FP: Байден не смог убедить американцев в необходимости помогать Украине

Мэтт Крёниг: Здравствуйте, Эмма! Надеюсь, у вас все хорошо. Порой мы спорим о том, на какую тему нам спорить, но на этой неделе, полагаю, тема очевидна. И это Ближний Восток.

Эмма Эшфорд: Вы уверены? В своем эссе, которое было опубликовано на той неделе, советник президента по вопросам национальной безопасности Джейк Салливан написал, что "сегодня в этом регионе тише, чем когда-либо за последние несколько десятилетий". Эдакая минутка черного юмора в не менее темные времена. Полагаю, он закончил работу над черновиком эссе до 7 октября? Это, безусловно, наглядная иллюстрация к тому, как действующая администрация относилась к делам Ближнего Востока на протяжении последних нескольких лет.

Мэтью Крёниг: Подобные ситуации заставляют меня радоваться, что наша колонка выходит онлайн и публикуется практически сразу. (В наше время печатные издания практически полностью утратили свою ценность.) Мы часто оказываемся неправы, но, по крайней мере, мы не отстаем от текущих событий.

Эмма Эшфорд: Вот только вы никогда не ошибаетесь, я в этом уверена.

Конечно же, последние пару недель американская администрация действовала более активно. Поездка президента Джо Байдена на Ближний Восток была хорошо воспринята в Израиле, однако момент для его приезда оказался крайне неудачным в том смысле, что он совпал по времени с трагедией в секторе Газа, когда сбившаяся с курса ракета ударила в местную больницу. В результате его визит к арабским соседям Израиля был отменен, из-за чего турне выглядело ограниченным и однобоким.

После возвращения в Соединенные Штаты Байден выступил с обращением из Овального кабинета, что последнее время случается довольно редко. Он попытался провести довольно извилистую параллель между Израилем и Украиной, а затем попросил Конгресс выделить дополнительные 106 миллиардов долларов на оказание военной помощи.

Что вы думаете о выступлении Байдена?

Мэтью Крёниг: Я бы сказал, что оно оказалось неудачным. Я рад, что Байден изложил свои аргументы, обратившись напрямую к американскому народу. Военный конфликт на Украине продолжается уже полтора года, а он до сих пор не выступил с обращением к нации, чтобы разъяснить, почему этот конфликт так важен для Соединенных Штатов. Давно пора было это сделать.

Байден произнес несколько фраз, которые нашли во мне отклик, – к примеру, его слова о том, что вовлеченность Америки в глобальные дела – это тот клей, который скрепляет весь мир.

Однако его попытки связать конфликты в секторе Газа и на Украине оказались сумбурными и не до конца понятными.

Но, что еще важнее, Байден так по-настоящему и не объяснил, почему простых американцев – таких как мои родственники или друзья из родного Миссури – должно волновать то, что творится на Украине или в секторе Газа. Байден сказал, что, если Владимира Путина не остановить на Украине, он двинется дальше, в Польшу. Но, если вас не заботит Украина, почему вас должна заботить Польша?

Байдену следовало бы более конкретно объяснить, почему военные конфликты в Европе и на Ближнем Востоке оказывают непосредственное влияние на повседневную жизнь обычных американцев.

Что вы об этом думаете?

Эмма Эшфорд: Мэтт, вы, должно быть, единственный человек, не достигший пенсионного возраста, который согласен с Байденом в том, что Соединенные Штаты до сих пор остаются "незаменимой нацией".

Я считаю, что речь Байдена не произвела должного впечатления, даже в Вашингтоне. Отчасти это объясняется факторами процессуального характера. Я немного объясню, чтобы нашим читателям стало понятнее: президент планировал выступить из Овального кабинета с важной речью касательно Украины, но внезапно разразился кризис на Ближнем Востоке. В результате после ужасающих атак боевиков ХАМАС в Израиле Байден постарался втиснуть Израиль в речь, которую планировалось посвятить Украине. Но сравнение Украины и Израиля оказалось очень неуклюжим. Если вы проанализируете общественное мнение, вам станет ясно, что такая речь не могла найти отклик у его базы. Подавляющее большинство демократов продолжают поддерживать Украину, даже сейчас, но в вопросе палестино-израильского конфликта их мнения заметно разделились.

