Украинское контрнаступление и циничное удовольствие от конфликта

В заявлении Зеленского о предстоящем контрнаступлении чувствуются нотки отчаяния, а также циничного удовольствия и лицемерия. По его словам, победа неизбежна, но будет много жертв. На Украине погибнет много мужчин и женщин, многие потеряют свой дом, семью и будущее. Поддерживающие его американцы и европейцы согласны с потерями, но не так уверены в победе. В тоже время президент Байден и европейские лидеры обеспечивают поставку оружия и денег. Министр обороны США Ллойд Остин (Lloyd Austin) подчеркнул, что контрнаступление позволит Украине завоевать позиции на поле боя, которые она сможет использовать в последующих переговорах. Все европейцы, начиная с итальянского правительства, восприняли заявление Остина как уверение в победе. Однако Зеленский может и должен увидеть в этом запланированное поражение: Украине придется вести переговоры с Россией вне зависимости от результата. И эта гордо отрицаемая перспектива будет стоить жизни еще тысячам солдат и гражданских. Все готовятся воспользоваться результатами этого жертвоприношения, не столько ради клочка земли, который они могли бы получить, не сделав ни единого выстрела, сколько ради тех, кому оружие и разрушения приносят крупную выгоду.

Для контрнаступления Украине нужно больше зенитных и авиационных систем, время на подготовку, солдаты, лучшие условия боя, но Киев все равно решил начать его. Украина должна пожертвовать всем, что у нее есть, чтобы побудить сомневающихся и союзников принять участие в военных действиях. Если Киев ставит все на решительную победу, его поджидает одна из самых коварных опасностей: в случае неудачи он теряет все, и тем, кто его поддерживает, придется вмешаться не с целью помочь, а вместо него, потому что он будет обессилен. Каждый раз, когда такое происходило, беспомощный союзник становился подданным, или сильный – приходил к соглашению с противником.

В конфликтах военачальник не объявляет о размерах потерь и жертв ни до их начала, ни даже после. Напротив, всегда делается все, чтобы скрыть или минимизировать риски и потери, а действия генералов, которые информировали об опасностях и ограничениях, считались неправомерными.

Риторика победы и обет заплатить за нее "слезами и кровью" являются частью военной пропаганды. У Зеленского никогда не было больших познаний в вопросе вооруженных конфликтов, но после интенсивного курса, длившегося более года, слушая лекции умелых западных наставников и суровых, но эффективных учителей у себя дома, он кое-что знает о военной пропаганде. Украинский президент понимает, как важна пропаганда, но сама по себе она победить не может. Он убедился в этом за последние полтора года, когда с помощью заявлений завоевал союзников, но, по словам некоторых американских аналитиков, например, полковника Дуга Макгрегора (Doug MacGregor) и других, полностью потерял свою армию. Таким образом, за этой риторикой скрывается удовольствие от боев и лицемерие.

Редко кто признается, что испытывает удовольствие от боев, как, например, Эрнст Юнгер (Ernst Jünger), который описывал внутреннюю экзальтацию, переживаемую в мясорубке сражений такими же "опьяненными войной" молодыми людьми, как он сам. Намного легче найти тех, кто изображает добрые чувства, а на самом деле удовлетворяет свой тайный вкус к войне, прибегая к риторике, взывая к кодексу чести, понятию родины и долга тех, кто имеет расовое превосходство или божественную миссию. Уинстон Черчилль после поражения под Дюнкерком в 1940 году прибегнул к необычному риторическому пассажу "мы будем сражаться", чтобы призвать к восстанию. Однако эта речь выдавала тонкое удовольствие от битвы и гордость от осознания того, что призыв к борьбе был бесполезен, поскольку его народ и корона ничего другого и не хотели.

Генерал Джордж Паттон (George Patton) кичился своей любовью к войне, но прибегал к риторическому лицемерию, когда называл каждого врага Америки демоническим, когда называл настоящими мужчинами не тех, кто погиб на войне, а тех, кто мог убивать даже безоружных. Он говорил: "Никто не идет на войну, чтобы быть убитым, но чтобы убить другого ублюдочного проклятого сукина сына, который хочет убить тебя". Он же сказал, что Америка никогда не проиграет, потому что американцам нравится воевать.

Лицемерие породило миллионы невинных жертв и оправдало многие преступления. Паттона никогда не допрашивали по поводу тех событий, которые были спровоцированы его словами и приказами, например, расстрел безоружных итальянских пленных. Его уволили с должности за пощечину американскому солдату, находящемуся в состоянии панической атаки: для него это было личным оскорблением, наглядной демонстрацией того, что не все американцы любят воевать и убивать. Его миф о непобедимости и демоническая парадигма были необходимы в период войны, но оказались пророческими в противоположном смысле: со времен Второй мировой американцы не выиграли больше ни одной, и для большей части мира именно Америка является демоническим врагом.

Думать, что сегодня действия Паттона подвергли бы критике и осудили, - чистое лицемерие. Многие военные подражают ему, многие гражданские разделяют его презрение к любому противнику. Презрение витает на всех полях сражений. Оно готово проникнуть в идеалы солдат и изменить их, маскируясь под боевой дух, честь и любовь к Родине. На Украине оно тоже присутствует – словно липкий клей, окутавший народ, а также всех союзников благодаря риторике и лицемерию лидеров, подгоняемых и ведомых такой же лицемерной и риторической благодарностью тем, кто "сражается за всех нас". Украинский народ не хотел бы сражаться, тем более в конфликте, в которой он будет жертвовать собой ради всех нас, но он будет бороться, потому что этого хотят его руководители, потому что он должен презирать противника, и потому что этого требуют европейские и американские "короны".