Эскалация, которой не место на Украине

С того самого момента, когда Россия начала военную спецоперацию на Украине в феврале 2022 года, над украинским конфликтом навис призрак эскалации. Для украинского гражданского населения и солдат вооруженный конфликт – это изнурительная, ужасающая повседневная реальность, которая уже заметно обострилась в разных отношениях. В августе Киев усилил удары дронами по территории России, а Москва возобновила жесткие действия против экспорта украинского зерна через Черное море. С другой стороны, до сих пор не реализовались вызывающие самые страшные опасения сценарии эскалации этого конфликта, самым ужасным из которых является возможность возникновения крупномасштабного военного столкновения между НАТО и Россией и применения ядерного оружия.

Спустя 18 месяцев после начала конфликта на Украине пришло время подвести итоги его необычного развития. Президент России Владимир Путин неоднократно намекал, что может пойти на применение ядерных вооружений. Это повышает вероятность того, что тактическое ядерное оружие может быть использовано для уничтожения военных целей, гражданских объектов или демонстрации силы в слабо заселенной местности.

Но до сих этого сделано не было. Помимо этой формы эскалации конфликта, по которому наиболее заметны какие-либо заявления, существуют и другие сферы, в которых обе стороны, однако, проявляли сдержанность. Например, в масштабах наблюдательных полетов НАТО над Черным морем или российских боевых военно-морских операций в его акватории. Несмотря на наличие возможностей активизировать военные действия или расширить географические рамки украинского конфликта, Россия, Украина и ее союзники по большей части предпочли этого не делать.

Эту сдержанность часто упускают из виду, и постепенный подход к военному конфликту всех сторон часто понимается неправильно. Многие сторонники Украины подвергают жесткой критике дозированные поставки Киеву Западом военной помощи и поэтапные подходы к осуществлению других видов поддержки. Несомненно, такие подходы замедлили развитие некоторых боевых возможностей украинских вооруженных сил. Но постепенная тактика Запада в области предоставления поддержки Украине послужила достижению жизненно важной стратегической цели. Ведь не случайно украинский военный конфликт избежал наиболее острых форм резкой эскалации. Стороны конфликта, в том числе лидеры в Киеве, часто следовали логике "усвоения уроков и постепенности", осторожно вводя в боевые действия новые вооружения и тактики и выжидая проявления Россией соответствующей реакции. Украина даже сделала то же самое в своем подходе к атакам по территории России. Западные лидеры и Украина допускают, что в некоторых важных отношениях украинский конфликт – это все-таки ограниченное военное столкновение, в котором превалируют методы проб и ошибок.

Однако новые события могут поставить такой ход развития конфликта под угрозу. Мощные российские удары по украинской зерновой инфраструктуре (такие неподтвержденные заявления могут делаться с целью выставить Россию виновником международного продовольственного кризиса. – Прим. ИноСМИ) и нарастающие украинские атаки по территории России угрожают расширить географию конфликта. Мятеж и последующая гибель главы ЧВК "Вагнера" Евгения Пригожина позволяет предполагает, что внутриполитическая ситуация в России весьма волатильна и может измениться таким образом, что побудит Путина к эскалации ситуации.

К тому же, хотя украинское контрнаступление добилось некоторых частичных успехов, к прорывам на поле боя оно не привело. И если Украина вдруг достигнет быстрых территориальных приобретений, риски эскалации боевых действий могут резко возрасти. Для того, чтобы в условиях развития конфликта сдержать опасность его неуправляемой эскалации, западные чиновники и украинские лидеры должны противостоять призывам отказаться от постепенного подхода. Неудача здесь будет означать, что с таким трудом заработанный контроль над эскалацией ускользнет из их рук.

Исторические сравнения с событиями прошлого века могут послужить хорошей основой для дискуссий о риске эскалации на Украине. Например, Первая мировая война началась как локальный спор по поводу убийства высокопоставленного члена австрийской монархической семьи, но быстро переросла в общеевропейскую военную трагедию, в результате которой погибло 20 миллионов человек.

