Zeit: борьба с Россией требует мобилизации всех восточных немцев

Говорят, что возмущение на востоке Германии вновь набирает силу из-за возросших цен и инфляции. А также потому, что многие восточные немцы якобы по-другому относятся к России. Действительно, взгляды восточных немцев на то, что в ФРГ сегодня называют российской захватнической политикой в отношении Украины, подчас значительно отличаются от взглядов на это западных немцев. На востоке считают, что нельзя принимать Украину в ЕС, что нельзя поставлять ей тяжелое вооружение, а в отношении России необходимо немедленно снять европейские санкции. Многие на востоке традиционно ощущают более тесную культурную и эмоциональную связь с Россией. Русские для жителей ГДР как были, так и остались братским социалистическим народом.

Однако удивляет тот факт, что восток Германии, как показывают многочисленные демонстрации по понедельникам, вновь претендует на особую роль и ставит свои собственные проблемы в центр внимания. Возможно, это объясняется тем, что сорок лет германо-советской дружбы нельзя вот так просто вычеркнуть из памяти. Ведь в привычках и менталитете людей проявляются позиции и точки зрения, которые сформировались исторически и сохранили свою действенность до сих пор. Разве можно это отрицать? В пользу того, что мы имеем дело с искренним выражением пророссийских чувств говорит хотя бы сам факт: в демонстрациях участвуют тысячи людей.

Но после неприемлемых действий России в отношении Украины и в отношениях между восточными и западными немцами произошла смена эпох — бесшумная, но необратимая. Раньше очень многие на востоке руками и ногами сопротивлялись поучениям западной идеологии, сравнивая их с вдалбливанием в голову таблицы умножения. Утверждалось, что это вдалбливание требовало от людей отказа от их восточногерманской идентичности. Но сейчас эти "восточники" оказались в непривычном для "западном" положении. Демонстрация антизападного недовольства объявлена необоснованной и странной. К "антизападному" мнению не проявляется больше терпимости, сочувствие России сегодня выглядит неуместным, выпавшим из времени.

Почему так происходит? Потому что сегодня и восток Германии относится к глобальному Западу. И на востоке люди пользуются преимуществами либерализма и демократии, приятным чувством безопасности из-за принадлежности к трансатлантическому оборонительному альянсу и европейскому содружеству государств. Указывать на это — значит говорить неоспоримые истины, потому что так было и до 24 февраля. Но война со всей остротой заставила осознать, что и восток Германии на политической карте Европы сегодня находится там, где, с точки зрения России, расположен идеологический Запад. И поэтому восточногерманские аутсайдеры с их эмоциональной связью с Москвой больше не могут служить России, выполняя свою подрывную роль. Восточная Германия, которая всегда считала себя находящейся несколько в стороне от Запада, от того, что она считала "западным мейнстримом", никогда еще так глубоко не "вляпывалась" в Запад, как сейчас.

Оговоримся сразу: действительно, доходы немцев на востоке все еще значительно ниже, чем на западе страны. Верно и то, что у восточных немцев меньше сбережений, что у них практически нет богатых жителей и их мало на ведущих общественных позициях. Финансовая подушка на Западе несколько больше, и поэтому восточные немцы из-за высоких цен на энергию действительно имеют основания опасаться этой зимой за свое существование. Есть у Востока и другие причины не ругать Россию так, как делаем это мы.

Вот они: в период, прошедший после воссоединения страны, проблемы на востоке Германии выходили на первый план. А вот решение часто запаздывало. Это совсем недавно вновь было подчеркнуто в докладе уполномоченного правительства по восточной Германии. Трудности тех лет, что наступили после воссоединения, до сих пор питают протестную культуру на востоке страны. Мерилом всегда был Запад, и поэтому восток Германии, когда начался глобализационный бум 90-х годов, всегда оказывался в хвосте, как бы он ни старался. Независимо от того, насколько тесно он старался примкнуть к богатому немецкому западу, часто изменяя себя до неузнаваемости, историческим победителем всегда становился глобализированный Запад, причем с отрывом.

