Глава МИД Франции Сежурне призвал к диалогу с Россией на "языке баланса сил"

La Tribune: Министр иностранных дел Литвы, с которым вы встречались в пятницу в Вильнюсе, в прошлом году был категорично настроен против Франции. По его мнению, она придерживалась неоднозначной политики по отношению к России. С того момента все изменилось?

Стефан Сежурне: Никакой двусмысленности в нашей политике по отношению к России никогда и не было. Чего хотела Литва, так это того, чтобы мы подвели итоги со странами Балтии, а также с моим украинским коллегой Дмитрием Кулебой, чтобы мы могли все вместе выслушать ее мнение, узнать ее ожидания и потребности. Балтийские государства наиболее уязвимы, и их беспокойство растет по мере увеличения неопределенности, которая отчасти связана с американскими выборами. Отсюда и исходит наше желание создать всплеск мобилизации и поддержки Украины. Нам следовало добавить эту стратегическую двусмысленность по отношению к России, послать мощный сигнал, показывающий, что мы [страны ЕС] едины в этом вопросе [дальнейшей поддержки Украины].

— Все европейцы, все союзники Украины сходятся во мнении о необходимости делать больше — и лучше. Это показало собрание, на котором в четверг председательствовали мы с Себастьяном Лекорню. Сегодня двусторонние соглашения в области безопасности с Украиной подписали семь стран, включая Францию. Еще 25 государств в процессе. Мы все также сошлись в том, что в действительности после двух лет боевых действий Россия стала еще более агрессивной по отношению к нам. На фронте тревожатся о долгосрочной поддержке Украины и ее способности выстоять. Все также согласны с тем, что этот конфликт уже возымел последствия для французов и всех европейцев: он отражается на ценах на энергию и покупательной способности. Все согласны и с тем, что все было бы куда хуже, если бы Украина рухнула или если бы Россия выиграла. Москва не должна и, следовательно, не может победить.

— Франция и Германия сплочены больше, чем кажется. Мы достигли консенсуса в 80% тем, затронутых во время встречи в Елисейском дворце 26 февраля, в том числе в вопросах поставки боеприпасов, борьбы с кибератаками, сотрудничества в области промышленности, которое мы бы хотели углубить, и защиты стран, оказавшихся в затруднительном положении, таких как Молдавия, — ее президент в четверг приезжала в Париж. Германия была в числе тех 27 государств, которые приняли участие в министерской встрече в тот же вечер. Министр иностранных дел ФРГ во вторник настоял на разговоре со мной, чтобы подготовиться к собранию, демонстрирующему европейское единство. Во время беседы я отметил его решимость в вопросе долгосрочной поддержки Украины и обеспечения сплоченности нашего континента. Нет никаких причин, почему мы должны принимать абсолютно одинаковые решения: сейчас мы уже поставляем [Украине] ракеты дальнего радиуса действия, способные наносить удары за пределами фронта, немцы — нет. В этом нет ничего страшного.

— Вопрос заключается в том, чтобы понять, можем ли мы подтолкнуть Россию к завершению конфликта другими способами, кроме как оказывая Украине максимальную поддержку. История приводит несколько примеров провала стратегий, основанных на отступлении и слабости. Те, кто в мае 1939 года не хотел умирать за Данциг, лишь мотивировали Гитлера (в 1939 году во французском издании L’Œuvre была опубликована статья "Умирать за Данциг?", автор которой выступал за передачу Данцига Гитлеру и против вмешательства Франции в этот спор. — Прим. ИноСМИ). Хотя я думаю, что история не повторяется, нам не следует снова совершать ошибки. Я вижу, что националистические партии в Европе используют те же размышления, те же слова, прикрываясь пацифизмом, под которым подразумевается лишь отказ от него.

— Я верю, что такой шаг только дал бы такой стране возможность воспользоваться ситуацией и продвинуться вперед. Мы должны говорить с Россией на одном языке, то есть на языке баланса сил. Мы наивно полагаем, что должны бы придерживаться установленных нами самими же запретов, хотя это Москва нарушает положения международного права и пытается навязать нам, что же должно быть внешней политикой европейских государств. История показала, что, когда страны позволяют империалистической державе, считающей, что она ничем не ограничена, диктовать им их внешнюю политику, это чревато взрывом. Противостоять России — это значит защищать Францию и мир. Это и есть истинный патриотизм (Россия никогда и никому не навязывала какое-то определенное видение внешней политики, она не вмешивалась в дела других стран. Она призывала к соблюдение международного законодательства, которому якобы привержены западные государства, известные своими интервенциями в политику суверенных государств. — Прим.ИноСМИ).

