Опасное табу: запрет сексуальности как причина насилия в мигрантских кварталах Франции

Разика Аднани: Сексуальная неудовлетворенность, конечно, объясняет многие проблемы. Насилие – лишь одна из них. Табу на внебрачную сексуальную жизнь в мусульманских и в целом в восточных обществах можно объяснить большим влиянием религии на жизнь таких обществ. В исламе сексуальные отношения вне брака запрещены сурой 17-й Корана, она не допускает новых толкований, утверждают духовные лица и специалисты по мусульманскому праву. Рост консерватизма, а салафизм – это одна из форм консерватизма, безусловно, усиливает эту тенденцию.

Молодые люди, покинувшие свои мусульманские страны в поисках сексуальной свободы и оказавшиеся в кварталах, где они находят те же запреты, находятся в особо трудной ситуации. Прежде всего, они слышат заявления о том, что окружающий их Запад – это развращенный мир, прославляющий не ведущий к рождению детей формы секса. А потому, учат духовные лица в кварталах, они, будучи мусульманами, должны беречь себя от таких влияний. Многие испытывают фрустрацию: они живут в такой стране, как Франция, которая позволяет им быть свободными в области сексуальных отношений, но их религия, культура и семья, вне которых они выросли, пока что такую свободу запрещают. Одним удается вырваться из этой атмосферы, найти себе подходящих партнеров и успокоиться. А вот у других возникает ненависть к Западу и вообще к людям, которые могут жить свободно, а не так, как они. А ненависть часто становится причиной насилия.

Лоранс д'Ондт: Но ведь иммигранты разные. Приехав из разных стран, они приносят с собой совершенно разные культуры, в которых сексуальные отношения рассматриваются самым разным образом. Иммигранты из стран черной Африки, расположенных южнее Сахары, как правило, отличаются более свободными сексуальными отношениями, чем иммигранты-мусульмане из других регионов Северной Африки и стран Ближнего Востока.

Но вот какое явление наблюдается. Поскольку даже страны черной Африки, такие как Сенегал и Мали, являются мусульманскими, попав во Францию, выходцы из них идут в арабские мечети (других часто просто нет) и становятся большими радикалами, чем до приезда во Францию. Они становятся адептами более радикального ислама, которого не было в их родных странах черной Африки. И который строго контролирует сексуальную жизнь.

Женщины в этой ситуации подвергаются особенно сильному социальному давлению: одежда, поведение, само по себе женское тело – все это оказывается в зоне "особого внимания". Именно женское тело становится "болевой точкой" культурных и религиозных различий с принимающей страной. Свободный стиль поведения французских (и в целом западных) женщин воспринимается как угроза патриархальному порядку. Ведущих себя во французском стиле мусульманских женщин обвиняют в стремлении лишить мужчин авторитета.

Согласно исламистскому дискурсу, женская эмансипация ведет к хаосу, по сути, она – синоним конца социального порядка, организованного мужчинами. В этом дискурсе также утверждается, что завоевание свободы и прав женщин – это обманчивая иллюзия, заманившая западных женщин в ловушку. Проповедники такого взгляда на женщин отмечают тот факт, что "слишком свободные" западные женщины после разводов и разочарований часто остаются одни – без защиты семьи, без мужа, без чести... Такой взгляд пропагандируется радикальными исламистскими движениями, которые считают Запад большим борделем. Причем борделем в худшем варианте: если в обычном заведении такого типа встречаются мужчины и женщины, то Запад быстро идет к обществу, где различие полов не будет иметь значения, и соответствующие услуги обретут "двусторонний" характер.

В 1996 году, сразу после установления исламистского режима в Афганистане, мне довелось посетить больницу в небольшом афганском городе Газни: так вот, из 10 предписаний, изданных новыми властями, 9 касались женщин! Лечиться здесь можно было только при условии, чтобы женщины не вступали в контакт (даже словесный) с мужчинами из других семей. Я поняла, что, согласно этим правилам, для женщины лучше умереть, чем получить медицинские услуги от незнакомого мужчины. Это как нельзя лучше отражает чрезвычайную, почти навязчивую важность, придаваемую контролю за сексуальной жизнью женщин в современном радикальном исламе. Контролю над женщинами придается такое значение, как будто именно такой контроль лежит в основе мирового порядка и цивилизации.

"Atlantico": Но ведь это именно радикальная, извращенная форма ислама, называемая в Европе салафитской, демонизирует женщину! Именно салафиты, а не все мусульмане объявляют женщину "сатаной, сетью прельщения для благочестия верующего". А что на самом деле говорит Коран о любви, сексуальных отношениях и женщинах?

Разика Аднани: Сексуальные отношения признаются и приветствуются в Коране, но при одном условии: они должны реализовываться в рамках брачного союза. Если брака пока нет, необходимо соблюдать целомудрие. Коран говорит о целомудренной женщине так же, как о целомудренном мужчине, а о развратной женщине – не с большим осуждением, чем о развратном мужчине. Правила Корана предусматривают для блудника и блудницы одинаковое наказание – сто ударов плетью.

Однако, как это случается во многих религиях, Коран часто дает на один и тот же вопрос неоднозначные, а то и противоречивые ответы. В этом отличие религии от юриспруденции: в религии, как и в жизни, "все сложно", каждому грешнику обещается "индивидуальный подход", что в юриспруденции и праве в целом как раз недопустимо: перед законом все должны быть равны.

