Les Echos: бойкотировать русскую культуру? Ни в коем случае

В редакционной статье, опубликованной Guardian, министр культуры Украины Александр Ткаченко призвал международное сообщество бойкотировать русскую культуру. Эту политику уже проводят некоторые западные оперные театры и университеты. Несмотря на огромное сочувствие и солидарность с Украиной, мы должны очень четко ответить на эту просьбу: ни в коем случае.

Господин Ткаченко утверждает, что Россия стремится сегодня уничтожить украинскую культуру, разрушая ее наследие и искореняя ее язык в завоеванных областях. Украина, которая хочет быть глашатаем либеральных демократий, именно по этой причине не должна использовать ту же логику и те же средства, что и ее противник. Противостояние с армией самодержца не должно превращаться в борьбу с народом и тем более с цивилизацией, ее прошлым и ее художниками.

Этот риск эссенциализации российской идентичности выходит за рамки культурной сферы. Вызывает тревогу тот факт, что лауреат Нобелевской премии мира Александра Матвийчук, возглавляющая украинскую неправительственную организацию по защите гражданских свобод, отказалась от интервью вместе с другим лауреатом Яном Рачинским, главой "Мемориала". Правда, она упомянула в своем выступлении о всеобщей ответственности "русского народа". Если Нобелевский комитет не может отличить военных преступников от диссидентов или быть терпимее к товарищам по борьбе из-за их национальности, то кто же тогда это сделает?

Русская культура не заслуживает быть уничтоженной, поскольку ее авторы часто были самыми ярыми критиками политической власти, от Гоголя, высмеивающего царскую бюрократию, до Солженицына, осуждающего советские преступления. Чтобы понять истоки нынешнего конфликта, имперское безумие, навязываемое определенной части населения, пожалуй, было бы нелишним открыть "Войну и мир". Толстой описывает в романтической форме вторжение французов в Россию ("наполеоновская эпопея", как называют в учебниках истории это убийственное безумие, повлекшее за собой несколько сотен тысяч смертей). Не следует думать, что в то время мирные жители были в безопасности и соблюдались законы войны. Толстой так описывает поведение двух французских солдат в Москве, один из которых крадет сапоги у старика, а другой готовится изнасиловать молодую армянку. Русская кампания является отшлифованным историей и облагороженным литературой отображение нынешней трагедии.

Очень поучительны более общие рассуждения Толстого о войне, особенно в эпилоге. Писатель становится философом истории и высмеивает высокопарные причины, используемые для маскировки простых убийств.

"Люди идут с запада на восток, убивая себе подобных, и событию этому сопутствуют слова о славе Франции, низости Англии и т. д." Прежде всего Толстой отмечает прямую ответственность мужчин. "Оправдания эти снимают нравственную ответственность с людей, производящих события", — продолжает он. — Они очищают путь нравственной ответственности людей". Именно эту ответственность сегодня должен взять на себя каждый российский призывник, который предпочтет дезертирство убийству (для этого в украинской армии открыта горячая линия).

Современная русская культура также умеет оказывать сопротивление. Несмотря на цензуру и наказание, альтернативные издательства, такие как Popcorn Books, по-прежнему публикуют протестные произведения. Роман "Лето в пионерском галстук" о гомосексуальной любви в советском пионерском лагере с момента выхода в прошлом году разошелся тиражом более 200 тысяч экземпляров. Критикуя последние дни коммунизма и осторожно показывая гомосексуальные отношения, эта книга явно нападает на консервативные ценности, продвигаемые Кремлем. Это стало таким общественным явлением, что Госдума только что единогласно проголосовала за закон, осуждающий описание "нетрадиционных половых отношений"...

Господин Ткаченко прав в одном: культура — это оружие. Но вместо того, чтобы ее отрицать, нужно обратить ее против противника. Что бы мы сказали, если бы однажды Марин Ле Пен стала президентом Республики, а свободный мир в ответ начал запрещать Виктора Гюго и Марселя Пруста?