Я – британский патриот и никогда не уклоняюсь от драки. Но почему на грани ядерной войны мы разжигаем конфликт на Украине, а не пытаемся достичь мира?

В чем состоят интересы Великобритании на Украине? Почему мы заваливаем ее оружием и техникой, в то время, как наш национальный бюджет трещит по швам, а наши собственные вооруженные силы уже много лет испытывают дикий голод в деньгах, людях и снаряжении?

Если бы мы были настоящим открытым обществом, наверняка этот вопрос задавался бы у нас постоянно. Но это не так. Поэтому я и спрашиваю об этом сейчас, когда военный конфликт на Украине угрожает воспламенить всю Европу и уже подвел нас к реальной ядерной войне ближе, чем мы когда-либо к ней были.

И спрашиваю я как британский патриот, главной заботой которого, прежде всего, является "безопасность, честь и благополучие этого королевства" (как говорится в старых британских Военных уставах, берущих начало в XVII веке).

Я бы никогда не стал уклоняться от неизбежного боя или бросать союзника на произвол судьбы. Но почему мы разжигаем этот конфликт вместо того, чтобы попытаться установить мир?

Когда-то это последнее было совершенно нормальным с точки зрения британских подходов. Например, Маргарет Тэтчер была далека от увлечения украинским национализмом.

9 июня 1990 года госпожа Тэтчер (тогда еще находившаяся у власти) выступила перед тогдашним украинским провинциальным собранием в Киеве.

Она моментально отмахнулась от вопроса об открытии в этом городе британского посольства. Тэтчер объяснила тогда, что это так же невероятно, как открытие посольства Великобритании в Калифорнии или Квебеке.

"Я вижу, вы пытаетесь втянуть меня в свою политику! — отругала она своего украинского собеседника и добавила — Посольства бывают только у стран с полным национальным суверенитетом".

"Поэтому у нас и существуют дипломатические отношения на уровне посольств с Советским Союзом, с Соединенными Штатами, с Канадой, с Австралией.

"У нас нет посольств в Калифорнии, Квебеке или в штатах или территориях Австралии".

Наверное, тогда и американцы тоже оставались в стороне от этого вопроса.

1 августа 1991 года президент Джордж Буш-старший произнес речь, которая позже стала насмешливо известна (среди американских "ястребов") как "Котлета по-киевски".

Буш не был заинтересован в независимой Украине. Обращаясь к тому, что тогда представляло собой советский марионеточный парламент Украины, он сказал: "Я пришел сюда, чтобы сказать вам: мы поддерживаем борьбу этой великой страны за демократию и экономические реформы".

"В Москве я изложил наш подход. Мы поддерживаем всех людей и в центре, и в республиках, которые стремятся к свободе, демократии и либеральной экономике".

Но когда он использовал фразу "эта великая страна", он имел в виду Советский Союз, а не Украину.

Буш ожидал (и хотел), чтобы СССР продолжал существовать. Во время своего визита он отказался встречаться с активистами, проводившими кампании за независимость Украины.

Высоко оценив реформы советского лидера Михаила Горбачева, он предостерег от такой независимости, которая всего лишь заменит далекого деспота на деспота местного. Буш особо подчеркнул, что такого исхода для Украины он и опасался.

Чего западные демократии хотели, так это реформированной, либерализованной версии старого Советского Союза.

Они никогда не ожидали и не рассчитывали на взрыв национализма в регионах, и он им совсем не нравился. И только после распада СССР в 1991 году ранее немыслимое стало неостановимым.

Но некоторые люди в американской политике еще тогда хотели пойти дальше. Они боялись, что однажды Россия снова поднимется и бросит вызов американской мощи.

Пол Вулфовиц, один из авторов иракской катастрофы, изложил политику умаления и унижения России еще в далеком 1992 году, задолго до того, как кто-либо вообще услышал о Владимире Путине.

Хотя только начавшаяся тогда политика расширения НАТО нашла сторонников в Пентагоне и других местах в Вашингтоне, многие другие политики, от блестящего дипломата-ветерана времен холодной войны Джорджа Кеннана до выдающегося мастера циничной дипломатии Генри Киссинджера, выступили против нее.

Кеннан пророчески сказал в 1998 году (когда Путин был еще малоизвестным политиком), что "это начало новой холодной войны".

Он предупредил: "Я полагаю, что русские будут реагировать на расширение все более негативно, и это повлияет на их политику. Я думаю, что это трагическая ошибка".

Он назвал эту политику оскорблением тогда еще неоперившихся российских демократов, заявив: "Мы поворачиваемся спиной к тем самым людям, которые устроили величайшую бескровную революцию в истории, чтобы свергнуть советский режим". Так оно и было.

Видные российские либералы, такие как Егор Гайдар, умоляли влиятельных западных друзей отказаться от политики расширения НАТО.

Но в производстве оружия присутствует много денег. А на продвижении воинственной политики можно заработать много славы. Поэтому эта наша политика так и шла вперед, набирая скорость и по мере своего развития укрепляя русских националистов и антидемократов.

Затем в 2008 году Джордж Буш-младший, жалкая пародия своего отца-ветерана войны, предложил Украине членство в НАТО.

Вероятно, именно в этот момент конфликт стал неизбежен. Хорошо выразился по этому поводу видный американский неоконсерватор Роберт Каган: "Хотя было бы непристойно обвинять США в жестокой спецоперации Путина, одновременно совершенно неправильно также и настаивать, что она была совершенно не спровоцированной".

Так что суть всего этого состоит в следующем: наша нынешняя политика воинственной и даже военной поддержки Украины на самом деле очень старая и очень спорная.

Против нее есть серьезные доводы, выдвигаемые серьезными патриотами на Западе. Однако их редко можно услышать. Не менее важно и то, что на Украине просто нет прямого британского интереса, хотя этот факт практически никогда не обсуждается.

У нас очень мало торговых, политических или культурных связей с Украиной (или с Россией, если уж на то пошло).

У нас нет территориальных споров с Россией. Никогда со времен давно минувшей Крымской войны, признанной теперь большинством людей бесполезной глупостью, которая ничего нам не дала, британские вооруженные силы не проявляли активности в этом регионе.

Пока этот военный конфликт не разразился, Украина вообще не имела для нас большого значения. Однако когда люди вроде меня выступали тогда против провоцирования России, нас клеймили как "апологетов Путина" и ложно обвиняли в "повторении российской пропаганды".

Разве мы не должны жить в условиях свободной демократии, в которой можно обсуждать все стороны вопроса, не обвиняя одну сторону в предательстве?

Разве только Путин считает инакомыслие предательством? После начала российской спецоперации меня постоянно обвиняли в "оправдании" этой акции <...>. Не проходит и дня, чтобы кто-нибудь не очернил меня как какого-то предателя.

Теперь украинский конфликт подвел нас к ядерной войне ближе, чем когда-либо прежде. Несомненно, такое развитие событий, — а было бы крайне глупо отмахиваться от слов Путина как от блефа — заставляет всех нас быть более, а не менее вдумчивыми.

Я просто хотел бы призвать Британию как народ и нацию начать обсуждать все это по-взрослому, а не считать нынешнюю политику единственно правильной или патриотичной.

Возможно, она совсем не такая. В этом случае как никогда важно подойти к этому вопросу непредвзято.