Тем не менее, этот восточногерманский рефлекс, ощущение, что водоворот истории засасывает тебя, отрывая от чудесного Запада, после попытки России сменить демократический режим на Украине утратил свою суггестивную силу. Восток Германии уже не может ощущаться себя по-настоящему "Востоком", если и он по отношению к Украине он оказался в роли Запада, от которого украинцы жаждут получить спасительное для их демократии оружие. С началом военных действий возникла новая граница, отделяющая демократию от диктатуры, свободный мир от несвободного, восток Германии стал в меньшей степени "Востоком", в меньшей степени особым, отдельным от Запада. Он перестал быть притягательным, другим и диким. И восточные немцы относятся сегодня все чаще соглашаются с теми людьми на глобальном Западе, дистанцироваться от которых они до сих пор так старались. Бывшие жители ГДР больше не чувствуют неприязни к западным немцам, которым якобы надо было меньше напрягаться в этой жизни и у которых якобы "уже всё было". Люди Запада — это теперь и для восточных немцев люди-победители. Ведь если посмотреть на сегодняшнюю Саксонию глазами сегодняшних харьковчан, то она — это лишь второй Бонн.

Тот, кто сегодня на политической карте Европы пытается найти "Восток", смотрит в первую очередь не на Галле, не на Росток или Дрезден. Что он может узнать о них в СМИ? Читая о Белоруссии, он может узнать о протестах женщин, с которыми жестоко расправляется режим Лукашенко. Он может узнать о движении за доступные аборты в Польше, которое в прошлом году обрело новую силу после смерти беременной женщины. СМИ направляют взгляд среднего европейца туда, где сегодня в Европе вновь идет борьба в защиту основных прав и свобод, а иногда и за их обретение. Если сегодня и есть что-то вроде окрыляющего духа 1989 года, то это что-то витает уж точно не над Лейпцигом.

Но есть и еще нечто примечательное в нынешней германо-германской смене эпох. В мире, где две нейтральные скандинавские страны — Швеция и Финляндия — подают заявки на вступление в НАТО, чтобы как можно скорее оказаться под спасительной крышей оборонительного альянса, восточногерманский город Гёрлитц, самый восточный город Германии, в большей степени относится к Западу, чем финский город Лаппеэнранта у северо-западной границы России, где население уже готовится к нападению русских. И тут угроза со стороны завтрашнего агрессора, вооруженного ядерным оружием, заставляет пересматривать привычные ответы на вопрос "Кто я?" и "С кем я?"

Сила фактов смела границу между Востоком и Западом и создала нечто новое. Относиться к глобальному Западу означает сегодня не только быть свободным, но и чувствовать себя защищенным от потенциальных агрессоров. При этом речь идет не только о военной обороне, где люди рассчитывают на международную поддержку извне. Речь идет также о защите критической инфраструктуры, систем электро- и газоснабжения, железных и шоссейных дорог, об отражении грозящего саботажем внутреннего врага — во всех этих ситуациях глобальный Запад как гарант безопасности вновь становится нужен всем. И тут уж обывателю не придется выбирать "это хочу, а то не хочу": ему придется полностью влиться в объединенное в одну сеть западное сообщество.

Угрозу, обладающую таким эскалационным потенциалом, каким обладает Россия, нельзя ограничить какими-то рамками. Её нельзя разделить на восток и запад, север и юг. Потому что если, как это недавно случилось во время хаоса на железной дороге в северной Германии, перерезанного кабеля хватило, чтобы парализовать железные дороги на востоке страны, то можно себе представить и другие инциденты, когда символические границы, в которых общество управляет своим культурным капиталом, падут под воздействием грубых материальных сил.

Враги будут проникать во все сферы через скрытые кабели, через системы каналов и проводов, через все то, что спасает нас от ухода в подполье и поддерживает жизнь в ее нормальном течении. Сегодня через каждый кабель течет энергия всей системы. И при каждой аварии под угрозой оказывается безопасность всех без исключения. И не будет иметь значения, где враги погасят нам свет: в Хемнице, Варшаве или Дуйсбурге. В принципе и акты саботажа должны рассматриваться как военные нападения на страны альянса.

Даже если протестующие на востоке Германии сейчас выступают с другими, более симпатизирующими врагу настроениями и вновь считают себя аутсайдерами, в этом больше нет проблемы: по большому счету для востока Германии долгое движение на запад с началом боевых действий на Украине внезапно закончилось. Восток Германии сделан частью глобального Запада, хотел он этого или нет, хочет он этого или не хочет. Но это совсем не значит, что восточная Германия больше не сможет играть никакой роли. Напротив. Просто вместо того, чтобы продолжать сеять недоверие к до сих пор считавшейся им враждебной идеологии Запада, у Востока сейчас появилась возможность участвовать в нашем общем деле. И при этом — без всякого озлобления, добровольно. Нельзя допустить, чтобы ошибки, допущенные Западом в 1989 году, когда мы кое-кого недобили, повторились сегодня в отношениях с Украиной.