Почему Франция и Индия выбирают путь к многополярному миру, прочь от США

"Можете быть уверены, что американцы совершат все глупости, которые смогут придумать, плюс еще несколько таких, какие и вообразить невозможно" — такие слова прогремели когда-то из уст бывшего французского президента Шарля де Голля. Сегодня, когда мы видим, что США одновременно ведут прокси-войну с ядерной державой — Россией, торговую и технологическую войну с промышленным гигантом Китаем и потенциально катастрофическую войну на Ближнем Востоке, его высказывание как никогда подтверждается фактами. Отчаянно цепляясь за ускользающий миг однополярности (имеется в виду период доминирования США в мировой политике в 1990-е годы – прим. ИноСМИ), Соединенные Штаты также отталкивают от себя таких союзников и партнеров, как Франция и Индия. А все потому, что они стремятся к стратегической автономии.

Проиллюстрировать эту тенденцию может поездка французского президента Эммануэля Макрон в Индию для посещения парада по случаю Дня Республики 26 января. Она произошла после того, как американский лидер Джо Байден отказался от участия в этом важном для Индии праздничном мероприятии – причем в последний момент.

Франция неизменно демонстрирует свое независимое мышление, хотя ее относительная мощь существенно ослабла с наполеоновских времен. Что может отразить этот факт лучше, чем признание де Голлем нашей Китайской Народной Республики (КНР) в 1964 году или выход Парижа из военного соглашения НАТО с выводом из страны иностранных войск в 1966 году? Хотя позже Франция возобновила полное членство в альянсе, а теперь представляет собой надежного члена "Большой семерки", ее народ не утратил свой индивидуалистский подход.

В прошлом году Макрон отправился в Пекин, где насладился, как это назвали в газете New York Times, "фестивалем любви". Конечно, утонченных французов всегда увлекала китайская цивилизация. В XVIII веке Вольтер — одна из величайших личностей французского народа — выражал глубокое восхищение литературой Поднебесной, ее философией, общественными нормами, живописью и искусством управления государством; он писал об этом просто необыкновенно.

По возвращении из Китая Макрон предупредил — к величайшему огорчению западного истеблишмента, — что европейские державы не должны становиться "вассалами США". Он также говорил о несправедливости явления экстерриториальности доллара, о необходимости для ЕС идти к дедолларизации. В прошлом году Париж провел несколько крупных бизнес-транзакций в юанях, в том числе судьбоносную сделку между французской Total Energies и китайской China National Offshore Oil Corporation. Такое развитие событий может предвещать появление "нефтяного юаня" и представлять значительный вызов для доминирующего режима нефтедоллара.

Макрон пошел дальше. Он заявил, что вопрос Тайваня не касается Европы. Затем Франция заблокировала попытку НАТО расшириться в Азию, в частности в Японию.

На другой стороне Евразии — Индия, чьи отношения с Соединенными Штатами тоже переживают спад. Тлеющие разногласия между странами вылились в обвинения в причастности индийского правительства к заговору с целью убийства сикхских сепаратистов в Канаде и США. Неспособность Индии и США решить "сикхский" вопрос стала одной из главных причин, по которым Байден отменил свое участие в параде в честь Дня Республики.

Но главная проблема лежит глубже. Она заключается в том, что Индия отказывается становиться таким же бессловесным "союзником" США, как Япония или Европа. Другими словами, Вашингтон рассчитывает, что внешняя политика и геополитическая стратегия Дели будут на 100% совпадать с американскими.

Однако для Индии это ситуация из разряда "миссия настолько глупа, что она невыполнима".

Давайте разберем причины. Возьмем, к примеру, отношения с Индией России, из которой США хотели бы сделать глобального изгоя. Но Индия просто не может позволить себе прекратить отношения с Россией. Во-первых, две трети индийской военной техники — в том числе танки и истребители — российского производства. Во-вторых, Москва уже десятилетия служит Дели надежным и искренним союзником, а потому пользуется надежной поддержкой различных слоев внешнеполитического истеблишмента Индии.

Что важнее, индийские элиты видят полную картину: Запад приближается к упадку, а Восток — поднимается. Экономические, технологические, геополитические и военные центры мира возвращаются в Азию. В конце концов, Китай и Индия почти 2 тысячи лет были крупнейшими экономиками планеты. Неумолимые колеса истории крутятся. При этом возвращение этого влияния Востока ускоряют сами США, нанося себе раны как раз из-за желания сохранить безусловное доминирование.

Субраманьям Джайшанкар, министр иностранных дел Индии, неоднократно говорил, что многополярность – изначальное состояние мира, так что та новая многополярность, которая возникает у нас на глазах, возникает естественно, [не требуя для своей победы насилия]. Как объясняет этот индийский дипломат, принцип многополярного устройства предполагает "законное стремление к гибкости без стремления к исключительности".

У Индии есть потенциал стать третьей экономикой планеты и, следовательно, одним из ключевых полюсов нового мира. Чтобы поддерживать быстрый рост, Дели необходимы энергетические ресурсы и России, и Ближнего Востока. Очень полезны были бы Индии и производственные "ноу-хау" плюс технологии из Китая, но нужна еще и торговля Индии со всем Глобальным Югом. БРИКС продолжит расширяться и создаст новый финансовый порядок, не зависящий от американского доллара или системы SWIFT. Таким образом, стратегическим императивом для Индии является принятие многостороннего подхода и политики неприсоединения. Просто в новых условиях эта [анонсированная в 1950-е годы] политика становится политикой "присоединения ко всем".

Переход к многополярности и поддержание этой самой многополярности будут сложными процессами не только для Индии и Франции, но и для всех остальных — от Китая до Саудовской Аравии, от Москвы до Лиссабона, от Африки до Латинской Америки. Для создания стабильной, выгодной для всех архитектуры грядущего многополярного мира страны должны работать сообща. Не это ли обсуждали президент Макрон и премьер-министр Моди?