Корейская война первоначально ограничивалась боевыми действиями между Пхеньяном, Сеулом и зарубежными партнерами Сеула, но уже через пять месяцев сотни тысяч американских и китайских солдат находились в прямом военном столкновении.

Во Вьетнаме Соединенные Штаты намеревались оказать помощь Южному Вьетнаму только военными поставками и советниками, но очень скоро их участие переросло в дорогостоящее и жестокое полномасштабное военное вмешательство, которое длилось целое десятилетие.

Конфликты после окончания холодной войны не имели таких проблем с эскалацией. С концом биполярности противники Запада в таких периферийных странах, как Ирак и Ливия, не имели поддержки со стороны великих держав. Это была игра в одни ворота. СВО России на Украине возвращает нас к более ранним временам, когда важными сторонами конфликтов были эскалация и сдерживание.

Самой серьезной формой эскалации на Украине может стать применение там ядерного оружия. Этот сценарий изображается Западом как правдоподобный, поскольку применение ядерного оружия могло бы дать Путину решающее преимущество на поле боя или послужить суровым предупреждением для Запада. Но этот же сценарий может подразумевать и быстрый ответный удар со стороны НАТО, увеличивая возможность крупномасштабного применения ядерного оружия уже за пределами Украины. Каждый раз, когда западные союзники предоставляют Киеву все новые ракетные системы класса "земля-земля", системы противовоздушной обороны, бронетанковую и гусеничную технику или даже истребители, осторожные голоса на Западе предупреждают, что эти действия могут привести к эскалации конфликта, включая ответные удары России за пределами Украины.

На сегодняшний день этого не произошло. Но отсутствие такой формы эскалации не означает, что аналитики ошибаются, опасаясь такого развития событий. И наоборот: опасения эскалации принуждают военное командование и политиков принимать осторожные решения, которые помогут предотвратить ее.

В начале СВО Киев и многие его сторонники призывали к созданию бесполетной зоны над Украиной, но западные лидеры отказывались от ее введения, опасаясь воздушного столкновения между НАТО и Россией. Постепенно предложения о бесполетной зоне исчезли из комментариев, что позволило избежать ранней эскалации конфликта. Развитие событий на Украине не пошло по очень опасному пути. Урок был ясен: прогнозирование сценариев эскалации помогает снизить вероятность их возникновения. Однако страх эскалации – не единственный фактор, который помешал ее возникновению на Украине. Понимание других причин, по которым российская спецоперация обошлась пока без резкой эскалации конфликта, крайне важно с точки зрения избежания эскалации как в этом конфликте, так и в будущих кризисах подобного рода.

Общественные дискуссии часто недооценивают многие сценарии эскалации, которые еще не получили должного внимания. Примечательно, например, что Россия пока не участвовала в заметных крупномасштабных кибератаках на цели за пределами Украины. А ведь у Москвы есть хорошо разработанные мощные кибервозможности, которые она использовала для вмешательства в президентские выборы в США в 2016 году. Однако создается такое впечатление, что сейчас Россия в значительной степени избегает мощных кибератак по гражданским или правительственным целям в Западной Европе и Соединенных Штатах.

Путин также воздерживается от применения химического оружия. А ведь у России есть значительные его арсеналы, и атаки с его использованием, к которым прибегал Башар Асад в Сирии, создали в этом отношении опасный прецедент. Но Путин пока не использовал химические боевые средства на Украине.

Некоторые формы сдержанности, продемонстрированные Соединенными Штатами и НАТО, получили сдержанное признание политикума и общественности. Так, согласно августовской оценке ситуации с украинским контрнаступом в газете New York Times, Соединенные Штаты ограничили визиты своих высокопоставленных военных чиновников на Украину, чтобы "избежать дополнительного роста напряженности в отношениях с Москвой". Мало кто за пределами Вашингтона замечает такое. Другие формы ограничений, связанные с разведывательными и тайными операциями, тоже трудно заметить.

Страны НАТО регулярно проводят наблюдение за международными водами и их собственными территориями, но, по данным той же New York Times, они "стараются не забираться в таких операциях непосредственно в военные зоны".