Полагаю, вопрос о том, согласится ли Конгресс выделить дополнительные 106 миллиардов долларов, которые запросил президент, остается открытым. Хотя в этот пакет вошла помощь Израилю, средства на обеспечение безопасности на собственной американской границе и даже немного денег для Тайваня, все равно две трети этой суммы предназначаются Украине. Республиканцам в Палате представителей это не понравится.

Мэтью Крёниг: Согласен. Байден свалил все в одну кучу, чтобы заставить конгрессменов-республиканцев проголосовать за этот законопроект. В политическом смысле голосовать против Израиля гораздо труднее, чем голосовать против Украины, и республиканцы настаивают, что приоритетами должны быть противостояние Китаю и безопасность собственной границы. Время покажет, добьется ли Байден желаемого. Некоторые республиканцы настаивают, чтобы по каждому из этих пунктов было проведено отдельное голосование.

Эмма Эшфорд: В этом вопросе действительно есть масса возражений. Офис сенатора-республиканца Джей Ди Вэнса (J.D. Vance) даже составил информационный документ, в котором описывается разница между украинским конфликтом и ситуацией Израиля и содержится призыв провести отдельные голосования.

Но нам стоит вернуться к обстановке на Ближнем Востоке. Израиль пока не начал свое наземное вторжение в сектор Газа, хотя по всем признакам он действительно планирует это сделать. Похоже, что американским лидерам пока удается сдерживать Израиль, однако это делается лишь для того, чтобы Соединенные Штаты успели спланировать и подготовиться к более масштабному обострению в регионе. У меня есть определенные сомнения в том, что с помощью наземного вторжения Израилю удастся достичь того, чего он хочет, хотя стоит признать, что в данный момент у него не так много вариантов. Как вы считаете, израильтянам действительно следует осуществить вторжение в сектор Газа?

Мэтью Крёниг: Стоит. У Израиля есть право и обязанность защищать себя и свое население. Учитывая, с какими ужасающими атаками он столкнулся 7 октября, совершенно очевидно, что Израиль больше не может мириться с угрозой ХАМАС прямо у своих границ.

И у Израиля действительно есть практически реализуемое решение. Озвученной цели по уничтожению ХАМАС можно достичь военными средствами. Сектор Газа – это крошечный и изолированный участок территорий, поэтому в ходе своей наземной операции мощная Армия обороны Израиля способна захватить и убить всех, кто так или иначе связан с ХАМАС. Эта операция будет кровавой и дорого обойдется обеим сторонам, и сохраняется масса вопросов касательно того, кто будет управлять сектором Газа после окончания войны, но этот вариант действительно реализуем, и Израиль намерен воплотить его в жизнь.

Полагаю, вы считаете, что Израилю не следует вторгаться в сектор Газа. Если это так, то каковы альтернативные варианты?

Эмма Эшфорд: Хороших альтернативных вариантов нет, в этом и проблема. У Израиля определенно есть право защищаться, и он совершенно точно не может позволить ХАМАС оставаться в секторе Газа после того, что случилось за последние две недели. В то же время мне кажется, вы сильно преувеличиваете ту легкость, с которой израильтяне истребят ХАМАС военными средствами.

Борьба с незаконными вооруженными формированиями – это всегда очень трудная задача. Ведение боевых действий в городских условиях – еще сложнее. В ходе этой кампании Израиль потеряет множество своих молодых людей. А тот факт, что мирные жители фактически лишены возможности бежать из Газы, означает, что перед нами гуманитарная катастрофа. Это уже сильно ударило по имиджу Израиля.

Кроме того, существует риск, что "Хезболла" воспользуется наступлением Израиля в Газе, чтобы расширить границы войны, а также тот факт, что пока нет четкого понимания, как именно следует управлять сектором Газа после окончания военной операции. Это весьма токсичная смесь. Я понимаю, почему израильские политики убеждены, что им все равно необходимо провести эту операцию, однако, если вы позволяете врагу определять поле и условия битвы, это не сулит вам ничего хорошего. Наземное вторжение Израиля в сектор Газа дает ХАМАС возможность выбирать поле битвы.

