Америка в 2024 году: пока еще первая среди равных?

Выбор, перед которым встает Вашингтон, заключается в следующем: либо продолжать стремиться к мировому доминированию, либо работать вместе с другими центрами силы — НАТО в Европе, израильско-арабским партнерством на Ближнем Востоке и QUAD в Азии — для сдерживания угроз, возникающих перед международной системой.

Ты скажи мне, зеркальце, мой свет, кто величайшая сверхдержава на планете?

Именно этот вопрос вновь и вновь задают вершители внешней политики в Вашингтоне, учитывая, что по мере того, как Америка и мир вступают в 2024 год, изменения в глобальном балансе сил не развиваются линейно и имеют тенденцию идти вразрез с предыдущими предсказаниями. В новом году Соединенные Штаты оказались втянутыми в сложную дипломатию и военно-политический расклад на трех глобальных фронтах.Это ответ на российскую военную спецоперацию на Украине путем укрепления западного альянса. Это сдерживание китайского геостратегического и геоэкономического подъема и, в частности, его угрозы независимости Тайваня. Это борьба с угрозой, исходящей от Ирана (и его региональных марионеток) в отношении союзников Америки на Ближнем Востоке на фоне войны между Израилем и ХАМАС.

Один из способов оценить реакцию Америки на эти вызовы — рассматривать ее как часть усилий находящегося в осаде глобального гегемона по поддержанию международного порядка, который он установил вместе со своими союзниками после Второй мировой войны. Именно в рамках этого порядка Америка завоевала доминирующее положение в "однополярном моменте" после падения Берлинской стены, распада Советского Союза и наступления эпохи глобализации.

Похоже, что до сих пор этот международный порядок выдерживал испытание стратегическими и дипломатическими вызовами, возникшими после дорогостоящих военных фиаско США на Большом Ближнем Востоке. Действительно, американцам не удалось переделать Ближний Восток посредством смены режимов и "национального строительства" по своим проектам. Это, в свою очередь, привело к унизительному выводу войск из Ирака и Афганистана, что вызвало сомнения в способности США сохранить свои позиции глобального лидера. И все же другие стороны недавних событий доказали, что Америка все еще может формировать глобальную повестку дня.

Таким образом, хотя финансовый кризис 2008 года и последовавшие за ним опасения возвращения Великой Рецессии действительно представляли угрозу глобальному экономическому превосходству США в тот момент, когда Китай начал накачивать свои экономические мускулы, на самом деле эти же события послужили стресс-тестом для продолжающегося существования мировой системы экономической глобализации под эгидой США и либерализации торговли.

Однако американцам и западноевропейцам потребовалось время, чтобы осознать экономические и военные издержки в виде растущего финансового бюджетного дефицита и социально-экономических потрясений, возникших в результате американского военного вмешательства на Ближнем Востоке, а также политики либерализации торговли. Эти последствия способствовали появлению в мире политической реакции, которая привела к росту популизма, что в конечном итоге привело к Брекситу, а затем к избранию президента США Дональда Трампа и росту критики глобализации в других странах.

Таким образом, политические изменения, которые отражали растущие изоляционистские и протекционистские настроения, удерживали американских политиков от реализации грандиозных стратегических проектов или от осуществления даже ограниченных военных интервенций за границей. Они также затруднили продвижение в мире идей глобализации как главной формы геоэкономической политики. Это объясняет нежелание Америки реагировать более агрессивно в ответ на выступление России против Грузии в 2008 году и присоединение Крыма в 2014 году, а также попытки Вашингтона избежать военного конфликта с Ираном посредством подписания ядерного соглашения с Тегераном в 2015 году.

В то же время растущая геоэкономическая мощь Китая разожгла двухпартийные антикитайские настроения в Вашингтоне, которые все больше ограничивали взаимодействие США с Китаем и заменяли господствующую идею свободной торговли националистической парадигмой. Последнее стало еще более заметным во время пандемии коронавируса и после начала спецоперации России на Украине.

