Какова цель Америки в вооруженном конфликте на Украине? Ответ: у нас ее нет

Есть ли у Америки цель или стратегия в отношении Украины? В пятницу министр финансов Джанет Йеллен (Janet Yellen) объявила, что страны "Большой семерки" согласились ввести режим ограничения цен на российскую нефть. Как и в случае с большинством других действий США и Европы, связанных со специальной военной операцией России на Украине, объявление об ограничении было риторическим, но было лишено признаков последовательной стратегической цели.

План ввести ограничения состоит в том, чтобы установить мировую цену чуть выше предельных издержек России, чтобы Москва не получала прибыль от продажи нефти, но достаточно высокую, чтобы та вообще не прекратила добычу. Нынешний мировой спрос невозможно удовлетворить без поставляемых Россией почти девяти миллионов баррелей нефти в сутки. И если Путин внезапно прекратит добычу, из-за вызванного этим кризиса предложения цены на нефть могут взлететь до небес.

Цель ограничения, по словам Йеллен, будет заключаться в том, чтобы "нанести серьезный удар по российским финансам, а также одновременно помешать России вести неспровоцированную СВО на Украине и ускорить ухудшение состояния ее экономики". Еще неизвестно, сможет ли "Большая семерка" реализовать свои устремления и действительно разработать и внедрить глобальную схему ограничения цен. Но наряду с другими действиями, финансируемыми или одобренными правительством США, далеко не ясно, какого конечного состояния дел надеется добиться Вашингтон.

Седьмого февраля, примерно за три недели до того, как Путин приказал российским войскам начать СВО в меньшей по размеру соседней стране, президент Байден пригрозил в случае вторжения России "ввести самые жесткие санкции, которые когда-либо вводились". Четыре дня спустя советник по национальной безопасности Джейк Салливан (Jake Sullivan) объяснил, что президент Байден "считает, что санкции призваны сдерживать. И для того, чтобы они действовали, то есть сдерживали, они должны быть организованы таким образом, чтобы, если Путин предпримет действия, это повлечет за собой последствия, и ему придется за это заплатить".

Однако после того, как угрозами санкций сдержать Путина не удалось, Байден скорректировал обоснование, заявив, что на самом деле "никто и не рассчитывал, что санкции что-либо предотвратят". Вместо этого, продолжил он, санкции были призваны продемонстрировать "решимость" Запада, которая со временем "повлечет за собой серьезные последствия для него (Путина)". Даже с учетом этого нового заявления о том, чем он обосновывает санкции, не прозвучало никакого объяснения того, для чего были предназначены эти "серьезные последствия". К сожалению, отсутствие целенаправленности администрации на этом не закончилось.

В конце апреля министр обороны Ллойд Остин (Lloyd Austin) и госсекретарь и Энтони Блинкен (Antony Blinken) отправились в Киев на встречу с президентом Украины Владимиром Зеленским, чтобы изучить, каким образом США могли бы помочь украинским вооруженным силам. После встречи Остин заявил, что США хотят, чтобы Украина оставалась "суверенной страной", и что Вашингтон хочет "видеть Россию ослабленной до такой степени, чтобы она была не способна предпринимать действий подобных тем, что она совершает, начав СВО на Украине". Однако сохраняющуюся проблему американской внешней политики иллюстрирует то, о чем Остин, Блинкен и Байден не сказали.

На сегодняшний день ни один из представителей высшего руководства Америки не сказал, как наша помощь Киеву должна привести к желаемым результатам. Никто не сформулировал, как выглядит "ослабленная" Россия. Или как мы узнаем, когда этот оценочный уровень будет достигнут. И даже почему ослабление России является жизненно важным интересом для США, ради которого стоит идти на огромный риск. Это не просто формальные, теоретические или мелочные вопросы. Они являются основополагающими. И вот почему:

Еще до начала СВО у Соединенных Штатов не было видения конечного результата, который они хотели бы получить. Например, если целью Байдена до 24 февраля действительно было удержать Россию от развязывания конфликта, то вне всякого обоснованного сомнения должно было быть ясно, что одной угрозы введения санкций было бы недостаточно, чтобы убедить Путина не начинать операцию.

Вашингтону надо было со всей серьезностью, настойчиво вести дипломатические переговоры и с Киевом, и с Москвой, чтобы использовать весь авторитет, весь политический вес США для поиска пути предотвращения вооруженного конфликта. Нет никаких свидетельств того, что США предприняли для этого какие-либо серьезные дипломатические усилия. Без четко сформулированной цели не было ничего такого, что могло бы направлять различные департаменты Администрации в вопросах того, как достичь желаемого результата. Результат был предсказуем — провал политики.

Практически единственной целью, озвученной кем-то из членов команды Байдена по национальной безопасности с начала СВО, было вышеупомянутое желание Остина видеть Россию "ослабленной". Но если Белый дом не знает, как выглядит ослабленная Россия, как он вообще узнает, способствуют ли его действия достижению успешного результата, выгодного Америке? Вот чего мы достигли на данный момент.

Мы раз за разом направляем Украине многомиллиардную военную помощь, включая как современную, так и устаревшую технику и снаряжение. Но это не целостный, логически связанный военный комплект, способный обеспечить вооруженным силам Украины определенный потенциал. Белый дом вводит против России несколько пакетов санкций, но нет никакой заявленной цели относительно того, к чему они должны привести.

Поскольку мы не знаем, чего пытаемся достичь, никто не может сказать американскому народу, во что обойдутся эти усилия, как долго они продлятся или даже как будет выглядеть успех. Если это звучит знакомо, так и должно быть: по сути, это та же бесцельная, некомпетентная внешняя политика, которую США проводят десятилетиями.

– Мы не один десяток лет вели войну в Афганистане, в которой никто так и не удосужился поставить цель. Никто из представителей властей даже не сформулировал, как будет выглядеть успех, и поэтому победа так и не была достигнута.

– Мы начали войну в Ираке в 2003 году, которая якобы закончилась в 2011 году, только для того, чтобы вернуться снова в 2014 году. Никто из президентов не потрудился поставить достижимую военную цель или даже сформулировать, что должны были там сделать наши войска, чтобы американский народ мог знать, когда операция может успешно завершиться. И она бесконечно и безуспешно продолжается до сих пор.

– Тем же недугом страдали мы и в наших операциях в Сирии, Ливии, Сомали, Нигере и многих других странах Африки: правительство не указало никаких реальных военных целей, достижение которых принесло бы пользу нашей стране и свидетельствовало бы о выполнении задачи. И поэтому ни одна из них не пошла на пользу США, и большинство из них по-прежнему безуспешно продолжаются.

Все эти неудачи обходятся Соединенным Штатам огромной ценой — и теперь мы создаем новую миссию без четкой цели и без определяемого конечного результата. Российско-украинский вооруженный конфликт только что перешагнул шестимесячный рубеж. Опасность заключается не столько в том, что мы, наверное, по-прежнему будем пытаться угадать цели администрации через шесть лет (хотя такой печальный исход вполне возможен), сколько в том, что однажды этот кризис может выйти за границы Украины. И мы будет втянуты в конфликт, в котором нам никогда не следовало бы участвовать и из которого мы никогда не сможем извлечь пользу.