Но я нахожусь не в Тель-Авиве. Я нахожусь в Вашингтоне, поэтому я считаю, что нам следует говорить в первую очередь о роли Соединенных Штатов в этой ситуации.

Мэтью Крёниг: Если не считать разочаровывающее выступление президента, я думаю, что администрация Байдена выбрала правильную позицию в вопросе войны Израиля с ХАМАС. Она поддерживает право Израиля на самозащиту посредством войны, направленной на уничтожение ХАМАС. Однако администрация также ясно дала понять, что она ожидает, что Израиль будет действовать в соответствии с правилами ведения военного конфликта. Кроме того, Вашингтон отправляет гуманитарную помощь мирным палестинцам.

Но я хотел бы выступить с критикой подхода Вашингтона к более широкому региональному контексту. Иран представляет собой ревизионистскую региональную державу, которая причастна к атакам на Израиль, и Байден пообещал "привлечь его к ответственности". Но я не понимаю, как он собирается это делать. В отношениях с Ираном нынешняя администрация встала на путь умиротворения. И эта ее стратегия с треском провалилась. Пришло время выработать более жесткий подход.

Меня также беспокоит реакция других стран мира. Китай все активнее покушается на отмель Аюнгин, из-за чего мы оказываемся в опасной близости от необходимости привести в действие договор о взаимной обороне между Соединенными Штатами и Филиппинам. Меня беспокоит, что, если Вашингтон увязнет в масштабных войнах в Европе и на Ближнем Востоке, Пекин может увидеть в этом возможность для агрессии.

Эмма Эшфорд: Давайте рассмотрим это по пунктам. Во-первых, я считают, что в рамках своего подхода Вашингтон слишком сильно склоняется на сторону Израиля. Во всем мире – не только в арабских странах – в адрес Вашингтона звучит критика, подчеркивающая лицемерие Америки, которая решительно осуждала неизбирательные бомбардировки России на Украине и которая теперь поддерживает бомбовые удары Израиля в секторе Газа. Я рада, что администрация сумела организовать поставки гуманитарной помощи, но ее объемы оказались крайне скудными. Сейчас в Газе наблюдается острая нехватка еды, воды, детского питания и других предметов первой необходимости.

Во-вторых, мы можем часами спорить о возможной причастности Ирана к атакам в Израиле, однако американская разведка заявила, что у нее нет никаких доказательств того, что это нападение было срежиссировано Тегераном. В данном случае мы имеем дело с классическим примером проблемы "принципал-агент": государства могут вооружать и спонсировать повстанцев и террористические группировки, однако в дальнейшем контролировать их становится очень трудно. Это не освобождает Иран от ответственности в данном случае, однако не похоже, чтобы за атаками непосредственным образом стоял Тегеран. И я очень сомневаюсь, что кто-то хочет вступить в войну с Ираном: результаты исследования, проведенного недавно организацией Eurasia Group Foundation, показали, что почти 80% американцев хотят, чтобы их страна возобновила переговоры с Тегераном по вопросу о его ядерной программе.

И, наконец, Китай. На самом деле я отчасти согласна с вами. Вовсе не обязательно, что Пекин увидит для себя шанс, но Соединенные Штаты уже действуют на пределе своих возможностей. Текущий кризис на Ближнем Востоке – и продолжающийся конфликт на Украине – действительно становятся проверкой обоснованности утверждения Вашингтона о том, что Соединенные Штаты по-прежнему способны со всем справиться. Лично я не понимаю, как можно совместить эти тревоги с желанием начать масштабную войну с Ираном, продолжая при этом поддерживать Украину.

Мэтью Крёниг: Соединенные Штаты не в состоянии делать все и сразу, однако вместе со своими союзниками они могут и должны предотвращать и при необходимости одерживать победы в крупных конфликтах в трех наиболее важных геостратегических регионах – и Индо-Тихоокеанском регионе, в Европе и на Ближнем Востоке.

Эмма Эшфорд: Планировать сразу три войны? Обеспечить способность вести войны на трех театрах одновременно? У нас никогда не было такого потенциала, даже на пике эпохи однополярности.

