерного и химического оружия. Слова о недопущении вмешательства НАТО повторяют как мантру в Берлине и ряде других западных стран, поддерживающих Киев. Понятно, что Шольц меньше всего заинтересован в том, чтобы его запомнили, как канцлера, который втянул государство в прямую военную конфронтацию с Россией после холодной войны. Но даже если НАТО не сыграет непосредственной роли в конфликте, риски для Германии все равно останутся, так как все поставляющие оружие Киеву страны могут стать очевидными целями потенциальной российской агрессии.

В этой связи два вопроса остаются без ответа. Во-первых, провела ли Москва красную линию в контексте поставок западного — в частности, немецкого — оружия на Украину? Допустимы ли для нее, скажем, поставки артиллерии и боеприпасов, но не боевых самолетов и танков западного производства? Если такая линия существует, то Германия с западными союзниками должны быть готовы к последствиям. Россия может попытаться нанести ответный удар против одной или нескольких стран Балтии или атаковать западные конвои с оружием для Украины еще на территории НАТО. А если Украине удастся выбить российские войска из Донбасса, что будет равносильно унизительному их поражению, не попытаются ли они затем расширить военные действия и нанести новый, отчаянный и еще более жестокий удар. Почему Германия кажется восприимчивее других к подобным страхам и опасениям? Потому что в результате российской СВО она сильнее всех в Европе пострадала политически. На протяжении десятилетий внешняя политика Берлина строилась на принципах вроде militarische Zurückhaltung (нежелание применять военную силу) при поддержке многочисленных пацифистских движений, которые возникли в немецком обществе после Второй мировой войны. А программа нынешнего канцлера грозит превратить страну в краеугольный камень европейской безопасности.

Второй вопрос касается состояния вооруженных сил. Когда начался конфликт, Германия испытывала дефицит военной техники, которую можно было бы поставить Украине. В результате Берлину не удалось быстро прийти ей на помощь, а перед правительством возникла дилемма: сохранить заведомо слабую оборонительную позицию или признать, что за собственную безопасность Германии теперь отвечают украинские силы? Сторонники второго варианта призывают поставить Киеву как можно больше тяжелого вооружения. На фоне противоречий немецкое правительство часто проявляет нерешительность и медлит с оказанием военной помощи.

Между тем, зависимость Германии от импорта российского газа не перестает вызывать разногласия между Берлином и его европейскими союзниками. Теперь ясно, что Кремль будет использовать эту зависимость против Германии и других стран всякий раз, когда сочтет необходимым. Поэтому немецкое правительство должно сделать отказ от российского газа первоочередной задачей. Чем меньше газа Берлин купит у России и чем скорее закончится СВО, тем менее уязвимой будет страна перед обвинениями в финансировании "Газпрома", а вместе с ним и всей военной машины Кремля. Но Германия сталкивается еще и с проблемой стремительного роста цен на газ и угрозой его нехватки зимой. Даже "зеленые" принимают участие в политических дебатах о том, следует ли продлить срок службы трех оставшихся в Германии атомных электростанций и как это осуществить. Это — еще один пример отказа от многих ключевых принципов немецкой внешней и экономической политики.

Правительство Шольца, похоже, надеется, что партнеры и союзники осознают масштабы происходящих в стране политических изменений и предоставят Берлину необходимую свободу действий для решения всех сложных вопросов. Но дальнейшие задержки Германии в отношении Киева могут привести к подрыву ее позиций в Европе и собственных национальных интересов.

Доводы в пользу активизации действий Германии на Украине напрашиваются сами собой. Во-первых, Германия должна четко заявить о своей заинтересованности в скорейшем завершении конфликта. Как показали недавние примеры, включая Балканы, Ирак и Сирию, чем дольше длится локальный или региональный конфликт, тем сильнее будут вызванные им раскол и ненависть, создающие препятствия на пути к примирению. Для Германии с европейскими союзниками результатом затяжного конфликта на Украине может стать многолетняя нестабильность на границах ЕС.