Поэтому необходимо различать Коран, или коранический шариат, и мусульманское право, которое я называю практическим шариатом. В вопросах сексуальности некоторые стихи Корана более суровы к женщинам, чем к мужчинам. как, например, стих 15 суры четвертой, с ее названием "Женщины". Там рекомендуется мужчинам держать взаперти женщин, вступивших в половую связь вне брака, пока смерть не положит конец их позору. Впрочем, есть и надежда: "или пока Аллах не установит для них иной путь".

Другие стихи Корана могут быть истолкованы современным человеком как не признающие равенство мужчин и женщин. Например, в стихе 223 суры второй "Корова" говорится: "Ваши жены являются пашней, полем, которое вам надлежит возделывать для вас. Приходите же на поле ваше и трудитесь ради него, как и когда пожелаете". Получается, что к мужчине идет обращение как к субъекту, способному выбирать время и формы для реализации своей сексуальности, а вот женщина представлена здесь как сексуальный объект, прекрасный и порой уважаемый, но все-таки созданный для наслаждения мужчины. Все это в значительной степени объясняет сексуальное насилие, которому подвергаются женщины в мусульманских обществах.

Atlantico: Говорят, что в мигрантских пригородах эти "субъектно-объектные отношения" принимают форму насилия: многие ли подростки внушают себе, что, совершая акт насилия в отношении женщины, они становятся мужчинами?

Разика Аднани: Этот стереотип распространен во многих обществах, в мужской среде. Но это не характерно для мусульманских обществ. Это связано с образованием и уровнем цивилизации. Чем больше общество признает и уважает права человека, тем реже встречается это явление.

Некоторые просто неправильно понимают символику сокрытия некоторых частей женского тела, принятого в мусульманских обществах. Хиджаб, никаб, "бурка" - все эти формы мусульманской одежды закрывают лицо, волосы и другие части тела женщины, отвечающие за сексуальную привлекательность. Есть религиозный дискурс насчет символики такой одежды, который во многом ответственен за насилие, которое мужчины применяют в отношении женщин. С раннего возраста мужчине внушают: женщины так одеваются, чтобы не провоцировать тебя, поскольку у тебя есть сексуальное желание, которое ты не можешь контролировать. Если это желание у тебя возникнет, ты не виноват, если попытаешься удовлетворить его вопреки желанию женщины: ты просто не сможешь ничего сделать, кроме как попытаться его удовлетворить. В результате единственный способ для женщин защитить себя от сексуальной агрессии – это постоянно скрывать свое тело, включая закрытие лица разного рода "вуалями".

Atlantico: В результате многие мужчины считают, что, проявляя агрессию в отношении женщин, они доказывают себе и женщинам, что они мужчины. Получается, что быть мужчиной – это иметь сексуальный инстинкт, который ты не можешь контролировать.

Лоранс д'Он: Я не думаю, что насилие над женщиной – это признак мужественности и что даже в мусульманском обществе для него ищут оправдания. Но чисто психологически акт насилия может быть актом, смягчающим чувство фрустрации у молодых мусульман-мигрантов, живущих как бы на краю общества, где женщины свободны. Сегодняшние мигранты, особенно афганцы и выходцы из Северной Африки, зачастую уже испытали на родине сильное влияние исламистского дискурса. А тут еще бедность и трудности адаптации к европейскому обществу делают женщин как бы недоступными для многих молодых мужчин-мусульман: добрачный доступ закрыт религиозными догмами, а женитьба затруднена экономическими трудностями, которые не позволяют молодым людям собрать необходимую для брака собственность.

Поэтому прибывшие мигранты испытывают сильную фрустрацию от одного вида западных женщин. На фоне столкновения культур, одни мусульмане видят в этом определенный шанс, а другие отвергают эту свободу и осуждают ее, предпочитая сохранять самый жесткий образ жизни, враждебный женской эмансипации. Недавние исследования показали, что наибольший разрыв во мнениях между мусульманским миром и Западом касается как раз роли женщин и вопросов, связанных с сексуальными отношениями, а не защиты демократической системы.

Atlantico: В 2000 году стали публиковать данные о групповых изнасилованиях, совершаемых в мигрантских кварталах. Сегодня резко возросла проституция среди несовершеннолетних иммигрантов. Отчего это происходит? Не является ли это следствием фрустрации, сексуальной неудовлетворенности, которая выливается в насилие в пригородных кварталах?

Разика Аднани: Дегуманизация человека, низведение его к невольному в своих действиях биологическому телу – одна из причин насилия, причем не только в мусульманских обществах и общинах. Контроль над своими инстинктами – необходимое условие для любого общения между мужчинами и женщинами, да и вообще между людьми.

Инстинкт не ограничивается сексуальным желанием. Страсть к обжорству, стремление к частной собственности и стремление к власти также являются инстинктами. Если сказать человеку, что, столкнувшись с настойчивостью своего инстинкта, он может только подчиниться ему, то это неявно дает ему право воровать, чтобы удовлетворить свой инстинкт собственности, убивать, чтобы уничтожить тех, кто ему угрожает, а также сокрушать своих противников, чтобы достичь власти. Что тогда останется от его социализации? Трудно представить себе какую-либо социальную жизнь, если человек не способен контролировать свои инстинкты. Религиозный дискурс, обесчеловечивающий людей и лишающий их чувства ответственности, - это неправильный религиозный дискурс. И он противоречит настоящему исламу. В любой религии такий дискурс будет иметь катастрофические последствия для человека и как социального существа, потому что он не учит их человеческой и нравственной зрелости.