Мэтью Крёниг: Нам необходимо разработать план ведения сразу двух войн, в котором Иран должен рассматриваться как второстепенный театр. Именно это я и мои коллеги из двухпартийной Комиссии по стратегической доктрине Соединенных Штатов рекомендовали Конгрессу ранее в октябре.

Но в дополнение к наращиванию потенциала мы должны сконцентрироваться на сдерживании. С моей точки зрения, политика Байдена разуверила мировое сообщество в решимости Америки. Вывод войск из Афганистана, чрезмерная осторожность в процессе оказания помощи Украине, попытки задобрить Иран, нежелание увеличивать расходы на оборону до такого уровня, чтобы можно было эффективно сдерживать Китай. Диктаторы приходят к выводу – совершенно обосновано, – что они могут свободно убивать людей, не сталкиваясь с ответными мерами со стороны Соединенных Штатов.

Я считаю, что необходимо принять жесткие ответные меры против Ирана, чтобы напомнить всему миру, что Соединенные Штаты по-прежнему остаются единственной в мире военной сверхдержавой, и чтобы вновь вселить некоторый страх в души китайского лидера Си Цзиньпина и Путина.

Эмма Эшфорд: Честно говоря, мне очень странно слышать, что кто-то считает, будто подход Байдена к украинскому конфликту чрезмерно осторожен – к настоящему моменту мы отправили Киеву оружие на общую сумму около 75 миллиардов долларов, – или что кто-то говорит, будто администрация не хочет увеличивать расходы на оборону. В прошлом году оборонный бюджет составил почти триллион долларов, и – на случай, если вы забыли, – президент только что попросил Конгресс выделить еще 106 миллиардов долларов.

Но давайте отложим это в сторону и поговорим о сдерживании. Сдерживание проистекает вовсе не из решимости. В основе сдерживания лежит авторитет, который, в свою очередь, представляет собой комбинацию материального потенциала и решимости. Проще говоря, невозможно выступить с убедительной угрозой, которая удержит другую страну от агрессии, если у вас нет военного потенциала и доктрины, чтобы претворить эту угрозу в жизнь, – или если никто не верит, что вы собираетесь это сделать. Я потратила массу времени на то, чтобы повысить свой авторитет в глазах моих дошкольников, поэтому я знаю, о чем говорю.

Вы утверждаете, что мы должны прикладывать больше усилий по всему миру, иначе диктаторы почувствуют нашу слабость. Но я считаю, что этот ваш аргумент несостоятелен в одном важном аспекте: если мы начнем прикладывать больше усилий по всему миру, нам придется задействовать наш потенциал на пределе его возможностей, в результате чего он утратит свои сдерживающие свойства. Именно это мы сейчас и наблюдаем на практике: Соединенные Штаты попросили Израиль отложить его наземную наступательную операцию, чтобы успеть перебросить в регион больше своих военных средств и тем самым предотвратить эскалацию.

Мэтью Крёниг: Вы произнесли ключевую фразу: "Или если никто не верит, что вы собираетесь это сделать". Прямо сейчас диктаторы подозревают, что Вашингтон не станет доводить дело до конца. Между тем тревоги Вашингтона по поводу эскалации ошибочны. Если вы ловите детей за курением, разве вы станете игнорировать это только потому, что не хотите обострения ситуации? На уровне обеспечения правопорядка в стране, если кто-то совершает преступление, разве мы спускаем это с рук в попытке предотвратить новые преступления? Нет. Мы принимаем соответствующие меры в отношении нарушителей, чтобы предотвратить новые преступления. Иногда эскалация и есть решение проблемы. Именно так Вашингтон и должен поступить с Ираном, оказывающим поддержку террористам, теперь, когда это обернулось гибелью по меньшей мере 30 американских граждан.

Эмма Эшфорд: Основное отличие состоит в том, что я не пытаюсь удержать от курения одновременно троих дошкольников в трех различных регионах, имея в своем распоряжении ограниченные ресурсы. А еще у моих дошкольников нет баллистических ракет.

По крайней мере я на это надеюсь. Прошу прошения, но сейчас мне нужно кое-что проверить.