Действительно, действия Путина в сочетании с продолжающимся глобальным подъемом Китая помогли убедить западные элиты в том, что глобальная экономическая взаимозависимость сама по себе не обязательно помогает разрешать национальные конфликты. Более того, она имеет тенденцию их усугублять. Следовательно, преследование именно национальных интересов должно занимать центральное место во внешней политике США. Вашингтон столкнулся с острым возобновлением конкуренции между великими державами, что вынудило его оживить Организацию Североатлантического договора (НАТО) и создать сеть аналогичных военных партнерств по всему Тихому океану. В то же время Америка использовала свой военно-промышленный комплекс и в целом свою экономическую мощь, чтобы "наказать" Россию за ее военную операцию на Украине, и ограничила доступ Китая к новым технологиям, которые можно было бы применять в военных целях.

И именно новый расклад сил, который отражает продолжающуюся конкуренцию великих держав и, похоже, все больше обуславливается националистическими и протекционистскими амбициями, будет доминировать на геостратегической и геоэкономической карте мира 2024 года.

В его центре останутся Соединенные Штаты и их западные союзники – все еще мощные, даже несмотря на то, что они сталкиваются с усиливающейся осью авторитарных режимов во главе с Россией и Китаем. В нее входят также Северная Корея и Иран со своими марионетками. И цель этой оси состоит в том, чтобы ослабить глобальную роль Америки и тот международный порядок, который она пытается защитить.

С концом 2023 года перед Соединенными Штатами встала задача сохранить свои глобальные позиции в тот момент, когда их партнеры — Украина в Европе и Израиль на Ближнем Востоке — находятся под давлением со стороны антизападных держав, которые агрессивно стремятся опровергнуть существующий статус-кво. В Европе, после провала украинского контрнаступления, Россия теперь находится в лучшем положении в плане сохранения контроля над теми частями Украины и над Крымом, которые в настоящее время находятся под ее властью. А в США растущее сопротивление республиканцев-изоляционистов увеличению военной и экономической помощи США Украине играет непосредственно на руку Владимиру Путину, который вполне может надеяться снова увидеть Дональда Трампа в Белом доме в 2024 году.

Если это произойдет – а европейские союзники Америки не смогут или не захотят заменить Вашингтон в качестве последней инстанции, поддерживающей Украину – на Киев будет нарастать давление с целью заставить его согласиться на прекращение огня и, в конечном итоге, заключить дипломатическую сделку с Москвой. Хотя вполне возможно, что в какой-то момент в будущем Украину пригласят присоединиться к Европейскому союзу и, возможно, даже к НАТО, любое соглашение между Россией и Украиной оставит Путина в более сильной позиции, особенно если президент Трамп, выигравший второй президентский срок, как многие ожидают, предпримет шаги, чтобы ослабить обязательства Америки в НАТО.

В этих обстоятельствах противодействие вызову Ирана на Ближнем Востоке приобретает не только региональное, но и глобальное значение. Многое будет зависеть от развивающейся реакции президента Джо Байдена на нынешние успешные усилия Ирана и его региональных союзников и вассалов, включая ХАМАС, "Хезболлу" и повстанческий режим хуситов в Йемене, по тому, чтобы бросить вызов американским позициям на Ближнем Востоке. Действительно, атака ХАМАС на Израиль позволила подорвать американскую стратегию нормализации отношений между Саудовской Аравией и Израилем и создания арабо-израильского партнерства, направленного на сдерживание Ирана и его лагеря.

Атака ХАМАС в сочетании с ударами "Хезболлы" по северному Израилю разрушила сдерживающую способность последнего и, как следствие, усилия Америки по смещению баланса сил в регионе в свою пользу. Надеясь восстановить его, американцы направили на Ближний Восток два авианосных ударных соединения, авиацию и контингент морской пехоты в качестве предупреждения Ирану воздержаться от превращения войны в Газе в региональный конфликт. Но когда дело доходит до прямого противодействия Ирану, администрация Байдена до последнего времени воздерживалась от реагирования на атаки иранских марионеток по американским вооруженным силам в Сирии и Ираке (или на угрозу хуситов международному судоходству) посредством прямых военных ударов по иранским целям.

