Hindustan Times: политика неприсоединения Индии по конфликту на Украине не оправдала себя

Прошло больше года с тех пор, как Россия ввела на Украину войска и безошибочно возвестила о возвращении геополитики в центр международных отношений. Минувшего года оказалось достаточно, чтобы оценить эффективность индийского отклика на начало боевых действий и последующие события. В демократическом государстве действующее правительство определяет внешнюю политику страны и отвечает за обеспечение ее интересов. Как обстоят дела в этом отношении в Нью-Дели?

Во-первых, по ключевому вопросу — позиции насчет российских действий — Нью-Дели отреагировал двойственно и уклончиво. Индия осудила гибель мирных жителей и заявила Москве, что вооруженный конфликт в нашу эпоху — это анахронизм. Но при этом воздержалась от открытой критики России за явный пример великодержавной агрессии и нарушение суверенитета и территориальной целостности Украины — двух фундаментальных принципов международного порядка, которые Индия привыкла отстаивать. Во-вторых, она воспользовалась тем, что западные рынки для России закрылись, и расширила двустороннюю торговлю — особенно по льготному импорту топлива (пусть даже индийский потребитель еще не ощутил всей выгоды).

Третий элемент отклика Нью-Дели двояк, и обе его части связаны с выработкой риторики. Вопреки ожиданиям Запада, что Индия займет четкую позицию по российской спецоперации, Нью-Дели лишь усугубил критику в его адрес. Многие в Индии даже гордятся тем, что Нью-Дели отпускает жесткие выражения в адрес Запада за лицемерие и замкнутость. Быть может, за этой тактикой стоял расчет разжечь национальную гордость внешнеполитическими мерами, но она к тому же отвела от Нью-Дели международную критику его внутренней политики. Однако эта позиция во многом сводится к тому, что боевые действия и конфликт — это проблема Запада. Ничего подобного: они затрагивают коренные интересы Индии.

Второй элемент этого риторического упражнения — это решительное возрождение во внешнеполитическом дискурсе Нью-Дели термина "Глобальный Юг". До прошлого года, пока он не вошел в лексикон элит, его употребляли главным образом прогрессивные ученые круги как синоним оборота "третий мир" времен холодной войны. Это весьма аморфная идея, не слишком содержательная и не очень последовательная с точки зрения международной политики. Но звучит этот термин неплохо и риторически удобен именно своей расплывчатостью. На фоне председательства Индии в "Двадцатке" идея "Глобального Юга" создает у граждан впечатление, что важнейшие международные проблемы нашего времени — это экология, развитие и логистика, а геополитика — это трудности Глобального Севера.

Многие в Индии видят в отклике Нью-Дели продолжение традиционной позиции неприсоединения. Главными ее целями были укрепить безопасность Индии (или, как вариант, ослабить ее незащищенность) и расширить ее стратегическое пространство. По обоим этим пунктам политика Нью-Дели успехом явно не увенчалась. Как показал недавний визит Си Цзиньпина в Россию, влияние Пекина на Москву значительно окрепло — и это при том, что Китай по-прежнему ведет себя агрессивно на индийских рубежах, а Нью-Дели по-прежнему зависит от российской военной техники в плане безопасности. Иными словами, математика по этому вопросу явно складывается не в пользу Индии.

Кроме того, утверждалось, что фактический нейтралитет Индии призван обеспечить стране роль надежного посредника между Россией и Украиной. Я сам ранее утверждал, что Индия, наряду с Турцией и Китаем, лучше всего подходит для посредничества. При этом Турция была вовлечена в эту роль с самого начала. Но если Нью-Дели лишь надеялся выступить в роли посредника, то Пекин просто взял и только за последние недели совершил два громких визита в Москву, изложив к тому же точку зрения Китая на перспективы политического урегулирования. Вес Китая в этом вопросе признали даже европейцы — и это подтвердил хороший друг Нью-Дели, президент Франции Эммануэль Макрон.

Можно спорить о том, правомочно ли назвать ли эти результаты разворотом вспять, но они говорят о том, что влияние Нью-Дели на Россию по сравнению с Китаем ограниченно — и по части стратегически благоприятных результатов, и по части международного престижа. Кроме того, они лишний раз доказывают, что Индия по-прежнему не в состоянии формировать контуры геополитики решительно в свою пользу.

Резонно задаться вопросом: уж не осознание ли этой проблемы побудило Нью-Дели изменить взгляды общественности и запустить идеологическую концепцию, будто наши подлинные интересы лежат на глобальном Юге, а не на геополитическом Севере? Если это так, то эта уловка позволит избежать ответственности, однако гражданам важно помнить, что геополитика по-прежнему важна, и, если Нью-Дели неудачно разыграет свои карты, это пагубно скажется на интересах всей Индии.

Наконец, необходим здоровый скепсис насчет шапкозакидательской антизападной риторики. Ведь она грозит подорвать работу, проделанную с конца 1990-х правительствами Индии, чтобы улучшить отношения с единственной глобальной силой, чьи интересы относительно крепнущего ревизионизма России и Китая совпадают с интересами Нью-Дели.