В августе этого года газета Washington Post сообщила о впечатляющем открытии в области российских диверсионных операций в Польше: в течение года после начала СВО Россия даже не попыталась подорвать поток иностранных военных поставок на Украину.

Даже возобновление Россией блокады украинского экспорта зерна в июле (что можно рассматривать как некую форму эскалации) содержит элементы сдержанности.

Хотя ее атаки и были нацелены на зерновую инфраструктуру Украины, до сих пор Москва не нападала открыто на гражданские суда, транспортирующие украинское зерно. Реакция стран НАТО на зерновую блокаду Россией Украины также была весьма сдержанной: до сих пор они воздерживаются от обеспечения вооруженного сопровождения поставок зерна, чего Украина от них настоятельно требует.

Хотя Кремль и расширяет масштабы своих вооруженных действий на Украине, он демонстрирует стремление к отказу от наиболее безрассудных форм эскалации конфликта. Отсутствие такой эскалации можно сравнить с отсутствием лая у собак: молчание позволяет им прятать свои намерения.

Загадка отсутствия эскалации на Украине частично объясняется широким контекстом этого военного конфликта. В нем у лидеров с обеих сторон есть значительные стимулы попытаться сдержать разрастание украинского кризиса.

Прямое военное столкновение с использованием обычных или ядерных вооружений между Россией и НАТО со всей очевидностью будет губительным для обеих сторон, нанеся им огромный экономический, политический и военный ущерб. Война между крупными державами в современную эпоху обходится невероятно дорого.

Это структурное ограничение объединяет нынешний конфликт на Украине и прошлые конфликты времен холодной войны. Огромная нагрузка на военные ресурсы России со всей определенностью усиливает отрицательные стороны эскалация для Москвы. После неудачной попытки быстро захватить Киев в начале конфликта и потерь техники и личного состава Москва не может открывать новые военные фронты. Решения Путина по СВО должны будут во всей полноте учитывать эту реальность: если конфликт резко расширится, Москва окажется в проигрышном положении.

Внутренняя политика также имеет значение. В период холодной войны сдерживание Западом коммунистической деятельности оказалось политически фатальным для СССР. Сегодня ситуация изменилась. Демократический Запад, который безрассудно поощряет эскалацию на Украине, вероятно, с большей вероятностью проиграет выборы в своих странах. Сейчас пока не ясно, как воздействовала внутриполитическая ситуация в России на перспективы эскалации на Украине. То ли она притупила ее опасность, то ли, наоборот, увеличила ее. Путин хочет избежать отчуждения российской элиты, которая его поддерживает и возникновения массовой оппозиции. Однако в то же время он испытывает некоторое внутреннее давление с точки зрения стимулирования агрессивности власти. Речь идет прежде всего о "военных ястребах" вне правительства, которые настойчиво требуют широкой мобилизации или даже применения ядерного оружия.

Другая причина отсутствия эскалации связана с постепенностью и усвоением уроков на Западе. В критический момент западные политические лидеры и военные руководители выбрали постепенность. Хотя постепенность в подходах к украинскому конфликту часто вызывает критику. Сторонники Украины часто говорят, что Соединенные Штаты и их союзники боятся предоставить Киеву более эффективную артиллерию, средства ПВО и танки. Однако то, что выглядит, как нерешительность, может иметь существенную ценность на поле боя.

Примеры такого поведения лидеров США и Западной Европы, в котором применяется медленный, поэтапный подход, найти совсем не трудно. С первых месяцев конфликта члены НАТО осторожно и постепенно подходят к поставкам переносных зенитно-ракетных комплексов, бронетехники, ракет ПВО, танков, артиллерийских систем дальнего действия, а также самолетов F-16.