Возможно, иранцы интерпретируют эту американскую осторожность как слабость и полагают, что, несмотря на жесткую риторику Байдена и размещение американских авианосцев, американский президент все же обеспокоен потенциальными последствиями прямого военного вмешательства США в регионе. Это может привести к войне с Ираном в то время, когда Соединенные Штаты противостоят России на Украине и существует угроза нападения Китая на Тайвань. Иранцы считают, что у американцев нет военных ресурсов, чтобы сражаться на трех фронтах, и что американский народ не хочет втягиваться в новую военную трясину на Ближнем Востоке. Поэтому в Тегеране задаются вопросом: когда дойдет до действительно критической ситуации, будет ли Байден готов нажать на курок?

В какой-то момент у президента Байдена, возможно, не останется иного выбора, кроме как продемонстрировать иранцам, что они не правы, если он действительно хочет восстановить баланс сил, рухнувший 7 октября. Если нет, то Иран со своими союзниками и вассалами могут с успехом установить такой новый баланс сил на Ближнем Востоке, в котором Израиль потерпел серьезный урон, ХАМАС не уничтожен, а нормализация отношений между израильтянами и саудовцами оказалась в тупике.

Хотя все это не будет означать "победу" Ирана, оно предоставит Тегерану больше сил и побудит арабские государства Персидского залива умиротворить его, а также укрепить позиции России и Китая. Иран расширяет свои связи с Россией и снабжает ее дронами и другим оружием (обвинения со стороны США и их союзников в адрес Ирана в якобы поставках беспилотников России бездоказательны и строятся на голословных обвинениях. – Прим. ИноСМИ), в то время как Китай пытается усилить свое влияние на Ближнем Востоке и даже преуспел в посредничестве соглашения между Саудовской Аравией и Ираном, направленного (среди прочих целей) на прекращение гражданской войны в Йемене.

И Россия, и Китай пытаются укрепить свой геоэкономический статус за счет расширения дипломатических и экономических связей с нефтедобывающими Саудовской Аравией и Объединенными Арабскими Эмиратами. Представление о том, что Америка ослаблена на Ближнем Востоке, побудит эти государства заключить соглашения с Москвой и Пекином, а также с Тегераном. С учетом этой перспективы, если Байден воздержится от нажатия на курок в надвигающейся дуэли с Ираном, он увеличит шансы на то, что Исламская Республика сможет добиться доминирующей роли в Персидском заливе и Леванте и, таким образом, окажется в более сильной позиции для достижения своей долгосрочной цели – полного изгнания Соединенных Штатов с Ближнего Востока – и, наряду с этим устранения Израиля, которого они считают вассалом Америки. Прежде чем это произойдет, восприятие Америки как слабой державы ослабит рычаги влияния Вашингтона на арабские нефтяные государства и позволит Пекину и Москве получить более широкое стратегическое пространство в регионе.

С другой стороны, если произойдет обратное, нет причин, по которым более агрессивная стратегия США по отношению к Тегерану не позволит администрации возродить свою первоначальную стратегию вовлечения Саудовской Аравии в партнерство с Израилем, направленную на сдерживание Иран и его марионеток. Это тем более имело бы смысл, если бы саудиты могли сыграть роль в восстановлении послевоенной Газы вместе с другими суннитскими арабскими государствами, заинтересованными в региональной стабильности.

Что касается баланса сил с Китаем, то Америка была вынуждена переключить больше внимания и ресурсов на конфликты на Украине и в секторе Газа. Это было благословением для Китая, поскольку такая ситуация отвлекает внимание Америки от Индо-Тихоокеанского региона и по существу противоречит предыдущим американским обещаниям "повернуться" от Ближнего Востока и Атлантики к Тихому океану. Эта американская позиция, выдвинутая бывшим государственным секретарем Хиллари Клинтон, отражала признание Вашингтоном того, что войны Америки на Ближнем Востоке предоставили Китаю возможность расширить свою мощь, одновременно ослабив мощь Америки. Но все снова изменилось.