Германия выиграет от скорейшего прекращения огня только в том случае, если соответствующее решение будет принято не по российской указке. Поэтому ей предстоит сделать все возможное для поддержки усилий Украины по возвращению территорий на юге и востоке страны. Наряду с другими европейскими союзниками Берлин должен быть готов предоставить Киеву еще больше тяжелого вооружения и создать необходимые условия либо для прекращения огня, либо для мирных переговоров. Последние начнутся только в том случае, если стороны придут к выводу, что их военные возможности исчерпаны. Сегодня, спустя пять месяцев после начала боевых действий, не похоже, что хотя бы одна из них готова пойти на подобные заявления: Россия не совсем проигрывает, Украина не совсем выигрывает. Поэтому Германии следует попытаться изменить соотношение сил и любыми способами помочь Украине добиться победы. Причем сейчас, а не в среднесрочной перспективе, ведь позволить себе ждать Киев не может.

До сих пор попытки Шольца изменить подход Германии встречали серьезное сопротивление со стороны левого крыла его собственной Социал-демократической партии. Бóльшую часть весны и лета канцлер сталкивался с жалобами на разрушительные политические и экономические последствия нехватки газа грядущей зимой, а также на противоречивое решение поддержать беспрецедентные санкции против России, нарастить оборонный бюджет и пообещать Киеву тяжелое вооружение. Есть вероятность, что эту проблему можно разрешить. Удивительным образом Партия Зеленых из правящей коалиции Шольца, ранее отличавшаяся антивоенной и антиамериканской позицией, сместила СДПГ на позиции главного борца за прагматизм. Противостоять России? Да без проблем. Поставлять оружие на Украину? Ну, разумеется. Не отключать ядерные реакторы? Может, и это. "Зеленые", похоже, уловили меняющиеся настроения немецкой общественности, которая начала понимать, что российско-украинский конфликт знаменует поворотный момент в мировой политике.

Причем таковым его воспринимают не только немцы, как выяснили авторы исследования, проведенного по заказу Мюнхенской конференции по безопасности для встречи G7 в июне прошлого года. 60-70% респондентов во всех странах “Большой семерки” согласились с тем, что новую эру определит возвращение традиционных угроз безопасности и вступление Запада в новую холодную войну с Россией. Неудивительно, что во всех странах "семерки", за исключением Италии, именно Россию считают главной угрозой. 32 года назад немецкие лидеры бодро и справедливо заявляли: “Теперь нас окружают только друзья”. Звучит как послание из прошлого века, коим оно, собственно, и является. Нынешняя ситуация в Европе потребует действий от Европы — и от Германии. И именно Шольцу предстоит убедить в этом СДПГ.

Помимо поддержки немецкой общественности немецкий лидер должен сохранить единство Евросоюза. Соединенное Королевство до сих пор собачится с Брюсселем из-за брексита, во Франции Макрон растерял весь свой звездный имидж, а Италия внезапно осталась без надежной администрации Марио Драги и скатилась в политическую нестабильность — и теперь многие задаются вопросом, готов ли Берлин снова встать у руля. Однако успех руководителя определяет не только профессионализм, но и доверие. К сожалению, Германия утратила часть завоеванного в Европе за последние 30 лет доверия, а виной всему — непримиримость в отношении "Северного потока–2" (давно запланированного, но приостановленного проекта газопровода с Россией) и опасная зависимость от российских энергоресурсов. Усугубляет опасения европейцев и отсутствие у Берлина энтузиазма в отношении поставок оружия на Украину. Неудивительно, что некоторые восточные страны-члены ЕС менее чем равнодушно отнеслись к июльским предложениям Шольца, включая реформы процесса принятия внешнеполитических решений. Они усмотрели кичливость в подобных инициативах, ведь в украинском вопросе Германия — сторона не ведущая, а ведомая, и к тому же слишком долго и упорно отказывалась прислушиваться к партнерам в вопросах энергетики.

Берлин будет готов к лидерству, если сможет преодолеть скептицизм. Его шанс заключается в реформировании и укреплении способности ЕС к действию. Сейчас Европа как никогда нуждается в политическом и военном руководстве США, но если в будущем блок станет сильнее и нарастит военный потенциал, то это будет на руку всему трансатлантическому сообществу. Сейчас необходимо сделать в этом направлении два шага. Во-первых, ЕС нужно подготовиться к военным действиям на тот случай, если НАТО не сможет или не захочет действовать. Чем меньше американских налогоплательщиков будет считать Европу "прицепом" к собственному оборонному потенциалу, тем легче будущие президенты США справятся с изоляционистскими и антинатовскими течениями в Вашингтоне, подобными тем, что определяли характер правления Трампа. Очевидно, что Германия вполне способна возглавить подобные усилия: на протяжении 70 лет она предоставляла США ключевые базы для обеспечения их военного присутствия в Европе, а ее армия полностью интегрировалась в структуры альянса. При любом изменении военной обстановки в Европе Германия станет очевидным стратегическим и логистическим центром для Соединенных Штатов.