Одним из преимуществ этого осторожного подхода является то, что он дал разведывательным и военным экспертам время для того, чтобы внимательно изучить, как на все это отреагирует Россия. Например, Вашингтон не по щелчку пальцев принял решение предоставить Украине танки М1 "Абрамс". Эта идея обсуждалась публично в течение нескольких недель, а внутри американской администрации – и того дольше. Даже после одобрения поставки танков М1 "Абрамс" США медленно прорабатывали программы их реального вывода на поле боя, позволяя танкам, посланным Украине британцами и немцами, оказаться там первыми. Каждый из таких медленных шагов может оборачиваться многочисленными и болезненными жертвами на поле боя, но он также дает аналитикам время оценить реакцию Путина на потенциально взрывоопасные решения США.

Самым ярым критиком медленного подхода к поставкам военной помощи является, естественно, Киев. Однако сами украинские лидеры в полной мере используют постепенность, чтобы контролировать эскалацию при осуществлении трансграничных операций на территории России.

С весны нынешнего года украинское военно-политическое руководство постепенно усиливает удары по линиям военного снабжения и городским центрам на территории России. Но избегает при этом брать на себя ответственность за них. Такое дистанцирование Киева позволяет Кремлю реагировать на эти удары относительно мягко и сдержанно, избегая разжигания гнева российской общественности. Западные союзники Украины также использовали такую тактику дистанцирования. Например, США запретили Киеву использовать свою военную помощь в таких операциях.

Управление высокими рисками на Украине характеризуется постепенным подходом, нарочитой расплывчатостью и политической осторожностью. В марте 2023 года, например, российский истребитель слил топливо и практически столкнулся с американским дроном-разведчиком, в результате чего этот беспилотник упал в Черное море. Обе стороны обменялись обвинениями в адрес друг друга, а Пентагон даже опубликовал видео в поддержку своей версии. Однако Вашингтон и Москва явно прибегли к мерам по деэскалации этого инцидента. В публичных комментариях представитель СНБ предположил, что российский пилот, возможно, действовал по собственному усмотрению, а высокопоставленные военные представители США и России обсудили инцидент в ходе конфиденциального телефонного разговора.

Меры контроля за эскалацией, которые работают сегодня, возможно, придется усовершенствовать, чтобы они продолжали работать и завтра. События лета 2023 года могут стать проверкой сложившихся ограничений.

Во-первых, новые атаки России на украинскую зерновую инфраструктуру расширили географические границы конфликта. В августе российские беспилотники атаковали порт на украинской стороне реки Дунай, по которой проходит граница с Румынией, входящей в НАТО (целями атак беспилотников стали хранилища топлива, которые использовались для снабжения украинской армии горюче-смазочными материалами. – Прим. ИноСМИ).

Удары, нацеленные на украинскую инфраструктуру, повышают риск случайных или несанкционированных нападений на гражданские суда или смертоносных инцидентов между военными самолетами.

Во-вторых, Украина, судя по всему, наращивает масштабы и интенсивность атак по территориям внутри России. В июле президент Украины Владимир Зеленский публично предупредил, что вооруженный конфликт будет "перенесен в Россию". Этот всплеск может быть мотивирован желанием агрессивно ухудшить российскую военную логистику в ходе контрнаступа ВСУ и убедить украинскую общественность в том, что военные действия реально переносятся на российскую территорию.

Судя по всему, Киев также сделал определенные выводы из мягкой реакции Путина на предыдущие трансграничные операции. Но здесь Украину подстерегают риски двух видов. Более агрессивная украинская кампания внутри России может вызвать более жесткую военную реакцию России. И она же может создать условия для той самой эскалации конфликта и его дальнейшего затягивания.

Новые события, касающиеся внутриполитических позиций Путина, позволяют предположить, что его решения могут становиться более непредсказуемыми. Хотя некоторые западные комментаторы и аналитики считают бунт Пригожина положительным событием, указывающим на растущую возможность усиления открытого инакомыслия в России, это также может увеличить и риск эскалации украинского конфликта. Рост внутренней оппозиции может привести к тому, что Путин будет больше готов принять более высокий стратегический риск и повысить вероятность осуществления им действий, которыми он может попытаться переломить ход конфликта и укрепить свои внутриполитические позиции и поддержку народа.

