ЕП: положение Лиз Трасс оказалось в разы серьезнее, чем в случае Бориса Джонсона

Олег Павлюк, Юрий Панченко

Кто продержится дольше – Лиз Трасс на посту премьера или салат "Айсберг"? Этот, казалось бы, абсурдный вопрос задал таблоид Daily Star в день, когда британский премьер объявила об отмене запланированной экономической реформы и увольнении министра финансов.

Ситуация, в которой оказалась Лиз Трасс, в разы серьезнее и более угрожающая, чем в случае Бориса Джонсона. Последний, напомним, был вынужден подать в отставку под бременем внутриполитических скандалов – вечеринок на Даунинг-стрит и покрывании коллег. Однако Джонсону очень долго удавалось избегать отставки, а его популярность среди рядовых консерваторов остается достаточно высокой.

Зато его преемница Лиз Трасс настроила против себя едва ли не всех – однопартийцев из разных лагерей, избирателей тори, бизнес, Банк Англии и даже Международный валютный фонд. Что же произошло?

Во время состязания за пост лидера Консервативной партии Лиз Трасс пропагандировала радикальное сокращение налогов, наследуя в этом неолиберальную экономическую политику своего негласного кумира Маргарет Тэтчер. Меньше налогов, больше частной инициативы – этот лозунг вполне ложится в идеологию тори. Поэтому и не удивительно, что этот аргумент лучше воспринимался консерваторами, чем обещания другого финалиста гонки Риши Сунака, предлагавшего увеличивать налоги.

Через две недели Трасс и ее министр финансов Квасе Квартенг обнародовали "план роста" (экономики) – серию реформ, которые и должны были воплотить лозунг о налогах в инициативу. План предусматривал снижение налога на прибыль с двадцати до девятнадцати процентов с апреля 2023 года; повышение минимальной стоимости недвижимости, облагающуюся налогом при покупке; отмену повышения налога на алкоголь и корпоративного налога (должен был вырасти с 19% до 25%); отмену ограничений на премии работников банковской сферы; отмену повышения страхового сбора с работодателей на 1,25%; и, наконец, – повышенной ставкой налога на доход должны были бы облагаться не сорок пять процентов, а сорок процентов населения.

Словом, это самое масштабное с 1979 года сокращение налогов, которое в случае успеха давало основания повторить успех реформ Тэтчер или американского президента Рональда Рейгана. Однако, как иногда бывает, что-то пошло не так. Вместо увеличения налоговой базы анонсированная правительством Трасс финансовая реформа лишь всколыхнула рынки, подорвала доверие к государству и привела к еще большему росту стоимости жизни большинства британцев.

Новый экономический курс Лондона уже назвали "трассономикой" – по аналогии с американской "рейганомикой", которую она пыталась копировать. Но почему "трассономика" не смогла показать такие же результаты? Возможно, правы были те, кто обвинял нового премьера в доктринерстве – слепом следовании концепциям, не разбираясь в деталях. Можно назвать, по меньшей мере, две причины, по которым "трассономика" не стала историей успеха.

Первая причина – подобные реформы готовятся в течение нескольких лет, что дает возможность правительству детально обсудить суть изменений с обществом и бизнесом, учтя их опасения. Вместо этого реформа Трасс проводилась в формате блицкрига, что заставило финансовые рынки заложить в свои расчеты самые пессимистичные прогнозы. Более того, в первые дни после объявления реформы, когда к правительству было масса вопросов, Трасс по неизвестным причинам избегала общения с прессой, а когда, наконец, вышла в телеэфир, то делала вид, что ничего особенного в стране не происходит.

Вторая причина провала – это то, что для внедрения такой реформы было выбрано чуть ли не самое худшее время. В реформах и Тэтчер и Рейгана сокращение налогов сопровождалось резким сокращением бюджетных расходов. Вспомним лишь забастовки британских шахтеров, вызванные урезанием субсидий на добывающую промышленность.

Однако сейчас правительство не только не могло сокращать расходы, но и должно было их увеличивать из-за резкого роста цен на энергоносители и необходимости субсидирования малоимущих домохозяйств. Это означает, что финансирование бюджетного дефицита полностью ложится на продажу правительством долговых бумаг. По оценке министра финансов и идеолога реформы Квасе Квартенга, до апреля 2023 года правительство должно было привлечь почти сорок пять миллиардов фунтов стерлингов, а в последующие пять лет – еще двести пятьдесят миллиардов.

Однако сейчас явно не лучшее время для увеличения заимствований. Стремительная инфляция достигла десяти процентов – рекордная за последние сорок девять лет, вызванная подорожанием энергоресурсов, – заставляет Банк Англии проводить жесткую монетарную политику, повышая ставку. Даже несмотря на то, что это тормозит темпы экономического роста, негативно влияет на благосостояние граждан, которым приходится платить больше по кредитам и ипотеке.

