Экс-депутат бундестага Шик: необходимо усилить регулирование банковской деятельности в ЕС

Герхард Шик: Нет, я очень зол. Как минимум с 2008 года мы знали, насколько все нестабильно. Мы хотели гарантий, в том числе того, что интересы налогоплательщиков, наконец-то, не будут ущемляться. Но затем финансовое лобби все спустило на тормозах, и вот теперь мы имеем то, что имеем. Конечно, это поглощение поначалу всех успокоит, но это совсем не значит, что банковский кризис преодолен. В эти выходные происходили большие скачки, какая-то лихорадочная игра в покер, как в 2008 году после краха банка Lehman Brothers.

— То, что Национальный банк предоставляет гарантию ликвидности, я могу понять. В данной ситуации ничего экстраординарного в этом нет. Но предоставляя такую гарантию, швейцарское правительство делает именно то, чего после 2008 года было решено не делать, а именно — перекладывать риски банков на налогоплательщиков после того, как банкиры получили миллиардные бонусы, хотя и довели свои финансовые учреждения до краха. Это доказывает, что обещание создать стабильную финансовую систему выполнено не было. Проблемы, связанные с тем, что некоторые банки якобы слишком велики, чтобы разориться, после 2008 года так и не были решены.

— Возьмите Закон о предотвращении банковских рисков, то есть идею о том, что рискованные инвестиции должны быть отделены от остальных сфер деятельности банка. Это заставило бы банки разделяться и становиться меньше. В Европе эта законодательная инициатива полностью потерпела крах стараниями банковских объединений. Не был введен и международный надзор за слиянием банков, который мог бы не допустить, чтобы системно значимые банки становились еще больше. Если бы эти меры были последовательно реализованы, то банки не стали вновь такими огромными. Но все произошло с точностью до наоборот: самые большие банки стали еще крупнее, чем в 2008 году. Сейчас в лице UBS возникает новый гигант с огромными возможностями для оказания давления на правительство. В случае возникновения опасности такие огромные банки придется спасать, так как их банкротство будет иметь фатальные последствия.

— Это ловко высчитанное число, где, например, государственные облигации, которые в США превратились в проблему, не учитываются. Но действительно, в балансах банков стало больше собственного капитала. В 2008 году отдельные банки имели лишь от 1 до 2% собственного капитала в активах. Сравните: если вы как частное лицо хотите получить кредит на покупку недвижимости, то банк потребует от вас, как правило, от 20 до 30 % собственного капитала. Сейчас же крупные банки требуют лишь 4-5%. Этого недостаточно. Мы требуем как минимум 10% собственного капитала, чтобы в итоге налогоплательщику вновь не пришлось расплачиваться за чужие ошибки.

— На что швейцарские регуляторы и политики безучастно взирали, хотя проблемы были очевидны уже давно. Часто речь идет о национальных интересах, прежде всего в краткосрочной перспективе, и это фатально. Но и в случае с Credit Suisse увеличение доли собственного капитала и разделение коммерческих рисков способствовали бы решению проблемы. Банк был бы меньше, делал бы меньше рискованных операций, и в случае кризиса его было бы легче ликвидировать.

— После банкротства Lehman Brothers в 2008-м и кризиса евро в 2013-м году было предпринято немало шагов. Возьмем Банковский союз ЕС. Европейский Центральный банк взял на себя регулирование банков, а в лице Single Resolution Mechanism было даже создано небольшое ликвидационное ведомство. Но затем из-за политики тогдашнего главы ЕЦБ Марио Драги (Mario Draghi) реформы были прекращены. Банковский союз остановился на середине пути. США обладают регулирующим ведомством и единой системой гарантии вкладов. Такого в еврозоне нет до сих пор, в том числе и потому, что против этого всегда возражала Германия. В результате мы плохо подготовлены к кризисам.

— Новый банк имеет на балансе суммы, в два раза превышающие ВВП Швейцарии. Закономерно, что возникла дискуссия о том, не должно ли подключиться швейцарское антимонопольное ведомство и добиться того, чтобы части этого нового банка были ликвидированы или проданы. Но меня больше беспокоит глобальное значение проблемы: что произойдет, если и у UBS через пару лет возникнут трудности? Я сомневаюсь, что швейцарское правительство сможет справиться с ними своими финансами или захочет делать это. И в такой ситуации уже не будет другого швейцарского банка, который сможет подключиться. Тогда за все придется расплачиваться налогоплательщикам и вновь возникнут колоссальные проблемы с последствиями для повседневной жизни каждого из нас. Поэтому новый огромный банк USB я считаю весьма проблематичным.

— В принципе обанкротившиеся банки должны ликвидироваться. Для этой цели делаются так называемые «банковские завещания», то есть чрезвычайные планы, в которых заранее описывается порядок их ликвидации. Но в случае с таким системно значимым банком, как Credit Suisse, страх швейцарского правительства был, вероятно, слишком велик. Ведь у этого банка сотни дочерних фирм, в различных правовых пространствах, в том числе и в налоговых оазисах. Как, например, отреагировали бы рынки дериватов? Такое предсказать очень трудно. Именно это и означает too big to fail, то есть банк слишком велик, чтобы позволить ему обанкротиться. Ликвидация такого банка — задача с непредсказуемыми последствиями.

— Конечно, швейцарское правительство хочет укрепить позиции Швейцарии как финансовой державы. Кроме того, альтернатив практически не было. Швейцарские регуляторы хорошо знают USB. Это — не какой-то там хедж-фонд или зарубежный актор, который — как, например, Китай — может иметь совершенно другие интересы. Вариант с UBS проще и быстрее. Было необходимо быстро найти выход из кризиса, поэтому многие шаги разумны. Но то, что дело зашло так далеко, свидетельствует об огромных просчетах государства.

— Как и в 2008 году центральные банки пытаются успокоить рынки. Они вновь действуют как пожарная команда, так как ответственные политики вовремя не позаботились о необходимых финансовых реформах. Посмотрим, будет ли этого достаточно. Я лично сомневаюсь, но сейчас трудно предсказать что-то конкретное. Это все равно, что гадать на кофейной гуще.

— Такое возможно. Но в долгосрочной перспективе я вижу такую опасность: игроки на финансовом рынке вновь убедились, что можно идти на любой риск, так как в случае чего проблемы возьмет на себя государство. Рискованное поведение вознаграждается и поэтому проявляется все чаще. Экономисты называют это «моральным риском». И, конечно, несправедливо, когда финансовые игроки прибыль распределяют между собой, а убытки сваливают на общество. Этому необходимо положить конец.