Возможно, августовская гибель Пригожина в авиакатастрофе положила конец угрозе Путину со стороны его "внутреннего круга". Но если сдерживание эскалации во многом определяется усвоением предыдущих уроков, то все более нестабильный противник может поставить под сомнение некоторые уроки, которые Запад и Украина усвоили до сих пор.

Теперь, когда внутриполитическая ситуация в России становится нестабильной, союзники по НАТО уже не могут быть уверены даже в прежней внешне сдержанной реакции России на поставки F-16.

Еще одним "джокером" в складывающей ситуации является контрнаступление Украины. Его вялое развитие разочаровывает Киев и его партнеров, и такие его медленные темпы неизбежно усиливают осторожность в подходах Запада. До настоящего момента территориальное продвижение Украины остается весьма медленным, что дало Западу время оценить, как Путин и российские армия адаптируются к контрнаступу. По иронии судьбы, те факторы, которые сейчас сдерживают эскалацию конфликта, могут исчезнуть, если Украина достигнет решающего прорыва на поле боя. Крах русской обороны на одном из фронтов или потеря сухопутного коридора к Крыму может привести к тому, что российские лидеры примут новую тактику эскалации.

Наконец, возникновение более сильного дипломатического процесса, направленного на прекращение конфликта, может изменить динамику его развития или даже парадоксальным образом поспособствовать его эскалации. Хотя дипломатия может помогать лучшему управлению кризисами, мирные переговоры могут также побуждать лидеров к эскалации.

Например, во время вьетнамской войны Ричард Никсон и его госсекретарь Генри Киссинджер перед переговорами с Северным Вьетнамом расширили военные операции на Лаос, чтобы увеличить свое влияние за переговорным столом.

Если постепенность в подходах до сих пор сдерживала эскалацию, то западным лидерам необходимо поддерживать ее и дальше и адаптировать к ней появляющиеся в ходе конфликта проблемы.

Постепенность больше всего проявляется в том, как Запад предоставляет Киеву вооружения. Вашингтону следует действовать осторожно в принятии решений о том, поставлять ли Украине новые и более мощные ударные системы, такие ATACMS.

Осторожные шаги вперед также будут важны в том, что касается поставок на Украину новых систем, которые страны НАТО уже пообещали ей, таких как истребители F-16. Постепенность будет выгодна и в других военных сферах. Лидерам в Соединенных Штатах и ​​других странах следует проявлять осторожность при принятии любых новых военных мер в области морской безопасности или наблюдения в Черном море, чтобы они могли выиграть время и оценить реакцию России и разрядить опасность возникновения любых инцидентов.

Что же касается атак Украины по территории России, то Киеву следует не спешить с любым расширением объемов этих ударов, количества целей или использования новых систем вооружений.

Страны, поддерживающие Украину, также должны думать наперед, разрабатывая поэтапные подходы к контрнаступлению. Если украинская армия добьется значительного продвижения, Киев и его союзники должны иметь планы, такие как буферные зоны для продвигающихся воинских подразделений, чтобы приближаться к чувствительным приграничным районам осторожно и медленно.

Украинским лидерам также следует лучше формулировать стратегическую ценность медленного продвижения, четко обозначая, что постепенность их действий является преднамеренной и мотивирована заинтересованностью в достижении общих с союзниками целей с одновременной минимализацией военных потерь.

Запад и Украина не должны использовать тактику эскалации конфликта в случае продвижения переговоров с Россией. Любые более или менее углубленные переговоры с Москвой должны включать активные и ясно обозначенные заявления о тех самоограничениях, которые обе стороны будут соблюдать по ходу переговоров.

Нынешнее отсутствие эскалации конфликта на Украине служит напоминанием о том, что в ограниченных вооруженных конфликтах терпение является достоинством.

Постепенность в подходах к конфликту позволила странам НАТО обеспечить такой уровень военной поддержки Украины, который был немыслим в начале военных действий. И при этом риски разжигания эскалации конфликта не вышли из-под контроля.

Одновременно постепенность позволила Западу учиться – и, в некотором смысле, расширять те ограничения, которые имеет любой вооруженный конфликт.