Финансовые рынки, которые так и не получили достаточных объяснений от правительства, начали прогнозировать, что на самом деле правительству придется привлекать кредитов на большую сумму, чем объявлялось. А это, в свою очередь, дополнительно подтолкнуло стоимость заимствований, которая начала достигать пяти процентов – отличный показатель для Украины, однако катастрофический для Великобритании.

Дальше больше: рост ставки на новые государственные бумаги обвалил спрос на старые, имевшие существенно меньшую доходность. И это создало не больше и не меньше, как угрозу для пенсионной системы Королевства – многочисленные пенсионные фонды в первую очередь вкладывались в государственные бумаги, которые вдруг оказались проблемными.

Ситуацию пришлось срочно спасать Банку Англии – временно отказаться от жесткой монетарной политики и начать выкуп старых гособлигаций. Однако такой шаг должен был еще больше разогнать инфляцию – а контроль над ней является главной задачей для любого Центробанка. Поэтому, как только ситуацию удалось хоть как-то стабилизировать, Банк Англии заявил, что завершает выкуп гособлигаций и возвращается к жесткой монетарной политике.

До этого момента отказаться от экономического эксперимента правительство Трасс призывали и ведущие мировые экономисты, и бизнес, и даже Международный валютный фонд. А вместе с тем, стало понятно, что продолжение этого курса не приведет к запланированному увеличению базы налогообложения – это просто невозможно во время острого кризиса. Вдобавок, эксперимент привел к резкому уменьшению популярности консерваторов.

Мало кто любит, когда правительство делает послабления для богачей. Однако в ситуации, когда экономический кризис бьет по карманам большинства британцев, такой шаг выглядит особенно аморальным. Это заставило критиковать правительственные действия даже таких аполитичных персон, как духовный глава англиканской церкви архиепископ Кентерберийский.

Конференция Консервативной партии, состоявшаяся в начале октября, должна была бы стать моментом триумфа для Лиз Трасс. Вместо этого в кулуарах царило чувство неудовольствия и отчаяния – ведь отрыв лейбористов от тори уже выражался в двузначных числах. Собственно, Трасс стала едва ли не первым премьером, чей рейтинг после партийной конференции даже просел.

"Эти дни непростые. В эти трудные времена необходимо держаться. Я решительно настроена обеспечить движение Великобритании вперед, провести нас сквозь шторм и гарантировать нам более сильную основу как нации", – заявляла с трибуны лидер консерваторов. Параллельно она сетовала на "коалицию против роста" и уверенно утверждала: от планов снизить налоги не откажется, потому что уверена в своей правоте.

Но Лиз Трасс, все же пришлось пойти на компромиссы. Сначала из "плана роста" исчезла самая противоречивая мера – об уменьшении процента людей, которые бы облагались дополнительным налогом на доход (особенно непопулярный в условиях инфляции и падения доходов большинства населения). Далее министр финансов пообещал доложить парламенту о том, где Великобритания будет искать деньги, чтобы покрыть дефицит бюджета, не в конце ноября, а тридцать первого октября.

И момент истины наступил посреди прошлой недели, когда Трасс провела встречу с членами процедурного Комитета 1922 года (он определяет правила, по которым тори выбирают и увольняют лидера) и выслушала порцию уничтожающей критики в свой адрес.

Один однопартиец Трасс обвинил ее в том, что она "выбросила на помойку" многолетнюю работу консерваторов с момента завоевания традиционного электората лейбористов – рабочих (вспомним, что именно они обеспечили на выборах 2019 года предпочтение в восемьдесят мандатов для тори). Другой – прямо сказал, что политика нынешнего правительства не только навредила экономике, но и нанесла "массивный политический ущерб".

Поэтому уже в пятницу Кваси Квартенг – многолетний союзник Трасс, только что вернувшийся из командировки из США, – отправляется в отставку, а британский премьер фактически отменяет инициированный ею же "план роста" и назначает министром финансов... Джереми Ганта, который поддержал ее конкурента Риши Сунака на выборах лидера тори.

"Буду откровенной: это тяжело, и мы переживем этот шторм", – заверила Трасс на срочной десятиминутной прессконференции. "Опять вы? Леле, ой Леле", – сказал Карл III британскому премьеру в тот же день. (Отношения у них, как утверждают источники, так и не сложились.)