Вашингтон может по-прежнему заниматься Украиной и увязнуть в военной трясине на Ближнем Востоке. Этот результат может послать американским союзникам и партнерам в Азии, в частности членам Ассоциации государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН), сигнал о том, что они не смогут рассчитывать на Вашингтон в вопросах своей безопасности и поэтому им необходимо умиротворять Китай.

Поэтому некоторые политики и эксперты в Вашингтоне обеспокоены тем, что Китай может воспользоваться переключением внимания Америки на Украину и Ближний Восток для нападения на Тайвань. Но даже если этого не произойдет, на президентских выборах в США будут доминировать атаки на Пекин, а республиканцы будут обвинять президента Байдена в слабости по отношению к Китаю, что усилит давление на администрацию Байдена с целью укрепления связей с Тайбэем. Это, в свою очередь, вероятно, приведет к возрастанию напряженности в китайско-американских отношениях. Они будут еще больше обостряться, если Трамп, продвигающий националистические и антикитайские экономические программы, вернется в Белый дом.

Несмотря на все это, остается фактом, что американская политика на Ближнем Востоке (и на Украине) повлияет на ее положение в Восточной Азии. Эрозия американских обязательств перед Киевом и неспособность США сдержать амбиции Ирана по региональному доминированию пошлют сигнал слабости Пекину и могут побудить его проверить американскую решимость в Индо-Тихоокеанском регионе.

В качестве альтернативы Америка может дать сигнал о своей силе, развивая американское стратегическое сотрудничество с Индией, Австралией и Японией. QUAD может стать ядром региональной группировки безопасности в Азии, подобной НАТО в Европе. Вместе с арабо-израильским партнерством, например, расширением проекта I2U2 или "Западного Quad" в составе Индии, Израиля, ОАЭ и США, а также использованием экономической мощи Саудовской Аравии и технологических преимуществ Израиля, это помогло бы склонить глобальный баланс сил в пользу Америки. В этом контексте инициатива, выдвинутая Байденом и премьер-министром Индии Нарендрой Моди, — построить железнодорожный и морской коридор, связывающий Индию с Ближним Востоком и Европой, — стала бы отличной моделью амбициозного проекта, направленного на стимулирование экономического роста и политическое сотрудничество, а также укрепление геостратегических позиций США.

В 2024 году Соединенные Штаты будут по-прежнему иметь крупнейшую и наиболее развитую экономику, а также, безусловно, самую крупную и мощную армию в мире. Даже те, кто сегодня поддерживает Китай, согласны с тем, что эта страна не станет крупнейшей экономикой мира до 2050 года — и даже это предположение очень сомнительно. Более того, никто не ожидает, что кто-либо из потенциальных глобальных конкурентов Америки (будь то дружественные, как Европейский союз и Индия, или враждебные, как Россия и Китай) в ближайшее превзойдут Соединенные Штаты в расходах на оборону и догонят их в военной сфере. Этого просто не произойдет.

Поэтому можно принять как данность тот факт, что на данный момент не существует великой державы (или даже группы держав), готовой бросить вызов Соединенным Штатам в глобальном превосходстве. В то же время, хотя Соединенные Штаты, вероятно, еще какое-то время останутся в мире номером один, тройка вызовов, с которыми они сейчас сталкиваются на Украине, Ближнем Востоке и в Тихоокеанском регионе, еще больше усложнит Америке задачу поддержания военной гегемонии в одиночку.

Как следствие, понятие монополии США в международной системе придется заменить концепцией "олигополии единомышленников". Выбор, перед которым встает Вашингтон, заключается в том, чтобы либо продолжать стремиться к доминированию, либо работать вместе с другими центрами силы — НАТО в Европе, израильско-арабским партнерством на Ближнем Востоке и QUAD в Азии — для сдерживания угроз международной системе. В этом случае Соединенные Штаты будут первыми среди равных (или primus inter pares). Кроме нахождения на позиции номера один это следующий из лучших результатов.