Во-вторых, процесс принятия решений в ЕС должен измениться. Согласно действующим протоколам, любое внешнеполитическое решение союза требует единодушной поддержки всех стран-членов, но любая может наложить вето и помешать процессу. Сейчас много кто выступает за отмену принципа единогласия с заменой на голосование большинством голосов. До тех пор, пока ЕС не отменит беспрепятственное право вето, его не будут воспринимать авторитетным участником сферы глобальной безопасности. Шольц уже приступил к решению этой проблемы, но из-за дефицита доверия ему не хватает поддержки со стороны партнеров по Европейскому совету. Одним из способов сдвинуться с мертвой точки было бы просто заявить, что Германия не станет применять право вето при распределении голосов 26:0 и предпочтет воздержаться, предложив другим последовать ее примеру. Даже если это не гарантирует успех, такой смелый шаг несомненно вызовет активное обсуждение и продемонстрирует приверженность Германии делу и принципам ЕС.

Германия сталкивается одновременно со многими проблемами. С самым серьезным кризисом европейской безопасности за последние десятилетия. С кризисом надежности, из-за которого многие европейские правительства сомневаются в ее готовности противостоять России. С крахом традиционной экономической дипломатии, стратегии обеспечения процветания за счет экспорта товаров и импорта энергоносителей при привлечении сторонних ресурсов для обеспечения безопасности, а также стремления использовать торговлю и инвестиции для изменения ситуации в России и Китае. И с кризисом Евросоюза, который, несмотря на размер и экономическую мощь, не смог стать независимым международным субъектом, способным защищать и продвигать собственные интересы безопасности.

Хотя в решении некоторых из этих трудностей может помочь усиление лидерства Германии, они также указывают на куда более серьезную стратегическую проблему. Возьмем конфликт на Украине: среди западных держав стало популярным утверждать, что решения о прекращении огня или мирных переговорах должны приниматься исключительно Украиной и Россией. Предложения о способах добиться скорейшего прекращения военных действий подверглись широкой критике. Тем не менее, страны, оказывающие Украине значительную военную, разведывательную, финансовую и экономическую поддержку, имеют законную заинтересованность как в ведении боевых действий, так и в усилиях по их прекращению. Именно поэтому необходимо организовать более широкий форум, где Европа и США с союзниками смогут обсудить с украинским руководством все варианты. Очевидно, что подобные дискуссии нельзя проводить публично, поскольку такой тип стратегии требует тайной дипломатии. Но ведь можно сделать гораздо больше. Например, Соединенные Штаты с основными европейскими союзниками могли бы инициировать создание совместной с Украиной группы доверенных лиц, чтобы гарантировать согласованность действий Киева и его западных сторонников. Образцом может послужить апрельская встреча на авиабазе Рамштайн, которую США организовали для министров обороны западных стран, чтобы обсудить ситуацию на Украине.

Однако и в этом отношении у Германии есть особенная возможность благодаря председательству в "Большой семерке". Очевидно, что российская спецоперация на Украине высветила различия между автократическими и демократическими странами. Но если Запад хочет одержать победу в нынешнюю эпоху растущего геополитического раскола, G7 необходимо будет создать коалицию со странами Африки, Азии и Латинской Америки. С момента начала нынешнего конфликта многие правительства глобального Юга считают себя не союзниками "Большой семерки", а жертвами западных санкций, а взращивают это убеждение Россия с Китаем.

Среди стран "семерки" у Германии, пожалуй, минимальное постколониальное бремя; также она практически не участвовала в военных интервенциях Запада на Ближнем Востоке и в других местах, если вообще участвовала. Таким образом, при соответствующих обстоятельствах Берлин прекрасно подходит на роль предводителя глобальной кампании против возрождения российского империализма и колониализма на Украине и в других странах, а также против разрушения международного порядка, основанного на правилах. Если Германия сможет опереться на программу канцлера Шольца Zeitenwende и встретить изменения с радостью, а не цепляться за статус-кво, то обеспечит себе лидерство, которое так необходимо Евросоюзу и другим демократическим странам, вынужденным противостоять все более агрессивным авторитарным режимам не только у своих границ, но и по всему миру.