Такой резкий разворот (в английском языке для этого есть понятие U-turn) экономической политики Трасс не заглушил голоса многочисленных критиков, требующих ее отставки. Если раньше разговоры об отставке Трасс ходили разве что в кулуарах, однако в воскресенье это открыто озвучили трое депутатов-тори. И не удивительно – сейчас рейтинг премьера столь же низкий, как и у Джона Мейджора после масштабного финансового кризиса 1992 года – после этого консерваторы восемнадцать лет не могли выиграть выборы.

Обратимся к уже упомянутому Комитету 1922 года Палаты общин, который и определяет эти правила для Консервативной партии. Отставке лидера тори должен предшествовать вотум недоверия, инициированный пятнадцатью процентами депутатов-консерваторов (пятьдесят четыре человека). Для вотума достаточно простого большинства голосов, после чего проходят выборы нового главы консерваторов.

С этим сценарием есть как минимум три проблемы. Во-первых, в последний раз вотум недоверия лидеру консерваторов однопартийцы объявляли в 2003 году – причем Иен Дункан Смит тогда не был премьером. И Тереза Мэй и Борис Джонсон вотум недоверия пережили, но в отставку подали сами – что в случае Лиз Трасс пока не верится.

Во-вторых, в связи с введенным Джонсоном в 2019 году правилу, инициировать вотум недоверия можно только через год после пребывания главы Консервативной партии на посту. Правда, уже звучат мнения, что это правило стоит пересмотреть.

И, в-третьих, депутаты-тори опасаются, не настроит ли это решение против них десятки тысяч рядовых членов Консервативной партии – ведь именно они своими голосами обеспечили Лиз Трасс победу (хоть и не такую убедительную, как прогнозировалось). Конституция политсилы прямо гласит, что ее лидер избирается всеми ее членами – и замена Трасс вполне может считаться нарушением этого принципа.

А впрочем, в британской прессе уже составляют перечень вероятных преемников Трасс – среди них тот же Риши Сунак, другие конкуренты за пост лидера тори – лидер Палаты общин Пенни Мордонт и министр внутренних дел Суелла Браверман, а также министр обороны Бен Уоллес, который в предыдущих гонках участвовать отказался. В конце концов, тот же Джереми Гант, который дважды безуспешно боролся за лидерство в Консервативной партии: особо острые критики уже называют его "де-факто премьер-министром". И даже не исключается сценарий возвращения Бориса Джонсона – ведь он до сих пор остается популярным среди рядовых партийцев.

"Единственное, что держит ее (Трасс) на посту – это то, что мы не можем решить, что делать", – делится с The Financial Times многолетний депутат Палаты общин от консерваторов на условиях анонимности. Радикальное сокращение налогов было едва ли не ключевым обещанием Лиз Трасс во время выборов главы Консервативной партии. Сейчас же, отступив от этого обещания, она потеряла имидж жесткого и бескомпромиссного лидера, готового вопреки всему воплощать начертанный ею курс.

Теперь в совсем ином свете воспринимаются и ее заявления о готовности применить ядерное оружие, получившие огласку в украинских и российских СМИ, и утверждение, что президент Франции Эммануэль Макрон – не обязательно друг для Великобритании. (От последнего, однако, Трасс уже сама и отступила, не так давно назвав Макрона другом.)

И это не единственные вызовы премьерства Трасс. Не исчезла проблема Североирландского протокола, который Великобритания решила изменить в одностороннем порядке, нарушив договоренности с ЕС. В Северной Ирландии, скорее всего, не удастся сформировать правительство, и состоятся новые выборы. Шотландия напоминает о желании провести второй референдум о независимости. В конце концов, остается конфликт России и Украины – и необходимость продолжать поддержку Киева и сплоченность европейской коалиции, что с наступлением зимы становится все проблематичнее.

Премьер Великобритании с рекордно низким уровнем доверия и правящая партия с рекордно низким рейтингом. Все это – идеальные предпосылки для политической нестабильности. Тем более, что оппозиция в лице лейбористов, уже призывает к внеочередным выборам, так как имеет теоретические шансы превзойти даже результат 1997 года.

Дальнейшее развитие событий будет зависеть от того, удастся ли вновь назначенному министру финансов Джереми Ганту, как он обещает, удержать британскую экономику на плаву. Остается дождаться реакции на объявленную им в понедельник отмену почти всех налоговых урезаний и сокращение компенсаций высоких тарифов за электроэнергию.

Если удастся – Трасс, возможно, будет спасена. Иначе же – особенно со сменой лидера консерваторов, второго за несколько месяцев – перспектива досрочных выборов становится все реальнее. Ни один из этих сценариев не на руку Украине – ведь все они связаны с политической нестабильностью в одном из главных для нас союзников. И возвращаясь к салату "Айсберг", упомянутому в начале текста. Срок его годности – десять дней. Именно сейчас проходит третий.