Болгарский социолог Райчев: капитализм посажен в клетку

Кынчо Стойчев: Сегодня с Радославом Илиевым, Тончо Краевским и Андреем Райчевым мы обсудим довольно чувствительные темы — близок ли конец капитализма, лишают ли нас собственности, какие ветра дуют с Запада.

Классический капитализм базируется на двух принципах: неприкосновенность собственности и стремление к увеличению прибыли. Я не думаю, что мы прощаемся с капитализмом, просто он меняется и, скорее всего, возвращается в свою предыдущую фазу — государственный капитализм. Интересно будет посмотреть, что происходит, когда государство вмешивается в финансовый капитализм. Что касается собственности, мне кажется, каждый последующий кризис будет возвращать нас к одному из корней этого вопроса — а именно к тому, что собственность есть отражение социальных отношений. Что касается ветра с Запада, пожалуй, самое главное — попытаться определить, что же такое то, что мы сейчас называем "Западом".

Радослав Илиев: Капитализм не заканчивается, но он определенно меняется. Вопрос в том, возвращается ли он к своей прежней форме или эволюционирует и переходит в следующую фазу, где он уже будет не совсем капитализмом. Свободный рынок — одно из условий существования капитализма. Если мы начинаем говорить о государственном капитализме или капитализме акционеров, как его называет Клаус Шваб (бессменный глава Всемирного экономического форума), свободный рынок автоматически отменяется. Этот новый капитализм выглядит как капитализм, но это не так, потому что в нем нет ничего рыночного, он очень идеологизирован. Доказательством тому служит украинский кризис — там принимаются или идеологические, или сетевые решения.

Андрей Райчев: Я предлагаю следующую формулу: капитализм посажен в клетку, и вот из чего эта клетка состоит. Свободный капитал выглядит так: у меня есть идея, я беру оборудование, покупаю пряжу и нанимаю рабочую силу на свободном рынке, соединяю их и получаю свитера, которые продаю на рынке. Это сейчас доступно? Я могу свободно нанимать рабочую силу? Ничего подобного — мое государство установило минимальную заработную плату для рабочей силы и пенсионные отчисления. Рынок труда регулируется государством и поэтому искажается. А могу ли я купить оборудование, какое захочу? Нет, конечно — мне начинают рассказывать про экологию, шум и всякие "загрязнения", то есть тут я снова ограничен. Посмотрим продажи — и там я частично ограничен, потому что в Болгарии, например, 40% закупок совершает государство, то есть один крупный покупатель-монополист.

А деньги, откуда они берутся? Изначально это были деньги феодалов, но теперь это не так. Теперь деньги берут из банка. Кто их туда положил? Мы, люди. То есть теперь, если у меня есть доступ к банку, государство дает хорошие условия для найма рабочей силы, а экономические власти не создают препятствий для оборудования, я стану эффективным капиталистом. То есть теперь важно не то, как ловко я превратил пряжу в свитера, а то, какие у меня связи.

Капитализм посадили в клетку, и эта клетка — сетевые отношения. Они не рыночные и не иерархические. В капитализме происходят серьезные перемены, но никто его не уничтожает. Государство озабочено тем, чтобы капиталисты были, потому что, если их не будет, самому государству будет очень плохо. И мы получаем государственный капитализм не в том смысле, что государство построило большие заводы, как при социализме, а в том, что государство кровно заинтересовано в наличии капиталистов, но всех их держит в клетке.

Позвольте мне закончить очень важной мыслью Карла Маркса: при капитализме власть людей выражается в вещах, и, если отнять эту силу у вещи, нужно будет дать что-то взамен — например, власть одного человека над другим. Мы попали в ситуацию, когда мы укрощаем власть вещей и в той мере, в какой мы ее укрощаем, мы ломаем капитализм.

Вообще Маркс рассматривал чистый капитализм, каким он никогда не был, но суть в этом. Если бы действовали только вещи, это было бы чудовищное общество со страшным уровнем неравенства. С другой стороны, если бы мы заменили силу вещей властью человека над людьми, мы получили бы такое же чудовищное общество. Следовательно, капитализм нарушен в той степени, в какой он стал социализмом.

Тончо Краевский: Термин "капитализм" появился где-то в XIX веке, до Маркса, его ввел то ли Прудон, то ли Блан — оба считали, что это такая экономическая организация, при которой собственник капитала не совпадает с тем, кто прилагает усилия. Думаю, это определение можно считать справедливым. Такая формулировка допускает бесконечные варианты капитализма в зависимости от времени и общества. Универсального и чистого капитализма не бывает, он всегда определяется эпохой и культурой, в которой развивается.

И я не могу представить себе общество, в котором было бы идеальное соответствие между собственностью и трудом, его просто нет.

В этом смысле капитализм — это естественный способ работы вещей. Вопрос в том, как мы это организуем, ведь это говорит о нас как о культуре и цивилизации...