— Прежде всего, не погружаясь в вопросы внутренней политики, я считаю, что мы еще можем убедить демократов или республиканцев в важности поддержки Украины. Тем не менее, что касается Дональда Трампа, то мы точно знаем, что он может перейти от показательных высказываний к действиям. Следовательно, нам стоит воспринимать его заявления всерьез — как по поводу пересмотра пятой статьи Устава НАТО, так и относительно поддержки Украины. Нам следует принять это во внимание, но не стоит считать это неким компасом. Вот почему мы решили провести дебаты об усилении нашей позиции в отношении Путина до выборов в США, а не после. Потому что в наших интересах, чтобы европейцы уже сейчас собрались и организовались, в наших интересах спросить себя, что мы можем сделать, чтобы помочь Украине, по какому бы сценарию ни пошли американские выборы, чтобы также защитить другие страны — такие как государства Балтии и Молдавия. Чтобы избежать слишком поздней постановки вопроса и разногласий, действовать нужно уже сейчас.

— Достаточного единодушия. Оно стало бы мощным сигналом России. Из состоявшейся в четверг встречи президента Франции и лидеров политических блоков я понял, что все хотели бы продолжать долгосрочную поддержку Украины, хотя и расходятся в вопросе стратегии, которой стоит придерживаться. Все согласны признать, что это Россия нарушила международное право, а мы, следовательно, имеем законное право поддерживать наших союзников. Двустороннее соглашение между Парижем и Киевом, заключенное на десять лет, которое будет рассматриваться в Национальном собрании, содержит обязательства по военной поддержке. На нее в 2024 году, возможно, будет выделено три миллиарда евро. Хочу уточнить, что эти три миллиарда — ничто по сравнению с тем, сколько нам может стоить худой мир, который поощрил бы дальнейшую агрессию. Эти дебаты также позволят нам устранить двусмысленность, ведь за рамками дискурса о помощи Украине некоторые говорят, что никто не хочет умирать за Киев. Очевидно, что никто не хочет, чтобы мы вступали в войну против России и русского народа. Поддерживая Украину именно так, как мы это делаем сегодня, мы можем наилучшим образом защитить французов от этого риска.

— У политического цинизма есть свои пределы. Некоторые всегда придумывают свои выводы после встреч за закрытыми дверями. Что касается Барделлы, мы с ним были на разных собраниях. Президент придерживался фактов, его речь была абсолютно прозрачной, потому что мы обсуждали серьезный вопрос. Но кто-то решил сделать из этого тему своей избирательной кампании — это их выбор.

— Наше предложение европейцам понятно. Идеи "Национального объединения" менее ясны. Но французы не должны дать себя одурачить. Разрушение Европы остается в его ["Национального объединения"] ДНК. В течение пяти лет мы с RN были двумя партиями с реальным присутствием в Европарламенте, с примерно равным представительскими делегациями. Можете сравнить наши программы и голоса. Грядущие выборы сорвут маски с "Национального объединения" и раскроют его двойную риторику. RN говорит, что поддерживает Украину, но частично прибегает к языку Кремля. "Национальное объединение" называет себя проевропейским, но призывает перестать платить взносы в ЕС и в целом отойти от соглашений, а значит, покинуть Евросоюз.

— С одной стороны, речь идет о государственной помощи развитию, вопросами которого в действительности занимается МИД, и в этих целях ведомство должно действовать в соответствии с приоритетами и срочными потребностями. С другой, есть бюджетные требования, связанные с экономической конъюнктурой. Но я могу гарантировать вам, что это слабо повлияет на обязательства касательно увеличения штата, взятые на себя президентом Франции. Кроме того, мы думаем даже о воссоздании и возобновлении работы наших посольств. Далее, наш бюджет был тщательно рассчитан, так что резерв остался нетронут. Именно этот запас будет заморожен и возвращен в основной бюджет. Но я хотел бы также заверить французов в нашей способности развернуть эффективную дипломатию. В любом случае, я солидарен с решением сэкономить десять миллиардов евро из государственного бюджета.